Абрам Лурье - Гарибальди

• Название: Гарибальди
• Автор: Абрам Лурье
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1957

Настоящая книга является исправленным изданием книги, вышедшей в 1938 году в серии «Жизнь замечательных людей». Книга рисует славный жизненный путь народного героя Джузеппе Гарибальди — великого борца за воссоединение Италии, 150 лет со дня рождения которого исполнилось 4 июля 1957 года.

---

Во второй половине декабря Гарибальди без всяких обиняков и дипломатических уверток заявил Джузеппине, что любит ее и просит ее руки. Отец, плененный мировой славой национального героя, дал согласие. Джузеппина колебалась. Она любила другого. Ей следовало бы чистосердечно признаться в этом, но… она предпочла это скрыть и приняла предложение.

24 января 1860 года в домашней капелле Фино была торжественно отпразднована свадьба Гарибальди и молодой светской красавицы Раймонди.

Странная судьба постигла этот брак. В день свадьбы Гарибальди получил анонимное письмо, в шаблонной форме извещавшее, что у него «есть счастливый соперник». Внешне спокойный Гарибальди обратился к новобрачной с вопросом — правда ли это? «Светская красавица» потупила голову и, не краснея, хладнокровно призналась, что обманула его… Гарибальди не сказал ни слова. Он вскочил на коня и в тот же вечер ускакал прочь с виллы Фино с глубокой раной в сердце.

С этого дня он больше никогда не виделся со своей «женой», хотя, по суровым правилам католического брака, был скован с ней целых двадцать лет![44] Он уехал на Капреру.

Так печально закончился для Гарибальди 1859 год.

СИЦИЛИЙСКИЙ ПОХОД «ТЫСЯЧИ»

Тысяча восемьсот шестидесятый год явился переломным этапом в жизни и деятельности Гарибальди.

До сих пор в своем горячем нетерпении добиться как можно скорее объединения Италии Гарибальди не останавливался перед соглашениями с пьемонтским королем Виктором Эммануилом. Но, к великому своему возмущению, он все больше убеждался, что Виктор Эммануил явно пресмыкается перед Бонапартом, что национально-освободительное движение используется этими монархами только в династических целях, но что никто из них нисколько не дорожит интересами своего народа. В «Мемуарах» Гарибальди следующим образом старается оправдать свое поведение в 1859 году: «Я сам, не задумываясь, бросился бы опять в водоворот революции, что, по всей вероятности, привело бы меня к успеху. Но ведь это все же была революция, к которой я должен был бы дать сигнал. Я должен был бы развязать все узы повиновения солдат и населения. Короче, меня удерживала боязнь повредить священному делу моей родины».

Гарибальди казалось, что неосторожным шагом он может разрушить то немногое, что было уже создано для объединения Италии. Ведь часть Италии объединилась уже под главенством Виктора Эммануила, и в ней было уже уничтожено австрийское иго.

После долгих колебаний Гарибальди пришел, однако, к убеждению, что придется действовать помимо короля и даже против его воли. «С королями или без них, а если понадобится, то и против всех королей мира!»

К такому выводу постепенно пришел Гарибальди.

Как пишет Энгельс, «в лице Гарибальди Италия имела героя античного склада, способного творить чудеса и творившего чудеса. С тысячью партизан он перевернул вверх дном Неаполитанское королевство, фактически объединил Италию, разорвал искусственную сеть бонапартистской политики. Италия была свободна и по существу объединена, — но не происками Луи Наполеона, а революцией»[45].

Вот как характеризовал бонапартистскую политику в Италии англичанин Коуэн (на лондонском «Митинге в честь Гарибальди», созванном двумя годами позже, в сентябре 1862 года): «Луи Бонапарту никогда не нужна была свободная Италия. То, чего он хочет, — это Сардинское королевство на севере, другое королевство на юге с королем Мюратом и третье в центре, куда он мог бы посадить своего кузена Плон-Плона. Эти три маленьких монарха, связанные родственными узами с домом Бонапарта и вдохновляемые из Тюильри, обеспечили бы Луи Бонапарту значительное усиление его могущества в Европе. План был неплох, и его выполнение сделало бы честь его ловкости, но Гарибальди сорвал его».

Такая федерация монархий, тесно связанная родственными узами с домом Бонапарта, вдохновляемая из Рима реакционным папой, ничуть не улыбалась Гарибальди. Сильно повлияли на позицию Гарибальди в 1860 году непримиримые «мадзинисты», представители «партии действия» — Криспи, Фабрици и особенно Розалино Пило. Пило горячо доказывал Гарибальди, что освобождение итальянского народа надо начать с юга, с Сицилии, где господствовал деспотический режим неаполитанского короля Франциска II Бурбона, где крестьянство было особенно угнетено, находилось в вечной нужде и готово было восстать с оружием в руках.

Вот что писал по этому поводу Пило Гарибальди:

«Глубокоуважаемый генерал! Через посредство нашего друга Бертани я поставил вас в известность, что в Сицилии есть вполне конкретные возможности. Мы получили очень важное письмо, убедившее нас в твердом решении палермцев покончить с угнетающим их деспотизмом. Судя по вашим последним воззваниям, вы убеждены, что единственным исходом является вооружение народа, что народ должен собственными силами избавиться от иностранцев. Генерал, в наших силах сделать так, чтобы интересы Италии не были принесены в жертву «лисьей политике хитростей». Дайте согласие, и можете быть уверены, что весь юг Италии восстанет с криком: «Единение и свобода»!

Розалино Пило»

Гарибальди ответил следующим письмом:

«Я не остановлюсь ни перед каким предприятием, как бы рискованно оно ни было, лишь бы бороться с врагами нашей страны. Но в настоящее время я не нахожу удобным начинать революционное движение, даже если бы оно имело много шансов на успех… Надо ждать, пока итальянский народ не убедится в бесполезности дипломатических интриг доктринеров. Только тогда наступит подходящий момент для действия…

Дж. Гарибальди»

Но Розалино Пило не удовлетворился этим ответом и в новом письме продолжал настойчиво убеждать Гарибальди. Наконец, добыв при содействии Мадзини некоторые средства, Розалино и его товарищи снарядили небольшое судно, нагрузили его оружием и 9 апреля высадились в Мессине (Сицилия). Они приехали как раз вовремя: вся Сицилия была уже охвачена восстанием. Лоцман, приведший судно, уехал в Ливорно, а оттуда на пароходе в Геную и лично передал Гарибальди письмо Розалино Пило.

Вот что рассказывает этот лоцман:

«Меня представили генералу, который принял меня благосклонно. Он с волнением прочел привезенное мною письмо и спросил:

— Чем же объяснить, что в сегодняшней газете сообщается, что движение в Сицилии уже подавлено?

— Генерал, — ответил я. — всего несколько дней, как я оттуда приехал. Я считаю невозможным, чтобы Бурбон в такой короткий срок мог подавить восстание, которое с каждым днем ширится все больше и больше. Розалино и Коррао уехали из Мессины в Палермо, чтобы там поднять народ. В тот вечер, когда мы входили в пролив, Мессина и ее окрестности уже восстали. Теперь, генерал, нам нужно ваше имя и ваша рука, иначе все рухнет.

Гарибальди скрестил руки на груди. Качая головой, потупив взор, пробормотал: «Но Наполеон?.. Но Кавур?» Видно, он хорошо помнил уроки прошлого года. Он задумался, и мы все не осмеливались проронить ни слова. Затем он решительно повернулся к молодому человеку, сидевшему у стола:

— А вы все туда поедете?

— Конечно, генерал!

— Ладно, на сколько же человек я могу рассчитывать?

— Три или четыре тысячи.

— Нет… нет… излишних жертв мне не нужно… Лучше немного, но надежные… Несколько больше тысячи, этого достаточно…

Известие о том, что восстание уже началось, сильно взволновало Гарибальди. Несколько дней назад он дал в Турине слово своим друзьям и соратникам — Франческо Криспи и Нино Биксио — стать во главе сицилийской экспедиции. Они умоляли его сделать это во имя спасения несчастной родины, наконец во имя жалости к населению острова. Гарибальди согласился, но с одним условием: к моменту отъезда он должен быть уверен, что восстание на острове еще не подавлено. В отношении оружия и денег главные надежды возлагались на «Комитет миллиона ружей», располагавший некоторой суммой. В людях также недостатков не было. Несколько тысяч человек ожидали только знака Гарибальди, чтобы без размышления кинуться в огонь и воду.

Волонтеры стекались отовсюду. Все с нетерпением ожидали, когда Гарибальди назначит срок отплытия.

Наконец он произнес долгожданное «Andiamo!» («Едем!»).

***

В ночь на 5 мая на улицах Генуи царило необычайное оживление. На перекрестках скоплялись кучки горожан, шептавших друг другу: «Отправление сегодня ночью». Отряды неизвестных людей торопливо и молча маршировали по улицам Генуи. Все они направлялись к воротам Пила. Биксио с группой товарищей совершили нападение на пароходы торговой фирмы Рубаттино — «Пьемонт» и «Ломбардо», стоявшие в порту, и завладели ими. (Это «нападение» было инсценировано не без молчаливого согласия владельцев фирмы Рубаттино). В полночь появился сам Гарибальди в пончо и красной рубашке, в нахлобученном на лоб сомбреро, вооруженный револьвером, кинжалом и саблей. Он вышел на набережную Кварты, и его тотчас окружила толпа волонтеров.