Джон Тренейл - Шпионы «Маджонга»

• Название: Шпионы «Маджонга»
• Автор: Джон Тренейл
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Триллер
• Год: 2000
• ISBN: 5-227-01010-2

Герой писателя, известного своими захватывающими триллерами, — Саймон Юнг, богатый банкир, сын главы самой могущественной корпорации в Гонконге и наследник контрольного пакета акций. Вокруг него разворачивается борьба, в которой принимают участие китайская и русская разведки. Их цели различны: Китай стремится проникнуть в корпорацию Юнгов и завладеть пакетом акций. Россия хочет разорить корпорацию, лишив тем самым Китай крупного финансового влияния.

---

И когда ранний самолет из Сиани исторг из своего чрева толпу пассажиров, двое офицеров взглянули на часы, обменялись печальными взглядами и приготовились потратить остатки своих убывающих сил на проверку документов последних иммигрантов, прибывших за эту длинную ночь.

Рикки сделал приглашающий жест рукой, и хорошо одетый китаец шагнул за желтую линию. Офицер проверил его паспорт, выданный в Пекине три года назад, сравнил фотографию с улыбающимся лицом обладателя паспорта и соотнесся с двухтомной «Библией» — перечнем лиц, въезд которым в Гонконг запрещен.

— Цель вашего визита, мистер Ван?

— Деловая поездка. Я член делегации Торговой палаты Сиани, приехал по приглашению вашего правительства. Этот человек — китаец указал на мужчину, которым занималась Алиса, — член той же делегации.

Рикки взглянул на обоих пассажиров. Оба были в темно-серых костюмах, галстуках и очках — ни дать ни взять, пара серьезных бизнесменов. Им обоим было что-то около тридцати, что вполне соответствовало дате рождения, написанной в паспорте, который инспектор держал в руках.

— Как долго вы собираетесь пробыть в Гонконге?

— Два дня.

— Поручительство?

— Вот оно. — Пассажир достал письмо, подписанное секретарем по делам финансов.

Рикки бегло прочитал его. Он видел сотни таких документов — этот ничем не отличался от других. Он еще дочитывал письмо, а рука его уже потянулась за резиновой печатью. Он поздновато вспомнил об официальной кампании за поддержание вежливости, развернувшейся недавно в городе.

— Приятного пребывания в Гонконге!

— Спасибо.

Гость из Китая взял свой паспорт и прошел дальше, превратившись в простого человека из толпы. По обе стороны от Рикки за такими же столами сидели еще тридцать инспекторов, фильтруя никогда не прекращавшийся поток приезжих из всех частей света. Взгляд Рикки метнулся к стенным часам. Еще десять минут, и он будет свободен. Может быть, Алиса захочет позавтракать… На Моди-роуд он обнаружил недавно одно хорошее местечко… Он поднял руку, и еще один пассажир пересек желтую линию.

Тем временем мистер Ван и девять его коллег прошли через таможню и оказались в Гонконге, никем не замеченные и никому не запомнившиеся.

Несколькими милями севернее на гонконгской стороне крытого моста, соединяющего Китайскую Народную Республику и Новые территории, стоял констебль Пан Кай-Мунь. Этим утром работа его заключалась в том, чтобы охранять массивные скользящие ворота, ведущие к таможне и контрольным постам иммиграционной службы. Он наблюдал, как первый из пяти пассажирских поездов за день с тяжелым вздохом остановился у станции Ло У, и поток пассажиров полился мимо него. Вечно все те же скучные людишки: крестьяне с мешками, старухи, сгибающиеся под тяжестью тяжеленных корзин, кучка гонконгцев, что возвращаются из поездок к своим родственникам. Этих всегда можно выделить по одежде. Пану не нравилась его служба. Он считал, что его таланты — о которых он был очень высокого мнения — просто гибнут на ней.

Вдруг его внимание привлек один из крестьян. Когда тот был еще в десяти метрах от констебля, Пан уже понял, что прибывший чем-то отличается от других. Пан целеустремленно направился на перехват этого парня в потоке пассажиров.

— Имя?

Пан сразу же понял, что парень — недотепа. Он ухмыльнулся констеблю, пробормотал несколько слов на каком-то непонятном диалекте, и двинулся дальше. Когда констебль развернул его лицом к себе, бессмысленная улыбка на лице парня ни на мгновение не изменилась.

— Имя?

— А-а-а! — Крестьянин снял с плеча брезентовый рюкзак и начал в нем рыться. Пан использовал эту возможность, чтобы хорошенько рассмотреть его, и, вглядевшись, решил, что ему около двадцати пяти лет. Крестьянин был довольно высок для китайца, мускулист и строен, если не считать легкой сутулости, вызванной тем, что всю жизнь он прожил в сельской местности. Короткий густой ежик черных волос, запавшие щеки, карие глаза, обветренная кожа — словом, ничего необычного. Но несмотря на внешний вид, говорящий о том, что человек этот только что приехал из какой-то глухой деревни, в этом царне было что-то странное. Пан задумчиво потер подбородок: что-то, не имеющее отношения к самому крестьянину, замечалось в нем… От него чем-то пахло.

Крестьянин выпрямился, насколько позволяла ему сутулость, заработанная как следствие тяжелого физического труда, и сунул в руки Пану пачку документов. Полицейский пролистал их и состроил гримасу: вид на жительство, потертый загранпаспорт, письмо из райкома партии с разрешением посещения Гонконга сроком на двадцать четыре часа с целью продажи фруктов и овощей. Пан взял на заметку имя крестьянина, которое ни о чем ему не говорило, и возвратил документы. До китайца не сразу дошло, что он должен взять их.

Пан медленно обошел его кругом, но крестьянин, сразу же начал поворачивать вслед за ним.

— Стой спокойно! Ты что, не можешь, что ли? — рыкнул Пан.

Нет, в нем не было ничего, абсолютно ничего подозрительного. И все же, все же…

— Я не видал тебя здесь раньше, — предположил он. — Или видел?

Молчание.

— Ты впервые в Гонконге?

— А?

Пан заглянул в брезентовый рюкзак. Салат-латук — что-то вяловатый. Он засунул руку внутрь и пошарил, запачкав руки в процессе обыска. Ничего. Он выпрямился, отряхивая руки от земли и песка, прилипших к пальцам. Он заметил, что парень смотрит на помещение таможни, что находилась за спиной у Пана, и, обернувшись, увидел группу таких же крестьян: человек двенадцать, и каждый с таким же рюкзаком. Сотоварищи ухмылялись, глядя в его сторону.

— Ты арестован, Старый Ли! — Казалось, такая перспектива их забавляет. — Две ночи за решеткой, а может быть, и три. Ха-ха!

— Да, ты тут задержишься дольше, чем рассчитывал, Старый Ли!

Краем глаза Пан заметил, что к ним приближается инспектор, и мотнул головой в сторону группы крестьян:

— Давай. Пошевеливайся!

Инспектор Спарр подошел к Пану и, проследив за направлением его взгляда, спросил:

— Что-то не в порядке?

— Нет, не думаю. Но, — Пан покачал головой и вздохнул, раздражаясь, — весь мой опыт подсказывает, что тут что-то не так.

Спарр пожал плечами.

— Кто, черт возьми, может что-либо знать об этих людях?

— Но это плохо. Мы должны знать.

Инспектор дружески положил руку на плечо своему подчиненному.

— Брось, Пан, ведь все мы понимаем, что иммиграционный контроль в Гонконге — это всего лишь недоразумение. Вся настоящая работа делается на другой стороне, в Шеньчжене. Никто не взойдет на мост без разрешения властей КНР.

— Разве мы не должны протестовать?

— О да, мы должны, и мы протестуем, все верно. Но у нас просто нет способов выяснить, кого они к нам посылают. — Он указал на группу крестьян, которые уже прошли через таможню и выстроились в очередь, чтобы снова зайти в вагоны поезда.

— Черт возьми, да ведь это может быть их проклятое Политбюро!

Пан нахмурился и покачал головой.

— Для Политбюро они слишком молоды, — заметил он.

Человеческие волны все накатывали на Гонконг из Китая. Это продолжалось все утро и большую часть дня, и только когда солнце уже садилось, людская река потекла в противоположном направлении.

Полицейский катер медленно пробился через набитый судами фарватер, вырвался из главного потока движения судов по гавани и направился в открытое море. Сержант Чон-Линь поднес к глазам бинокль и переместил его, обозревая горизонт: дождь, снова дождь, и ничего кроме дождя. Синоптики обещали, что такая погода простоит еще двадцать четыре часа. И конечно же именно завтра по графику у сержанта выходной.

— Чертова погода, — шутливо заметил он констеблю — стажеру Ламу, стоявшему рядом с ним на мостике.

Молодой китаец нервно кашлянул:

— Да, сержант.

— Знаешь, я ненавижу такую погоду, как сейчас. «Сплошная облачность, на море — зыбь, видимость слабая и продолжающая ухудшаться». Как часто мне приходится писать в вахтенном журнале именно эти слова. — Чон-Линь снова вздохнул. — Самая погода для нелегальных иммигрантов.

Он снова поднес бинокль к глазам и обвел им бухту. Внезапно, не закончив обзор, он замер и поставил локти на леера для большей устойчивости.

— Приближается судно, на два часа, дистанция сто ярдов, внутренний канал. Приготовиться к сближению и высадке на него.

— Понял! — отозвался рулевой.

Когда катер пошел с прогулочным суденышком бок о бок, сержант Чон-Линь быстро перешагнул через леера с ловкостью, говорящей о долгой тренировке и большом опыте, и спрыгнул в чужой катер. Суденышко было абсолютно типичным представителем своих собратьев, бороздящих Абердинскую бухту Гонконга, — выполненное из дерева, длиной двадцать футов, с поднятой кормой, с зеленым тентом из непромокаемого брезента, натянутого на полукруглые стойки, идущие вдоль корпуса, и с трескучим мотором.