Стивен Кинг - Светящийся

• Название: Светящийся
• Автор: Стивен Кинг
• Издательство: Нева-Лад
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1992

Джек Торранс со своей семьей нанимается смотрителем на зимний период в отель «Оверлук». Предвкушая хороший отдых, превосходную еду, да и приличное пополнение семейного бюджета взрослые члены семьи даже не догадываются о тайнах, хранимых фешенебельным ОТЕЛЕМ…

---

Ллойд куда-то исчез, вероятнее всего, его и не было здесь. И выпивки не было. Были только люди в кабинках, которые продолжали приглушенно смеяться и хихикать, зажимая рот ладонями, — их глаза злобно сверкали.

Он снова крутанулся к ним на табуретке.

— Эй, вы! Оставьте меня в покое!

Все кабинки были пусты. Смех замер, как шелест осенних листьев. Джек обвел взглядом пустую гостиную. На лбу у него запульсировала жилка, стала зарождаться уверенность — уверенность в том, что он сходит с ума. Ему захотелось схватить соседний табурет и пройтись по гостиной разрушительным вихрем. Вместо этого он повернулся к бару и заорал непристойную песенку:

«Повали меня в рожь, милый мой,
Мою жажду любви утоли.
Повали меня в рожь, повали!»

Перед ним возникло лицо Денни, каким он видел его в последний раз — не обычное его лицо, живое и умное, с ясными и блестящими глазками, а чье-то чужое, застывшее, как у зомби[10], лицо с тусклыми и пустыми глазами. Что же он, Джек, тут делает и разговаривает сам с собой, как обиженный мальчишка, когда его сын, где-то наверху, находится в таком состоянии, что годится в кандидаты для дурдома?

Но я сроду не поднимал на него руки. Черт меня побери, никогда!

— Джек, — послышался сзади робкий дрожащий голос.

Он чуть не свалился с табурета, так резко крутанул его. В дверях стояла Венди с Денни на руках — он скорчился в ее объятиях, как восковая фигура в паноптикуме. Они втроем словно представляли немую сцену в какой-то старомодной пьесе из жизни пьяниц, в которой ленивый реквизитор забыл заставить бутылками полки в Притоне Греха.

— Я не дотрагивался до него, — сказал Джек глухо. — Никогда больше после того, как сломал руку. Даже не шлепнул…

— Джек, сейчас это не имеет значения. Важно, чтобы…

— Нет! Имеет! — закричал он, стукнув кулаком по стойке так, что подпрыгнула чашка для арахиса. — Имеет, черт побери, имеет большое значение!

— Джек, нужно увезти его отсюда. Он…

Денни зашевелился у нее на руках. Застывшее пустое выражение на его лице стало разламываться, точно ледовая корочка на поверхности ведра. Губы искривились, глаза расширились, руки взметнулись вверх, словно желая закрыться от внешнего мира, и снова опустились.

Вдруг тело его напряглось, спина выгнулась дугой, заставив Венди пошатнуться. И он закричал, испуская один сумасшедший вопль за другим, — звуки заполнили пустоту гостиной и столовой, дробясь эхом и возвращаясь к ним леденящим душу уханьем. Им казалось, что кричат сразу сотни Денни.

— Джек! — воскликнула Венди в ужасе. — Что с ним! Боже мой, что с ним?!

Джек соскочил с табурета, испуганный, как никогда в жизни. В какую черную дыру заглянул Денни, куда проник, в какое осиное гнездо? Кто укусил его?

— Денни! — заорал он. — Денни!

Мальчик увидел его, стал вырываться из рук матери с такой силой, что ей не осталось ничего другого, как выпустить его.

— Папочка! — выкрикнул он, подбегая к отцу, с огромными глазами на белом лице. — О, папочка, это она! Она, она! О, па-апочкаааа!

Денни ударился об отца с силой, заставившей того покачнуться. Вцепился в него, как нокаутированный боксер в клинче, и стал рыдать, уткнувшись ему лицом в рубашку. Джек животом ощущал, как дергается и дрожит лицо сына.

— Папочка, это была она!

Джек медленно перевел взгляд на Венди. Ее глаза походили на две серебряные монетки.

— Венди, — произнес он тихо, как бы мурлыкающим голосом, — что ты сделала с ним?

Побледнев, Венди уставилась на мужа в тупом изумлении. Потом покачала головой:

— Джек, ты же знаешь…

Снаружи валил снег.

24. Разговор на кухне

Джек отнес Денни на кухню. Мальчик все еще плакал, уткнувшись лицом в его рубашку. Здесь Джек отдал ребенка Венди, которая до сих пор не могла прийти в себя от удивления.

— Джек, я не знаю, о чем он говорит, пожалуйста, поверь мне.

— Я верю, — ответил он, хотя втайне радовался тому, что их роли поменялись с такой непостижимой быстротой. Его злость на Венди давно испарилась. В глубине души он всегда знал, что Венди скорее обольет себя бензином и подожжет, чем причинит вред Денни. На горелке плиты стоял большой чайник, плюясь кипятком. Джек положил пакетик чая в большую чашку, до половины залил ее кипятком.

— Есть у нас шерри? — спросил он у Венди.

— Что? Да, конечно, две или три бутылки.

— На какой полке?

Она показала. Джек взял одну из бутылок, плеснул добрую порцию вина в чашку с чаем и долил ее до краев молоком. Затем добавил три чайных ложечки сахара и помешал. Он поднес чашку Денни, который теперь не плакал, а всхлипывал и икал.

— Хлебни вот этого пойла, док, — сказал он, — на вкус будет противно, но ты вскоре почувствуешь себя лучше. Выпей ради папы.

Денни кивнул и взял чашку, немного отпил и вопросительно взглянул на отца. Джек кивнул. Денни отпил еще. Венди почувствовала укол ревности: ради нее Денни не стал бы пить такую гадость.

Следом явилась беспокойная и даже пугающая мысль: неужели ей хочется, чтобы виноватым оказался Джек? Неужели она настолько ревнива? Так могла бы подумать ее мать — вот что по-настоящему ужасно. Она вспомнила, как однажды отец повел ее в парк, и там она свалилась с гимнастической лестницы. Дома мать орала на отца:

— Теперь ты рад? Теперь-то ты понял, что ты за отец?

Это она свела его в могилу. Они собирались разойтись, но для него было уже поздно.

И она точно так же, как ее мать, не испытывает никаких сомнений, сваливая всю вину на Джека. Ни малейших. У Венди запылали щеки при мысли, что, повторись такое снова, она поведет себя точно также. И будет думать то же. Она унаследовала от матери часть ее существа — и тут ничего не поделаешь.

— Джек, — начала она, еще не зная, будет ли извиняться или оправдываться. И то и другое было напрасным.

— Не теперь, — ответил он. Денни понадобилось не менее пятнадцати минут, чтобы опорожнить чашку, но к этому времени он заметно успокоился. Его перестала бить дрожь.

Джек серьезно положил руку на плечо сына.

— Денни, ты сможешь в точности рассказать нам, что с тобой случилось? Нам это важно знать.

Денни перевел взгляд с отца на мать. Повисшая тишина еще больше подчеркивала безысходность их положения: снаружи доносились вой ветра, наметающего все новые сугробы, поскрипывание и стоны старого отеля под напором бури. Сознание их оторванности от мира с новой силой ударило Венди в сердце.

— Я хочу… я расскажу вам все, — прошептал Денни. — Надо было рассказать раньше. — Он поднял чашку и подержал ее в руках, словно ища успокоения в ее тепле.

— Почему же не рассказал, сынок? — Джек тихонько убрал с его лба спутавшиеся от пота спутанные вихры.

— Потому что дядя Эл достал тебе эту работу, и я сначала не мог разобраться, хорошо или плохо это будет для тебя. Для меня это была… — Он беспомощно глянул на них в поисках слова.

— Дилемма, — подсказала Венди тихо. — Это когда ни один из выходов не бывает хорошим.

— Ага, — кивнул он с облегчением.

Венди сказала мужу:

— Когда мы ездили с Денни в Сайдвиндер, мы разговаривали о тебе. Помнишь, в тот день, когда пошел первый снег?

Джек кивнул, а Венди вздохнула.

— Боюсь, что мы не закончили тот разговор. Верно, Денни?

— О чем вы там болтали? Я не уверен, что мне нравится, когда жена и сын за моей спиной…

— Обсуждали, как мы сильно любим тебя.

— Все равно мне ничего не понятно. Словно я вошел в кино посреди фильма.

— Мы говорили о тебе, — сказала Венди спокойно. — И, возможно, не все выразили словами, но мы понимали друг друга: я потому, что — твоя жена, а Денни… потому, что он понимает все без слов.

Джек промолчал.

— Денни сказал, что это место тебе нравится. Ты здесь далек от душевных волнений, которые угнетали тебя в Ставингтоне. Здесь ты сам себе хозяин, работаешь руками, чтобы освободить голову для вечерней работы над пьесой. Потом — я не знаю, с каких пор — отель стал влиять на тебя плохо. Ты стал проводить слишком много времени в подвале, корпишь над старыми бумагами, разговариваешь во сне…

— Я разговариваю во сне? — спросил Джек с удивлением. — Неужели?

— Большей частью неразборчиво. Однажды, когда я была в туалете, ты громко сказал: «К черту, бросьте в люк, никто не узнает, никто никогда не узнает». А в другой раз разбудил меня криком: «Снимите маски! Снимите маски!»

— Боже, — сказал он, проводя ладонью по лицу. У него был больной вид.

— И к тебе вернулись прежние привычки: жуешь экседрин, все время вытираешь губы, жалуешься на вялость по утрам. Ты еще не кончил пьесу, верно?