Кирилл Резников - Русская история: мифы и факты. От рождения славян до покорения Сибири

• Название: Русская история: мифы и факты. От рождения славян до покорения Сибири
• Автор: Кирилл Резников
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9533-6572-7

Книга посвящена мифологии ранней русской истории. Представлены «биографии» исторических мифов, начиная от обстоятельств их «рождения» и вплоть до «жизни» в наши дни. Работа состоит из двух книг первая посвящена Древней Руси, вторая — допетровской Руси и реформам Петра I. Первая книга открывается темой о начале славянства. Рассмотрены средневековые и современные мифы о происхождении славян, воззрения родноверов (неоязычников), данные науки. Обсуждено призвание Рюрика, «варяжский вопрос», мифы богатырского эпоса, Крещение Руси и кризисные мотивы в «Слове о полку Игореве». Рассмотрена тема монгольского нашествия, выбор Александром Невским союза с монголами и современная кампания против Невского. Показана роль Церкви в становлении русского народа. Рассмотрены мифы о Куликовской битве. Рассказано, как идеи о русском царстве — Третьем и последнем Риме на пути Антихриста, были заменены имперским мифом — «Москва — Третий Рим». Проведено сравнение мифов и фактов о царствовании Ивана Грозного. Описан парадокс единства противоположностей — слияния образов Грозного и Сталина в мифах либералов и сталинистов. Заключительная глава посвящена истории Сибири. Прослежено сложение мифологии о «Сибирском взятии». Вскрыта лживость «чёрной легенды» о кровавом покорении Сибири и истреблении коренных жителей.

---

«Сказание» в изучении языческих преданий. Н.М. Карамзин не удостоил «Сказание» места в тексте «Истории государства Российского», но написал о нём в комментариях. Карамзин относит его к числу «сказок», «сочиненных большею частию в XVII веке и внесенных невеждами в летописи». После Карамзина историки не рассматривали «Сказание и Словене и Русе» как летописный источник. Писатели использовали отдельные сюжеты «Сказания». В.А. Лёвшин написал на его основе сказку «Повесть о богатыре Булате» (1780—1783). В конце XIX в. «Сказанием» заинтересовались как источником преданий о верованиях древних славян. Писатель и литературовед Ф.А. Гиляров рассмотрел их в книге «Предания русской начальной летописи» (1877). Та же тенденция сохранилась в XX в.: Б.А. Рыбаков в монографии «Язычество древней Руси» (1987) подробно останавливается на языческих мифах «Сказания» и их связи с общеславянской мифологией. Казалось, «Сказание и Словене и Русе» нашло достойное место как объект исследований древнерусских и древнеславянских языческих мифов. Ситуация изменилась, когда распался Советский Союз — «Сказание» попало в руки творцов folk-history.

3.4. Иоакимова летопись

Находка Иоакимовой летописи. Иоакимову летопись описал Василий Никитич Татищев (1686—1750) — крупный деятель петровской и послепетровской России, администратор, горный инженер, географ, но по движению души — историк. На протяжении десятилетий создатель «Истории Российской» собирал летописи и исторические документы. Он нашёл и опубликовал «Русскую правду» и «Судебник Ивана Грозного». Особое место в его находках занимает Иоакимова летопись, подлинный список которой никто, даже сам Татищев, не видел. История находки, как пишет Татищев, следующая. Собирая древние рукописи, он обратился к родственнику Мелхиседеку Борщову, архимандриту Бизюкова монастыря Смоленской губернии, чтобы тот какие есть древние истории прислал для просмотра. В мае 1748 г. пришло от него письмо с тремя тетрадями. В письме говорилось, что тетради принадлежат монаху Вениамину, «который о собрании русской истории трудился по многим монастырям». Тетради по прочтении Вениамин просил немедленно ему возвратить.

Татищев так описывает тетради: «По сим тетрадям видно, что из книги сшитой вынуты, по разметке 4, 5 и 6-я, письмо новое, но плохо сделанное, склад старый, смешенный с новым, но самый простой и наречие новгородское». Первую тетрадь автор начинает с описания народов, как у Нестора, но многое неправильно, как то: сарматы названы славянами, «в чем он, веря польским (хроникам. — К.Р.), обманулся». Дальше текст отличался от Нестора, и Татищев переписал «только то, чего у Нестора не находится или здесь иначе положено». Списавши тетради, Татищев пожелал видеть натуральные тетради, а не для него переписанные, о чём написал Мелхиседеку. Вскоре он получил ответ, что тот в сентябре 1748 г. умер, а пожитки его растащены. Татищев выяснил, что того монаха Вениамина в монастыре не знают, и что книга принадлежала Мелхиседеку, и он сказывал, что списал её в Сибири. Татищев заключил, что он сделал выписки из древней рукописи Иоакима, первого епископа Новгородского (прибыл на Русь в 991 г., умер в 1030 г.). Свои выписки он поместил в главе 4 первой части «Истории Российской». Ниже приведено их краткое изложение по призвание Рюрика.

Начало Иоакимовой летописи по призвание Рюрика. Потомок Иафета князь Славен с братом Скифом, идя к западу, многие земли у Чёрного моря и Дуная покорили. От старшего брата прозвались славяне, а греки их прозвали алазоны либо амазоны. Князь Славен, оставив во Фракии около моря по Дунаю сына Бастарна, пошел на север и создал град великий и нарёк во своё имя Славенск. А Скиф остался у Понта в пустынях обитать, питаясь от скота и грабительства, и прозвалась его страна Скифия Великая. Устроив Великий град, умер Славен, а после него властвовали сыновья и внуки много сот лет. И был князь Вандал, правил славянами и многие земли завоевал. Послал он на запад князей Гардорика и Гунигара с войском славян, руси и чуди. И они, многие земли завоевав, не возвратились. Вандал разгневался, их земли от моря до моря себе подчинил и сынам своим передал. Он имел сыновей: Избора, Владимира и Столпосвята. Каждому построил по городу, и в их имена нарёк; сам умер в старости, передав всю власть Избору. Потом Избор умер, и власть принял Владимир.

После Владимира княжили сыновья его и внуки до Буривоя; был он девятым после Владимира. Буривой не раз побеждал варягов и стал обладать всею Бярмиею до Кумени. Наконец, при оной реке побеждён был, воинов своих погубил, сам едва спасся, пошел во град Бярмы, что на острове стоял, крепко устроенный, и там, пребывая, умер. Варяги же град Великий захватили и дань тяжелую возложили на славян, русь и чудь. Тогда люди послали к Буривою, испросить его сына Гостомысла, чтобы княжил в Великом граде. И когда Гостомысл принял власть, тотчас варягов, что были, избили или изгнали, и дань варягам отказались платить, и, пойдя на них, победили. Гостомысл во имя старшего сына Выбора град при море построил, заключил с варягами мир, и стала тишина по всей земле. Был Гостомысл муж великой храбрости, такой же мудрости; соседи его боялись, а его люди любили. (Рассказ о призвании Рюрика рассмотрен в разделе 4.1.)

Достоверность Иоакимовой летописи. Иоакимова летопись, как и вся «История Российская» Татищева, была встречена с недоверием. Про «Историю» говорили, что её сложно читать и в ней много нелепиц, к числу их отнесли Иоакимову летопись. Особенно резко выступал князь М.М. Щербатов. Защитником летописи был И.Н. Болтин — по мнению СМ. Соловьёва, самый талантливый из занимавшихся русской историей в XVIII в. Дело, однако, решило мнение немецкого историка на русской службе Августа Шлёцера. Шлёцер — почитатель Нестора и «Повести временных лет» — не признал Иоакимову летопись за достоверную. Но Шлёцер не усомнился в добросовестности самого Татищева. Карамзин пошёл дальше: он объявил Иоакимову летопись «шуткою»: «Сию шутку многие приняли за истину и начали с важностию говорить о Летописце Иоакиме». Иначе говоря, обвинил Татищева в подлоге. Почувствовав неловкость, пытался оправдаться: «Повторяю, что он не мыслил обманывать: это затейливая, хотя и неудачная догадка», но слово было сказано.

Во второй половине XIX в. отношение к Татищеву и Иоакимовой летописи изменилось. Соловьёв считал, что Татищев первый начал обрабатывание русской истории; первый показал, что она такое и какие существуют средства для её изучения. В Иоакимовой летописи он не сомневался и часто её использовал. Не сомневался в летописной части, а не в легендах о предках славян. Соловьёв находил, что Иоакимова летопись дополняет или уточняет известные летописи. К сходному мнению пришли многие историки. Их позиция нашла отражение в статье о Татищеве в энциклопедии Брокгауза и Ефрона за 1901 г. О Татищеве там сказано: «Добросовестность Татищева, раньше подвергавшаяся сомнениям из-за его так называемой Иоакимовской летописи, в настоящее время стоит выше всяких сомнений. Он никаких известий или источников не выдумывал...»

Изучение Иоакимовой летописи показало, что она многослойна. Ещё в XIX в. учёные пришли к заключению, что сочинение составлено из русских и польских хроник разного времени с добавлением античных сюжетов и украшательств, типичных для XVII столетия. Этот вывод подтвердили С.К. Шамбинаго (1947) и С.Н. Азбелев (1960) — Иоакимова летопись была создана в XVII в. Интересен её древнейший слой. В 1900 г. А.А. Шахматов высказал гипотезу, что в основе Иоакимовой летописи лежит текст, составленный Иоакимом Корсуняниным между 991 и 1030 гг.: «Вчитываясь внимательно в изданную Татищевым Иоакимову летопись, мы приходим к следующему выводу: рассказ о крещении Новгорода содержит черты, обличающие современника; некоторые части его могут принадлежать первому епископу Новгородскому Иоакиму». О древнем тексте, положенном в основу Иоакимовой летописи, писал Рыбаков. Он указал на открытие археологов, подтвердивших сообщение летописи о разрушении Святославом христианских храмов в Киеве:

«Доверять такому компилятивному источнику XVII в., каким являлась Иоакимовская летопись, без проверки нельзя. Но в данном случае у нас есть весьма убедительное доказательство достоверности её сведений: постамент идолов киевских языческих богов, поставленный в самом центре княжеского Киева, был вымощен плинфой и фресками христианского храма, разрушенного до 980 г. Необходимо допустить, что у составителя Иоакимовской летописи мог быть в руках какой-то не дошедший до нас более ранний источник, сообщавший сведения, часть которых блестяще подтверждена археологическими данными».

Трактовка истории славян по Иоакимовой летописи. Татищев, доверявший Иоакимовой летописи, всё же сделал немало замечаний по её началу. Он не верит, что Славен и Скиф братья — ведь славяне не родственны скифам. Сомневается в сыне Славена Бастарне, получившем имя от названия племени. Считает Словенск Старой Ладогой. Сомневается в славянском имени Вандал. Объясняет германские имена у славянских князей (Гардорик, Гунигард) влиянием гепидов и гуннов. Объяснение разумное, ведь славяне возникли в плавильном котле, где важную роль играли германцы готы и родственные им гепиды, а позже они входили в державу гуннов. Князь Вандал правил «от моря до моря», что, по Татищеву, означает от Балтийского моря до Ладоги, моря Русского. Так называли Ладожское озеро карелы и финны — Vennenmeri, Море русских. Нестор в ПВЛ именует Ладогу «озеро великое Нево». В скандинавских сагах озеро называют Альдога, от финского aalto — «волна». Выбор Татищевым финского названия не случаен — он был сторонником финского происхождения варягов.