Лев Черепнин - Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси

• Название: Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси
• Автор: Лев Черепнин
• Издательство: Издательство социально-экономической литературы
• Жанр: История
• Год: 1960

Монография Л. В. Черепнина представляет собой исследование, посвященное одному из важнейших, но недостаточно изученных вопросов истории России феодального периода — проблеме ликвидации феодальной раздробленности и образования единого Русского государства. Ее основная задача — показать с позиций марксистско-ленинской теории на примере России общие закономерности образования централизованных государств и выяснить конкретные особенности этого процесса в России.

В первых главах работы после обстоятельного историографического обзора дается анализ социально-экономических явлений, подготовлявших объединение Руси и создание централизованного государства. Здесь рассматривается развитие производительных сил в сельском хозяйстве, рост феодального землевладения, эволюция форм феодальной собственности на землю и видов феодальной ренты. Большое внимание уделено положению различных категорий русского крестьянства, формам его эксплуатации землевладельцами и государством и борьбе крестьян с феодально-крепостническим гнетом. Подробно прослежены роль русских городов в процессе создания централизованного государства и участие горожан в народных движениях и политической борьбе этого времени.

В последующих главах автор рассматривает процесс политического объединения русских земель вокруг Москвы как центра складывающегося единого государства и формирование централизованного аппарата власти. Особое внимание уделено классовой борьбе крестьян и горожан в различных княжествах в XIV–XV вв., а также освободительной борьбе русского народа против татаро-монгольского ига, против наступления литовских феодалов и других иноземных захватчиков.

---

В большой работе «О развитии революционных идей в России» (1855) А. И. Герцен излагает свои взгляды по целому ряду вопросов русской истории. Он отмечает известную прогрессивность процесса образования Русского централизованного государства, способствовавшего преодолению политической раздробленности и свержению татаро-монгольского ига. «Необходимость централизации была очевидна: без нее нельзя было бы ни свергнуть монгольское иго, ни спасти единство государства»[123]. В то же время автор подчеркивает, что государственная централизация была достигнута потому, что в жертву ей приносились интересы народа. «Москва спасла Россию, задушив все, что было свободного в русской жизни». Москва, по А. И. Герцену, потому-то и стала центром политического объединения русских земель, что она представляла собой «молодой город, без преданий, без обычаев»; «народный элемент» не мог быть здесь силен, «это-то и привязывало более всего князей к Москве»[124].

Автор считает, что «московское самодержавие» не было для России «единственным средством спасения». Страна могла пойти по одному из двух возможных путей: она «могла быть спасена или развитием общинных учреждений или самодержавием одного лица». В XV в. оставался нерешенным еще вопрос, «который из двух принципов народной и политической жизни одержит верх: князь или община». Выразителем одного «принципа» была Москва, другого — Новгород[125]. Победа осталась за Москвой, и это привело к утверждению «неограниченной монархии», «ставшей удручающею от того веса, который она приобрела под сенью ханской власти». Объединение русских земель сопровождалось подавлением московскими князьями всякого сопротивления «с кровавым зверством»[126]. В оценке Новгородской республики А. И. Герцен следовал за декабристами, а не за В. Г. Белинским.

За декабристами следовал А. И. Герцен, давая отрицательные характеристики московских князей. «Типом государя той эпохи» он считает Ивана Калиту, «политичного, плутоватого, лукавого, ловкого, старавшегося заручиться покровительством монголов своим чрезвычайным смирением перед ними и в то же время захватывавшего все и пользовавшегося всем, что могло увеличить его власть»[127].

Однако автор указывает, что русский народ, придавленный самодержавием и «византизмом», насаждаемым духовенством, которое хотело сделать из России «государство немое, повинующееся вере слепой», не был побежден. «Потеряв свои права в городах, он их сохранил в глубине сельских общин»[128].

Вопрос об образовании Русского централизованного государства А. И. Герцен поднимает позднее в статье «Старый мир в Россия» (1854). Он говорит о Москве как центре политического объединения русских земель. «Около XIV столетия в России образуется средоточие, около которого тяготеют и кристаллизуются все разнородные части государства, это средоточие — Москва. Со времени ее появления, как центра, она становится столицей всего славянского населения»[129]. Факт образования централизованного государства А. И. Герцен и здесь расценивал как явление, знаменующее упрочение деспотизма. Свое отрицательное отношение к самодержавию он переносил и на историческое прошлое. «В Москве образовалось византийское и восточное самовластье царей. Москва уничтожила все независимое старой Руси, все вольности народные. Все это было принесено на жертву идее государства»[130]. В качестве примера подавления московским самодержавием свободных общин А. И. Герцен приводит присоединение Новгорода к Москве в 1478 г.: «Новгород, великая и вольная весь, был живым упреком едва родившейся столице царей; Москва, с кровавой жестокостью и без малейшего угрызения совести, задушила своего противника»[131].

Образование централизованного государства А. И. Герцен считал насилием над естественными склонностями русского народа. «Славянские народы, — писал он, — собственно, не любят ни государства, ни централизации. Они любят жить в разбросанных общинах, удаляясь как можно больше от всякого вмешательства со стороны правительства»[132].

Как уже говорилось, концепция А. И. Герцена ближе к построениям декабристов, чем В. Г. Белинского. А. И. Герцен в большей мере, чем В. Г. Белинский, наделял государство прошлого чертами современного ему самодержавия. Революционный пафос, вызывавший ненависть к самодержавию, заставлял его иногда забывать об исторической перспективе. Тезис декабристов о борьбе на протяжении всей русской истории вольности с деспотизмом А. И. Герцен дополнил мыслью (отвечавшей его политическому мировоззрению) о роли русской общины (которую А. И. Герцен идеализировал, не замечая шедшего в ней процесса разложения) с ее антигосударственными и антицентрализаторскими тенденциями. Отсюда выявилось искусственное построение А. И. Герцена, утверждающее возможность двух путей развития русского общества в XIV–XV вв.: «московского», ведшего к неограниченной монархии, и «новгородского», который должен был привести к торжеству общинной демократии.

При всем том громадной заслугой А. И. Герцена является попытка осветить светом революционного мировоззрения такую теоретически острую и сложную проблему, как создание централизованного государства, подойти к ее решению с точки зрения интересов широких народных масс, для которых создание централизованного государства означало усиление гнета, рост крепостничества.

Революционное понимание русского исторического процесса развито в трудах Н. А. Добролюбова и Н. Г. Чернышевского, в которых имеется много интересных мыслей и по вопросу о Русском централизованном государстве. Свою концепцию русской истории Н. А. Добролюбов и Н. Г. Чернышевский разрабатывали в борьбе с реакционной дворянской и буржуазно-либеральной историографией. Вместе с тем они отмечали то положительное, что могла дать в то время развивавшаяся буржуазная наука.

Из буржуазных историков середины XIX в. Н. А. Добролюбов и Н. Г. Чернышевский особенно высоко ценили С. М. Соловьева. Н. А. Добролюбов в рецензии на «Учебную книгу русской истории» С. М. Соловьева[133] говорит, что автором верно рассказаны факты, что «связь их показана очень ясно, сделана оценка внутреннего смысла явлений, обращено большое внимание на внутреннее состояние общества в данную эпоху». Таким образом, этот труд по мнению Н. А. Добролюбова, ценен и по фактическому материалу и потому, что в нем дано обобщение конкретных данных. В то же время Н. А. Добролюбов отмечал наличие в «Учебной книге» С. М. Соловьева многих ненужных деталей из истории междукняжеских отношений («подробностей удельной кутерьмы»), незнание которых не составит «решительно никакого пробела в исторических знаниях человека»[134]. Н. Г. Чернышевский в рецензии (1854) на четвертый том «Истории России с древнейших времен» С. М. Соловьева (посвященный княжению Василия I и Василия II)[135] отмечает прежде всего достоинство всех вышедших томов этого обобщающего труда как «важнейшего приобретения нашей исторической науки в течение последних пятнадцати лет». Затем он выдвигает некоторые возражения С. М. Соловьеву, главным из которых является возражение против защищавшегося автором тезиса о роли колонизации как «важнейшего» факта древнерусской истории. По мнению Н. Г. Чернышевского, в изучаемое время (до XV в. включительно) «колонизация происходила слабо и медленно, не оказывая большого влияния ни на характер жителей, ни на общественные отношения»[136]. «…Добровольное стремление населения с юга на север, с запада на восток» не было «сильным»[137].

Переходя к историческим взглядам Н. А. Добролюбова и Н. Г. Чернышевского, прежде всего следует указать на то, что они, не будучи историками-профессионалами, в то же время знакомились с русской историей не только по литературе, но в ряде случаев по первоисточникам.

В статье «О степени участия народности в развитии русской литературы» (1858) Н. А. Добролюбов останавливается на источниках по истории объединения русских земель и борьбе русского народа с татаро-монгольским игом в XIV–XV вв. Он рассматривает «Задонщину», псковские летописи, описания путешествий русских людей и т. д.[138] Интересна попытка Н. А. Добролюбова раскрыть в памятниках письменности этого времени борьбу различных политических тенденций. Так, например, он отмечает, что одна из повестей о присоединении Пскова к Москве, составленная в Москве, «восхваляет подвиги московского воинства, приходя в негодование от своеволия псковитян». «Другая повесть принадлежит псковичу и смотрит на дело с другой стороны: обвиняет московского наместника в притеснениях, князя — в вероломстве и сожалеет об утрате вольности». Самое интересное в данной статье Н. А. Добролюбова — это стремление найти в литературных произведениях проявления идеологической борьбы народа (вернее, широких слоев русского общества) против насилия: «…литературные интересы теперь уже так расширились, что в письменности может даже отражаться мнение большинства народа (в противность покоряющей его силе)»[139].