Шемас Маканны - Мои рыжий дрозд

• Название: Мои рыжий дрозд
• Автор: Шемас Маканны
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-235-00173-7

Роман молодого ирландского автора, не лишенный элементов фантастики, затрагивает актуальные проблемы современной Ирландии: безработицу, разгул терроризма, проблемы национальной культуры.

---

— Да не обращай ты на него внимания. — Лиам сжал плечо Эдана.

— А вот, — Гилли приподнялся, — тут в цветочных горшках есть земля.

— Не смей, — Эдан схватил его за руку, — тут травка растет специально для сэйшена.

— Что? — переспросил Гилли. — Трава для сэйшена? А зачем она?

— Травка, а не трава, идиот!

— А, понимаю. — Гилли вспомнил, что часто сам поливал эти горшки, не подозревая об их содержимом.

После краткого обсуждения решили, что ложки две земли с краев взять можно, а если в этой земле что и будет, то тем интересней.

Бродяга начертил мелом на полу круг и укрепил в середине горящие свечи. Рядом была насыпана земля, стоял стакан с водой, лежала Библия, на зеленом переплете которой поблескивал английский ключ.

— Ну, теперь все готово! — произнес Бродяга замогильным голосом.

— А воздух? Вы что, думаете, ваши духи согласятся прийти в такую духотищу?

Бродяга встал и открыл окно. Свечи вздрогнули и в испуге погасли. Кто-то вскрикнул.

— Да закрой ты окно, нашел кого слушать! — спокойно сказал Лиам.

Бродяга закрыл окно, опять зажег свечи и сел в круг.

Все снова взялись за руки и начали пристально смотреть на дрожащие желтые язычки.

— Теперь, наверное, надо бы нам хором прочесть молитву.

— Начинай ты, — прошептал кто-то.

— «Pater noster…» [10] — тихо, но ясно начал Гилли, мальчики неуверенным шепотом повторяли за ним эти знакомые им с детства слова, глубокий смысл которых вряд ли был им когда-нибудь понятен. — …sed libera nos a malo… — …Но и избави нас от лукавого…

— АМИНЫ — выдохнули все хором, после чего в комнате воцарилось долгое молчание. Наконец Бродяга, нервно поеживаясь под своей простыней (от холода или от страха?), нерешительно предложил:

— Ну что, давайте вызывать Сида Вишеса, раз уж с него все это началось…

Это предложение вызвало вздохи облегчения, нервное покашливание.

— Итак, сосредоточиться, — продолжал Бродяга уже более уверенным тоном. — Все думаем о Сиде Вишесе и только о нем. Вспоминайте, как он выглядел, как он двигался, как он говорил, пусть в голове у каждого зазвучит его голос.

Гилли не решался признаться вслух, что не способен выполнить все условия, ибо крайне смутно представляет себе Сида Вишеса. Ну, был певцом и рано умер. А еще что? Само это имя он впервые услыхал лишь вчера вечером. Да и не верил в нынешнюю затею. Считая себя человеком религиозным, с большим трудом мог представить себе, что в ответ на призыв каких-то мальчишек послушный дух поспешит предстать перед ними и начнет выбалтывать потусторонние тайны. Говорят, на таких сеансах что-то удается увидеть или услышать, но это скорее коллективный гипноз. Сделав сосредоточенное лицо, Гилли постарался думать о чем-то нейтральном, не способном помешать затее товарищей. В воображении предстал берег реки, холм, потом красные куртки солдат, бой барабанов…

— Смотрите, смотрите в тот угол… — еле слышно пролепетал Эдан.

В углу, опустив голову, стоял какой-то бородатый старик.

— Это ты, Сид… — начал Бродяга, но осекся, увидев длинную бороду и странное грязное волочившееся по полу одеяние. Старик поднял голову, и тут все с ужасом увидели, что тело его заляпано кровью, голова же не на плечах, а покачивается где-то возле груди.

— Вы, которые вызвали меня сюда, не есть ли вы англичане, чтобы продолжать мучения мои?

— О, светлейший епископ, — тихо произнес Гилли, кланяясь, не слишком уверенный в правильности обращения, — не волнуйтесь, это честные молодые ирландцы посмели нарушить твой спокойный сон.

— Нет, не суть вы ирландцы, ибо речь ваша выдает вас. Вы говорите на этом языке, как английские собаки, и не верю я вашим словам. Губы мои сомкнуты печатью клятвы.

— В гробу мы видали твои клятвы! — раздался насмешливый голос с кровати. Услышав такие слова, да еще сказанные по-английски, дух вздрогнул и растаял в воздухе.

— Михал! — воскликнул Гилли. — Это же был епископ Макматуна. Его казнили англичане в 1650 году. Как ты мог?!

«Мы ведь вчера это проходили по истории… — испуганно пронеслось у него в голове, — я как раз вспоминал про то восстание, собирался рассказать, что я был в замке Магиров и видел то место, где повесили епископа. Надо быть осторожнее, но не правила же грамматики действительно вспоминать…»

Тем временем в углу комнаты стали вырисовываться очертания низенькой фигуры в длинном темном одеянии. Священник, с бледным сосредоточенным лицом, сжимал в руках исписанные листки.

— Я уж было подумал, это Хумбаба нас накрыл, — шепнул Эдан Лиаму.

Не дожидаясь вопросов, священник заговорил по-английски, но чувствовался сильный ирландский акцент.

— В том же, что касается заимствований, мне этот вопрос пришлось решать особо. Некоторые слова уже настолько укрепились в языке, что бороться с ними представлялось бессмысленным. К тому же, как мне кажется, они лишь обогащали ирландский язык, привнося дополнительные смысловые нюансы…

— Мы рады приветствовать вас, отец Диннин,{16} — сказал Бродяга, радуясь, что ему удалось узнать их нового гостя.

— И мне приятно видеть вас и слышать ирландскую речь. Только вот выговор у вас какой-то странный…

— Извините, — смутился Бродяга, — мы вообще-то не всегда говорим по-ирландски, у нас в стране сейчас билингвизм…

— «Билингвизм»! Надо говорить «двуязычие»!

Бродяга не знал, как исправить свою бестактность:

— Конечно, конечно, вы правы… Но, понимаете, сейчас в ирландской лингвистике…

— Что?! — опять возмутился дух. — Откуда эта «лингвистика»? Ведь еще в 1911 году Гэльской Лигой было принято слово «языкознание».

Все смущенно молчали. Наконец Лиам, желая сменить тему, вежливо обратился к духу:

— Нам всем очень приятно видеть вас. Ведь вашим словарем и сейчас все пользуются, вы знаете? Его каждые пять лет переиздают, вы могли бы, — он засмеялся, — сейчас делать большие деньги…

Лицо духа исказила гримаса отвращения:

— «Делать деньги», какой ужас! Неужели это выражение все-таки привилось? И этот донегольский акцент! Извините, но я больше не могу здесь оставаться.

— Подождите! — воскликнул Гилли вскакивая. — Только один вопрос! Это правда, что вы никогда не носили нижнего белья?

— Да, это правда, — сухо ответил дух и исчез.

— Ну дела… — задумчиво протянул Бродяга. — Ну, навидались мы тут… Тут и казни, и словари, и Гэльская Лига…

— Вы говорите о Гэльской Лиге? — В углу комнаты появился невысокий молодой человек в черном костюме. — Я сам выступал на одном из ее заседаний. Но, признаюсь вам, аполитичность Хайда всегда была мне не особенно по душе. Я предпочитал действовать иначе. Просто, по-моему, это был мой долг. — Он вздохнул. — Помните?

И тогда я ступил
На дорогу свою:
Дело жизни творя,
Встречу смерти иду

— Да, да, помним, еще бы, — вежливо ответил Бродяга, хотя на самом деле никак не мог узнать их очередного гостя. — Ты понял, кто это? — тихо спросил он Гилли.

— Конечно, — ответил Гилли шепотом. — Он борец, поэт и учитель.

— А еще он писал памфлеты, — добавил Лиам, который тоже быстро догадался, кто перед ними. — Ты «Смертоносную машину» неужели не читал?

— Так это Пирс! — воскликнул Бродяга. — А я его себе представлял таким высоким, крепким…

Он опять посмотрел в угол комнаты, но там уже не было никрго.

Именно в эту минуту, как потом вспоминал Гилли, его охватило какое-то дурное предчувствие. Он ясно понял, что вся эта затея не кончится добром.

— Ну, — слабо начал он, — на сегодня хватит? Ведь столько мы тут сидим… Я уже замерзаю…

— То есть как это — хватит? — возмутился Бродяга. — Мы же еще ничего толком не узнали. Ни Сида Вишеса не видели, никого вообще из певцов.

— Да не появится этот Сид Вишес, — вздохнул Гилли. К этому времени он уже ясно понимал, что появляющиеся в углу комнаты фигуры не что иное, как плоды его собственного воображения, которым придавала ощущение реальности крепко вбитая в головы товарищей школьная программа. История, грамматика, литература… Ну, что еще? Химия, физика?

В углу комнаты блеснули какие-то светящиеся шары с налепленными на них черными блямбами, смутно напоминающие увеличенные в десятки раз модели углеводородов.

— Ой, — воскликнул Лиам, — что это было?!

— Ничего, — ответил Гилли, — ничто и никто. Я понял теперь, никакие это не духи, а просто наше воображение. У кого-нибудь в голове мелькнет какой-то образ и сразу всем передается. А нам кажется, будто это на самом деле. Понятно? Ой, что это?!

Образ, представший перед ними на этот раз, был более чем реален: щурясь от внезапно вспыхнувшего света, они увидели в дверях спальни разъяренного Хумбабу.