Итоги Итоги - Итоги № 41 (2013)

• Название: Итоги № 41 (2013)
• Автор: Итоги Итоги
• Жанр: Публицистика

---

— Известно, что именно тогда ученым удалось впервые выделить вирус энцефалита.

— Думаю, заболевание встречалось и раньше — у промышлявших в тайге русских охотников. А в тридцатые годы люди стали активно осваивать лесные территории. В основном не по своей воле: среди тех, кто там работал, было немало заключенных. Когда у них появилась эта болезнь, поначалу никто не знал, что происходит. В тайгу отправили несколько экспедиций. Ученые выяснили, что это клещевой энцефалит, выделили вирус. Папе тогда исполнилось 27 лет, он был нетерпеливый юноша. В экспедиционном отряде умер больной. Отцу не терпелось сделать вскрытие, но у него не было инструментов для трепанации черепа, и он во время вскрытия поранил руку обломком височной кости. Выжил чудом, ведь это был дальневосточный вариант вируса — один из самых опасных. В результате у него осталось пять процентов слуха в левом ухе и правая рука была полностью парализована. Отец дожил до 83 лет, совершив практически все, чего добился в жизни, с одной рукой и без слуха. 

— Истинный герой науки... 

— Эта аура героя, возможно, помогла ему выжить.  Вскоре многих ученых из его окружения пересажали, в том числе и самого Льва Зильбера. Когда в начале 40-х за открытие вируса клещевого энцефалита присудили Сталинскую премию, Зильбера в списке лауреатов не было, ведь он сидел: за то, что якобы хотел заразить население энцефалитом через водопровод. В 60-е годы, когда дипломы Сталинской премии меняли на дипломы Государственной премии, он просил, чтобы его включили задним числом, но это не удалось. Ну а отца репрессии почти обошли стороной. Кроме того, он, конечно, не был годен к военной службе и поэтому очень много работал в сороковые годы. В 1944-м учредили Академию медицинских наук, и через четыре года его избрали членом-корреспондентом. В 1950 году он стал директором НИИ вирусологии имени Д. И. Ивановского. Кстати, нынешний директор этого института академик РАМН Дмитрий Львов был его аспирантом. Некоторые другие ученики тоже впоследствии стали академиками и директорами институтов. По-моему, не было в мире ученого, который открыл бы больше вирусов, чем он. В вирусологии тогда была эпоха великих открытий.  Как говорится, золотое дно: копни — и полно. Впрочем, я до сих пор поражаюсь, как были сделаны многие открытия с тогдашними инструментами и методами. Ученым приходилось немало поломать голову, чтобы чего-нибудь добиться. В 1952 году отец едва не загремел по делу врачей — хотя не имел никакого отношения к еврейской национальности. Просто он получил предписание упорядочить национальный состав сотрудников института и довести количество евреев до определенной квоты. Отказался это делать. И тогда его выгнали из партии и сняли с поста директора. Исключение из партии часто было прелюдией к аресту, и к тому моменту, когда я родился, он, как говорится, сушил сухари или готовил теплое белье. Слава богу, он уцелел на другом своем посту — заведующего отделом в Институте неврологии, поэтому не был полностью безработным. Сталин скоро умер, и все это дело развалилось. Но отец находился в подвешенном состоянии в течение трех лет. Все изменилось, когда в 1955 году его вызвали в ЦК и поручили создать Институт полиомиелита. Ему практически дали карт-бланш, предложив поехать в Америку, чтобы изучить проблему и потом организовать исследования на мировом уровне.

— Почему в верхах решили взяться именно за полиомиелит?

— Тогда во всем мире с этим была настоящая катастрофа. Количество случаев полиомиелита росло неимоверно. Россия и другие советские республики даже немного отставали по темпам наступления этой болезни. Свойства вируса таковы, что, если люди живут в антисанитарных условиях, они приобретают иммунитет к нему еще в раннем возрасте. Конечно, бывают и серьезные последствия — параличи у тех, у кого с иммунитетом что-то не так. Но это только у половины процента заразившихся вирусом. Проблемы начались в  XX веке, когда с улучшением гигиенических условий вирус полиомиелита перестал быть для людей естественным природным фоном. Для тех, кто столкнулся с ним в более зрелом возрасте, смертность составляла уже 20 процентов. Все помнят, сколько волнений в обществе вызвала в 80-е годы прошлого века новая болезнь — СПИД. Но это нельзя даже сравнить с паникой, возникшей в 50-е годы в связи с эпидемией полиомиелита. В США, например, родители летом увозили детей из города, запрещали им купаться в бассейнах, чтобы они не могли подхватить опасный вирус. Общество под названием March of Dimes («Марш гривенников»), основанное близким другом президента Франклина Рузвельта, который заболел полиомиелитом в 39 лет и был частично парализован, рассылало письма с призывами пожертвовать десять центов на борьбу с болезнью. Было понятно, что волна полиомиелита вместе с волной цивилизации наступает и на СССР. Число случаев полиомиелита удваивалось практически каждый год. Особенно он свирепствовал в более благополучной, чем другие советские республики, Прибалтике. Надо было срочно что-то делать. У нас прослышали о разработках доктора Джонаса Солка в США, которые в значительной степени финансировались за счет March of Dimes. Стало известно, что ему удалось создать вакцину против полиомиелита. И отца решили отправить в США, чтобы набраться опыта. Он сначала отпирался: дескать, не могу ехать, ведь мне оказали недоверие, выгнав из партии... Без лишних слов ему тут же заново выдали партбилет и восстановили в должности директора института. В США они отправились втроем: отец, моя мама Марина Константиновна Ворошилова, тоже работавшая в Институте полиомиелита, и известный ленинградский вирусолог Анатолий Александрович Смородинцев. К ним прикрепили пару гэбистов, которые их сопровождали, — не без этого. Конечно, это была уникальная для того времени поездка. В Москве у родителей оставались трое детей — мы оказались фактически заложниками. Я прекрасно помню их отъезд. Мама пригласила фотографа, и он снял нас на память на фоне новогодней елки. Мало ли что. В ту поездку родители за несколько месяцев объехали все Соединенные Штаты — от восточного побережья до западного. Я недавно разговаривал с американским вирусологом русского происхождения Алексеем Щелоковым, который тогда их принимал. Они с отцом стали очень хорошими друзьями на всю жизнь. Кстати, родители подружились и с другими ведущими вирусологами США. Тогда наша наука была закрытой, о ней мало знали в мире, но в Москве на научных конференциях Института полиомиелита с тех пор раз в год собирались многие мировые звезды в этой области. Скажу больше: в какой-то момент институт стал настоящей Меккой для них. Ведь именно в нем впервые в мире наладили производство живой вакцины против полиомиелита. 

— Разве в США к тому времени уже не выпускали вакцину, разработанную Джонасом Солком?

— Это была не живая, а убитая вакцина. Ее начали производить в апреле 1955 года. Вирус выращивали в культуре клеток, а затем убивали формалином. Такую вакцину нужно было вколоть человеку, чтобы получить иммунитет. Проблема заключалась только в одном — прививка не обеспечивала иммунитета в кишечнике. Не болея сам, человек, получивший прививку, мог передавать вирус окружающим. К тому же вакцина была достаточно дорогой. С тем, чтобы производить убитую вакцину в СССР, не было особых проблем. Ее производство наладили уже в 1957 году. Однако в то же самое время известный вирусолог Альберт Сэбин доказал: среди патогенных вирусов полиомиелита встречаются ослабленные формы, которые не вызывают болезнь, но формируют иммунитет. Он создал живую вакцину, которую не надо было колоть — достаточно было проглотить капельку. Для своей вакцины Сэбин специально отобрал ослабленные, или, как говорят ученые, аттенуированные, варианты. Однако американская Food and Drug Administration даже слышать не хотела о новой вакцине. Считалось, что связываться с живыми вирусами просто опасно, тем более что уже существует очень хорошая вакцина. Сэбин был в отчаянии. 

— Как живая вакцина появилась в СССР?

— Сэбин рассказал моему отцу о своей разработке. И они решили продолжить ее здесь. Из США в чемодане привезли несколько тысяч доз вакцины и сделали первые прививки. Выяснилось, что она была лучше по всем параметрам: дешевая, эффективная и безопасная, ведь ее даже не надо колоть. Отец получил от Сэбина отобранные безопасные штаммы вируса полиомиелита и быстро наладил производство живой вакцины. Осталось получить разрешение в Минздраве, но тут тоже возникли сложности. У советских чиновников был свой аргумент: «Почему американцы отказались от этой вакцины, а мы будем ее испытывать?» Отец долго ходил по начальственным кабинетам без особого результата. Но однажды выход нашелся. Какой-то высокий чиновник на минуту вышел из комнаты, оставив его одного в своем кабинете. И отец решился: по оставленному без присмотра аппарату кремлевской связи он набрал номер заместителя председателя Совета министров Анастаса Микояна, курировавшего тогда здравоохранение. Отец в двух словах рассказал о новой вакцине и пожаловался на бюрократов. Последовавший диалог был коротким: «Михаил Петрович, это хорошая вакцина?» — «Хорошая». — «Прививайте!»