Кристин Гор - Сенатский гламур

• Название: Сенатский гламур
• Автор: Кристин Гор
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-18897-5

Саманта Джойс, идеалистка, страдающая легкой формой ипохондрии, ведет бурную жизнь. Она трудится в штабе сенатора США, влюблена в свою работу и мечтает нести в мир добро. В свободное от спасения мира время она ежедневно отмечает малоизвестные праздники, готовится к вымышленным тяготам жизни и ухаживает за японской бойцовой рыбкой — уже десятой, поскольку уморила девять предыдущих. Она влюбляется в мужчину из вражеского политического клана, заново учится пользоваться достижениями информационных технологий, попадает в скандальную хронику, оказывается в центре шпионского заговора, а затем и президентской гонки…

Страсти и предательства, любовь и политика, идеализм и цинизм в Конгрессе США — в романе Кристин Гор, дочери бывшего вице-президента США Альберта Гора, популярной американской телевизионной сценаристки.

«Сенатский гламур» — впервые на русском языке.

---

— Мой «Блэкберри» еще у тебя? — спросила я Чарли.

Он достал наладонник из кармана пиджака и протянул мне.

— Он пахнет апельсинами.

Неужели? Я принюхалась. Действительно, к запаху пластика примешивался тонкий аромат апельсина. Сначала я удивилась, но потом вспомнила, что два дня назад в автобусе положила в сумку апельсин. Думаю, он уже начал портиться.

Я выпрямила руку с «Блэкберри» и еще раз втянула воздух. Ничего не чувствую. Чарли мог уловить запах апельсина, только если ткнулся носом в экран. Довольно странно, не так ли? Зачем он это сделал? Хотел узнать, как я пахну вблизи, и поддался соблазну провести небольшое детективное расследование? Когда он уловил аромат апельсинов, то подумал, что мой природный запах сладкий и экзотический — запах леди из апельсиновой рощи?

Или он пытался без очков прочитать мои письма, поэтому держал «Блэкберри» у самого лица? Я бросила на него обвиняющий взгляд, но он словно ничего не заметил.

— Ты читал мои письма? — подозрительно спросила я.

В конце концов, он журналист. У меня полно писем, которые очень заинтересуют журналиста, освещающего кампанию.

— Ты всерьез считаешь, что я на это способен? — спросил он.

Он не столько обиделся, сколько удивился. Достаточно, чтобы пристыдить меня и заставить рассыпаться в извинениях.

— Прости, наверное, из-за лекарств я стала параноиком.

Он улыбнулся, и мне полегчало.

Следующие полчаса я занималась только «Блэкберри». Писем было около трех десятков. Многие из них касались моего последнего приключения. Четыре письма от Боба описывали общую тенденцию.

Первое:

Кому: Саманта Джойс [[email protected]]

От: Боб Эспин [[email protected]]

Тема: где ты?

нашел пептобисмол. автобус отходит. ты скоро? я могу задержать его ненадолго. позвони мне.

Потом:

Кому: Саманта Джойс [[email protected]]

От: Боб Эспин [[email protected]]

Тема: Re: где ты?

не могу больше задерживать. ты жива?

Примерно через сорок минут:

Кому: Саманта Джойс [[email protected]]

От: Боб Эспин [[email protected]]

Тема: Re: где ты?

говорят, ты в больнице?!?!?!! с репортером из пост? что происходит? в этом городе вообще есть врач? не разрешай им забрать у тебя органы.

И наконец:

Кому: Саманта Джойс [[email protected]]

От: Боб Эспин [[email protected]]

Тема: поднимите руку, у кого раздраженная кишка

печальные новости. дай знать, если надо будет тебя спасать. напиши, когда сможешь. мы все будем ждать тебя. Б.

Письма от Марка, Моны и Кары были чуть сердечнее, но примерно такие же. Забавно было читать их подряд. Как будто рассказ о последних двух днях с разных точек зрения. Жаль, конечно, что все знают о моем диагнозе, но приятно, когда о тебе заботятся. Одно короткое, теплое письмо от Р.Г. И даже одно от агента Робертса, который спрашивал, не нужна ли мне помощь, чтобы догнать караван. Возможно, он наконец-то мне поверил. А может, просто нервничал из-за того, что я не была у него под носом и он не мог за мной следить.

Я очень хотела вернуться в команду. Мне и в голову не пришло отдохнуть чуть больше необходимого, что бы там ни говорил доктор. Не волноваться невозможно. Я буду принимать лекарства и постараюсь сохранять спокойствие, но работу не брошу. Надо еще так много сделать.

— Как ты? — спросил Чарли.

— Хорошо, — твердо ответила я. — Хотя немного расстроена из-за неспособности справляться со стрессом.

— Я так не думаю, — ответил он. — Ты попала в экстремальные условия. Ты явно подавила стресс, а это вредно для здоровья. Но выплескивать его, крича на окружающих, как делают многие твои коллеги, тоже неправильно. Ты слишком добрая.

— И спазмы в толстой кишке лишь подтверждают это, — ответила я.

Чарли улыбнулся. Я откинулась на спинку сиденья и смотрела, как он ведет машину. У него даже за рулем была своя, необычная манера держаться — он внимательно смотрел на дорогу, но интересовался и другими автомобилями. Он наблюдал — постоянно, осознанно и поглощенно. Интересно, о чем он думает?

— Тебе нравится работать в газете? — спросила я.

Он на секунду задумался, и это замечательно. Я не любила заготовленные заранее, отточенные ответы, даже когда задавала вопрос, на который человек отвечал уже миллион раз. Всегда приятно чувствовать, что кто-то делится с тобой сокровенными мыслями. И Чарли это удавалось.

— Не нравится, но это полезно, — ответил он. — Мне нравится находить истории, расследовать их, писать о них статьи. Нравится докапываться до сути. Но я слишком хорошо думал о своем начальстве: верил, что их единственная цель — донести читателям истину. Я ошибался. Знаю, это было наивно. Но их подлинные цели меня беспокоят.

Я мысленно повторила его слова.

— Ты предпочел бы работать в другом месте?

— Нет, — ответил он. — Я предпочел бы изменить то, что делаю, без отрыва от производства. Как, по-твоему, это разумно?

По-моему, да. Это значит, что он по-прежнему идеалист, как и я. Я уважала его попытки сделать мир лучше. И его слова заставили меня понять, что наши профессии, в конце концов, не такие уж разные.

Наш разговор стал беззаботнее, но невысказанное висело в воздухе между нами. Мне очень нравилось говорить с Чарли. Он оказался обворожительной смесью родственной души и загадочного незнакомца; его слова одновременно интриговали и эхом отзывались в моей голове. Обычно было либо одно, либо другое. Я привыкла к компромиссу. Как здорово хоть раз получить не меньше, чем хочется, даже всего на несколько часов громыхания на арендованном «Форде Таурус» по темным шоссе Миссури.

Около одиннадцати мы подъехали к отелю. Журналисты и персонал жили на разных этажах, поэтому в лифте наши пути разошлись.

— Еще раз спасибо, — искренне поблагодарила я, когда двери открылись на этаже Чарли.

— Всегда пожалуйста, — улыбнулся он.

— Надеюсь, это был первый и последний раз. — Я схватилась за живот.

Он засмеялся. Двери закрылись, последнее, что я услышала, было «увидимся», и всю дорогу до своего номера жалела, что не успела ничего сказать в ответ.

Боб ждал меня. Он выбил мне отдельный номер — щедрое исключение из строгих правил, коим следовали казначеи кампании.

— Все хорошо, крошка? — спросил он, нежно обнимая меня.

Когда Боб впервые назвал меня так, я поморщилась, поскольку а) я совсем не маленькая и б) «крошка» — не короче «Сэмми» (если вспомнить историю с ОПРБП/ «браво от вашей позиции»). Боб заметил мое недовольство и спросил, слышала ли я за последние несколько лет какой-нибудь рэп или хип-хоп. После этого я заткнулась и решила смириться, чтобы не выглядеть отсталой. Может, так я буду казаться моложе. Впрочем, сейчас мне это нравилось. Боб умеет убеждать.

— Да, хорошо, спасибо, — ответила я. — Как чудесно вернуться.

Он лег рядом на кровать и поцеловал меня.

— Мы все рады, что ты вернулась.

Я закрыла глаза и не стала его прогонять. Он остался до утра, просто спал рядом. В отличие от него, я уснуть не могла. У меня не получалось, после того как я поняла, что предпочла бы остаться с Чарли в машине. Или в больничной палате. В общем, с Чарли, где бы он ни был. Я похоронила эту мысль, когда Боб во сне взял меня за руку. Я встречаюсь с Бобом. Я счастлива, что встречаюсь с Бобом. Я повторяла это, пока не уснула, а к рассвету списала тоску по Чарли на последствия болезни, и все вернулось на свои места.

И правильно, поскольку время не ждет. Автобусный тур по стране продолжился, мы неслись через сотни городов и городков, мимо торговых центров, пастбищ и выкрикивающих лозунги толп, по пустынным лентам гудрона и асфальта. Караван мчался на всех парах, в дождь, жару, ветер, а во время экологического митинга в Сент-Мэри, Монтана, рядом с тающими горными ледниками Национального парка «Глейшер», нас даже побило градом. Один усталый и ловкий журналист написал репортаж о митинге в военных терминах, намекая на ракетные установки «Град».

Даже когда автобусы останавливались, движение не прекращалось. Мы откололись от Уая, воссоединились, снова откололись, снова воссоединились — со стороны это казалось танцем, поставленным в последний момент. Р.Г. за три дня побывал в Калифорнии, Орегоне, Вашингтоне, Айдахо, Иллинойсе и Флориде. Чистая одежда, выспавшиеся глаза и внутренний покой стали пережитками столь отдаленного прошлого, что его не было заметно даже в зеркале заднего вида. Но цель не приближалась.

Я мчалась вместе со всеми — притворялась, будто Аарон мне безразличен, напряженно работала на автопилоте, полная решимости выбиться из сил, но не останавливаться, лишь бы достигнуть результата. Разговоров о компромиссе не было, но дух его витал повсюду. Мы могли лишь продолжать гонку и, вопреки очевидному, надеяться, что финишная черта придвинется чуть ближе. Несмотря на это, я с радостью обнаружила, что теперь гораздо лучше вижу все безумие кампании. Из-за больничного мне пришлось сделать шаг назад и посмотреть со стороны. В результате я меньше удивлялась и лучше приспособилась к соединению частей в единое целое. Так я стала лучшим учеником опыта.