Светлана Алешина - Африканские страсти (сборник)

• Название: Африканские страсти (сборник)
• Автор: Светлана Алешина
• Жанр: Детектив

Лариса Котова, владелица ресторана «Чайка», имеет странное хобби. Она любит расследовать разные детективные истории, зачастую помогая милиции в их нелегком деле. Вот и сейчас ее заинтересовало убийство негра, тело которого было найдено в городском парке. Ранее она видела его с известной актрисой Горецкой у себя в ресторане. Причем та явно не желала, чтобы ее опознали, нацепив светлый парик и темные очки. Что может связывать известную актрису с убитым студентом из Конго? Это и решила выяснить не в меру любопытная «новая русская»…

---

– Смею.

Роман в последний раз затянулся косяком и осторожно положил окурок в пепельницу.

– Ты куришь анашу?

– Очень расслабляет, советую… А то, похоже, у вас с отцом жизнь сложная, напряженная… Очень помогает.

Наступила пауза. Горецкая вытащила из лежавшей на столе пачки сигарету и, чиркнув зажигалкой, затянулась.

– Мама, ты давно не курила, – в тоне Романа послышались более теплые нотки.

– И все-таки «мама»?

– Да, я давно тебя так не называл. О нашей семье говорят, что мы одни из самых экстравагантных в городе.

– Иногда я думаю, что чего-то не смогла дать вам. Может быть, я виновата перед вами, но я хотела как лучше.

– Ты же знаешь, мама, что у нас всегда хотят как лучше. Получается же… – Роман развел руками.

– А может быть, не надо об этом?

– Как скажешь… – Я хочу с тобой поговорить серьезно.

– В таком случае выпей коньячку. Это настроит тебя на правильный тон.

И Роман галантно поднес матери рюмку «Гастон де Лагранжа». Горецкая, немного помедлив, залпом осушила рюмку. Роман остался до конца кавалером и тут же подал матери кусок лимона. После того, как коньяк рассосался внутри, Горецкую понесло.

– Может быть, я плохая мать? – задала она для начала риторический вопрос. – Однако не спеши судить меня. Да, в погоне за материальным счастьем и карьерой я упустила главное. Мы с отцом так и не сумели создать нормальной семейной атмосферы, и все, чему мы научили вас, – это брать от жизни то, что лежит на поверхности. Вы же берете сейчас не самое лучшее.

– А что ты считаешь лучшим?

– Для начала тебе придется выслушать мою историю. Налей мне еще коньяка.

Роман пожал плечами и снова наполнил рюмку. Горецкая выпила и продолжила:

– Я родилась в многодетной семье. И знаю, что такое кусок хлеба и когда его недостает. Игрушки, которые передаются от старших к младшим, чужие поношенные вещи. И я знаю трудную дорогу наверх. Когда мне было шестнадцать, у меня не было времени на развлечения. У меня была одна цель – выбиться из нищеты и стать личностью. Я мало рассказывала вам о своей семье. Да и что рассказывать: мать – почтальон, отец – пьяница. Соответствующий круг общения. Когда я окончила школу, то с большим трудом поступила в театральное училище. Да и взяли меня не столько из-за таланта, сколько из-за оригинальности. Среди элитных девочек с правильными манерами и умением себя держать выделялась я – этакая простушка, для которой театр был светом в окне. И знаешь, что меня подтолкнуло пойти туда? Моя тетя работала там уборщицей и как-то предложила мне посмотреть пьесу. Я зашла в полутемный зал, уже шел спектакль, я тихонечко села с краешка на галерке и завороженно смотрела на сцену. Это был другой мир, он был так не похож на то, что окружало меня всегда! Помню, тогда у меня возникла детская мечта – устроиться бы здесь хоть билетершей, чтобы бесплатно смотреть на этих людей, которые показались мне тогда такими необычными. И я на следующий день подошла к главному режиссеру и попросила его устроить меня билетершей. Конечно, это было глупо – мне ведь тогда было всего тринадцать. А он почему-то предложил прочитать какой-нибудь стишок, потом пригласил работников театра и попросил меня исполнить любимую песенку. Когда я кончила петь, Николай Петрович подошел ко мне и тихо сказал: «Настенька, когда ты будешь постарше, не иди в билетерши. Тебе в театре надо быть актрисой». Эти слова я запомнила на всю жизнь, и они стали моим девизом.

– И что, ты тогда решила посвятить себя театру?

– Да, представь себе. Уже тогда я начала готовиться к поступлению в училище. А потом… Потом поступила. Наверное, это был самый счастливый день в моей жизни. Учиться было тяжело, мне никто не помогал. Приходилось экономить стипендию, чтобы хоть иногда хватало на мороженое и развлечения. И не столько само обучение было сложным, сколько общение в кругу сверстников. Меня уже не принимали бывшие одноклассники, я потеряла двух подруг. Зато приобрела новых… А после перевелась в Москву, и там уже началась совсем другая жизнь…

Горецкая замолчала, уносясь мысленно в прошлое.

– А как же личная жизнь? – спросил неожиданно Роман. – Ведь, насколько я знаю, за отца ты вышла в двадцать четыре. Неужели до этого никого не было?

– Был. Я любила одного парня. Он был поэт, драматург. У нас было много общего. Он и стал моей первой любовью. Я и не знала, за что я его любила. Иногда мне кажется, что он олицетворял собой тот другой мир, который я увидела тринадцатилетней девочкой, сидя на галерке. Он был из очень интеллигентной семьи, он любил меня…

– Почему вы расстались?

– Как-то я застала его примерно в такой же компании, как и тебя сейчас… – Горецкая сглотнула слюну. – Налей еще коньяку.

Роман повел бровями, но просьбу матери выполнил.

– Наверное, все-таки я в душе так и осталась простым человеком с малой толикой ханжества. Я не смогла простить. Он часто звонил мне, прибегал на мои спектакли. Даже когда я сошлась с вашим отцом и была беременна тобой, Неводов предлагал мне бросить мужа и уйти к нему. Но я так и осталась дочерью почтальонши и слесаря. И в вопросах морали была непреклонна.

– Ой ли! – скептически покачал головой Роман.

– У меня было много мужчин. Конечно, я не была святой девой, как остроумно заметил твой приятель.

– То есть ты изменяла отцу?

– Нет, это было до отца. Назло Неводову. Я встречалась с другими парнями, порой сегодня с одним, завтра с другим. Даже хотела устроить свою жизнь с кем-нибудь из них, но всегда что-то ломалось в наших отношениях.

– Значит, отец оказался подходящей парой? – насмешливо спросил Роман.

– Я полюбила этого мужлана, – тихо сказала Горецкая. – Знаешь, как мы познакомились – я же тебе ни разу не рассказывала! В театр согнали молодых офицеров, что-то вроде культпохода. Помню, мы показывали им нечто идеологически выверенное, одобренное вышестоящим руководством и нормативными документами Министерства культуры, регулирующими досуговую деятельность.

Роман чуть не расхохотался, услышав официальные идиоматические обороты.

– Знаешь, почему я говорю такими словами? Эти формулировки мы заучивали в театральном училище на предмете «социально-культурная деятельность». У нас был очень строгий преподаватель, и эти слова навсегда засели у меня в голове.

– Так как все же вы познакомились с отцом? – с интересом спросил Роман.

– Я была в ужасном настроении, у меня были новые сложности с очередным любовником. Иногда меня посещали бредовые мысли стать монахиней. Я уже начинала ненавидеть мужчин, но вдруг, сидя зареванной в гримерке после спектакля, вытирая тампоном грим, я услышала настойчивый стук в дверь. Я подумала, что это уборщица тетя Валя, которая поторапливала актеров и часто ворчала, что ей приходится долго задерживаться, исполняя свои служебные обязанности. «Ну и хамство, – подумала я тогда, – стучать так настойчиво!» – «Кончай демагогию, тетя Валя!» – крикнула я тогда по-свойски. Но услышала из-за двери густой мужской бас. Он сказал: «Это не тетя Валя». Я удивилась и спросила: «А кто же?» – «Поклонник вашего таланта лейтенант Клубнев», – ответили мне. И, не дожидаясь, пока я его приглашу, он распахнул дверь и уверенным шагом направился ко мне. Он и тогда был здоровый, мне даже стало жутковато. Но он по-доброму мне улыбнулся и протянул огромный аляпистый букет разноцветных роз, больше похожий на декоративный веник. «Я хочу с вами познакомиться», – запросто сказал он. Вот с этого все и началось. Мне почему-то сразу понравилось его открытое мужское лицо. «Я вас люблю, – немного погодя сказал он. – И как актрису, и как… женщину».

– Простой парень, – снисходительно прокомментировал поведение отца в молодости Роман.

– Да, это он сейчас такой важный, полковник в отставке. А тогда – старший лейтенант, мальчик молодой.

– Все были в восторге? – спросил Роман.

– Нет, далеко не все, – возразила Горецкая. – Мои подруги в театре возмущались, как я могла предпочесть человека не нашего круга, учитывая то, что меня не оставлял в покое Неводов, да и режиссер смотрел косо. Потом в конце концов мне пришлось уйти из театра. Да к тому же я уже была беременна, а отец получил назначение в ГДР.

– И все-таки ты уехала из ГДР в театр, – напомнил матери Роман. – И оставила нас с Дашей. Я-то помню, хотя мне было всего шесть лет.

– Не вини меня. Театр для меня, может быть, больше, чем семья. Я сыграла много ролей, получила звание заслуженной артистки. Тебе, наверное, не понять, что тот первый спектакль в моей жизни так и остался ярким маяком, манящим меня в другую жизнь. Как бы мне ни было плохо, какие бы трудности меня ни преследовали, я выхожу на сцену и рождаюсь там заново. Я перечеркиваю свою жизнь…

– Ох, Анастасия, – вздохнул Роман. – К чему этот театральный пафос! Мне кажется, что все это у тебя наигранно. Ты говоришь, что не изменяла отцу? Да это просто смешно – потому что ты жила в Союзе по крайней мере года три без него.