Кнут Гамсун - Мистерии (пер. Соколова)

• Название: Мистерии (пер. Соколова)
• Автор: Кнут Гамсун
• Жанр: Классическая проза

Гамсун (Hamsun) — псевдоним. Настоящая фамилия Педерсен (Pedersen) — знаменитый норвежский писатель, лауреат Нобелевский премии (1920). Имел исключительную популярность в России в предреволюционные годы. Задолго до пособничества нацистам (за что был судим у себя в Норвегии).

---

— Только не сегодня, только не сегодня, — сказалъ онъ, уклоняясь отъ нея; затѣмъ онъ прямо направился къ хозяину, держа шляпу въ рукахъ, и обратился къ нему:

— Я перетаскалъ весь уголь въ кухню; сегодня, пожалуй, не найдется больше никакой работы?

— Нѣтъ, — отвѣчалъ хозяинъ, — какая тамъ еще можетъ быть работа?

— Никакой, — подтвердилъ Минутта и боязливо отступилъ назадъ.

Онъ былъ необыкновенно дуренъ. У него были спокойные синіе глаза, но передніе зубы отвратительно торчали впередъ, и походка была какая-то связанная, ущемленная, что было обусловлено какимъ-то тѣлеснымъ поврежденіемъ. Волосы его уже порядочно посѣдѣли; борода была сравнительно темнѣе, но такъ жидка, что кожа повсюду сквозила. Человѣкъ этотъ былъ когда-то морякомъ, а теперь жилъ у родственника, содержавшаго внизу у присгани маленькій угольный складъ. Онъ рѣдко или почти никогда не подымалъ глазъ, когда говорилъ съ кѣмъ-нибудь.

Его подозвали къ одному изъ столовъ; господинъ въ сѣромъ лѣтнемъ костюмѣ энергично кивалъ ему и показывалъ ему бутылку пива.

— Подойдите-ка сюда и получите стаканчикъ грудного молочка! А кромѣ этого мнѣ хочется посмотрѣть, какой видъ будетъ у васъ безъ бороды, — говорилъ онъ.

Почтительно, все еще держа фуражку въ рукахъ, согнувшись подошелъ Минутта къ столу. Проходя мимо Нагеля, онъ скривилъ ротъ въ улыбку и немножко пошевелилъ губами.

Онъ остановился передъ господиномъ въ сѣромъ въ костюмѣ и прошепталъ:

— Не такъ громко, господинъ судья, пожалуйста… Видите, тутъ посторонніе.

— Такъ что же изъ этого, Боже мой! — возразилъ судья, — я только хотѣлъ предложить вамъ стаканчикъ пива. А вы являетесь и бранитесь за то, что я такъ громко говорю.

— Нѣтъ, вы не поняли меня, извините меня, пожалуйста. Но когда тутъ посторонніе, мнѣ не хотѣлось бы, чтобы разговоръ шелъ о разныхъ прежнихъ выходкахъ. А пиво я тоже не могу сейчасъ пить. Сейчасъ не могу.

— Такъ? Не можете? Не можете сейчасъ пить пиво?

— Нѣтъ, только не теперь, благодарю васъ.

— Какъ? Вы меня благодарите не теперь? Когда же вы будете благодарить меня?

— Ахъ, вы меня не поняли, право!

— Ну, вотъ это такъ. Безъ глупостей! Чего же вамъ собственно нужно?

Судья посадилъ Минутту на стулъ силой; Минутта посидѣлъ одно мгновенье и снова вскочилъ.

— Нѣтъ, оставьте меня въ покоѣ, - сказалъ онъ, — я не переношу хмельного, а въ настоящее время я еще меньше могу переносить его, чѣмъ прежде: Богъ его знаетъ, отчего это такое. Я пьянъ еще прежде, чѣмъ выпью, а когда выпью еще громче говорю всякія глупости.

Судья всталъ, твердо посмотрѣлъ ему прямо въ глаза, вручилъ ему стаканъ пива и воскликнулъ:

— На здоровье!

Пауза. Минутта на мгновеніе подымаетъ глаза, отстраняетъ волосы со лба и молчитъ.

— Ну, пусть ужъ будетъ по вашему, но только одну каплю, — говоритъ онъ потомъ, — только немножечко, чтобы имѣть честь чокнуться съ вами.

— Выпить! — восклицаетъ судья и отворачивается, чтобы громко не расхохотаться.

— Нѣтъ, не все, не все. Зачѣмъ мнѣ пить, когда мнѣ это противно? Да, не сѣтуйте на меня за это и не дѣлайте изъ-за этого такого сердитаго лица; лучше ужъ я на этотъ разъ сдѣлаю по вашему, если ужъ вы непремѣнно хотите. Авось мнѣ не ударитъ отъ этого въ голову; смѣшно, право, а я не могу вынести даже такого пустяка… За ваше здоровье!

— Выпить! выпить! — кричитъ снова судья. — До дна! Такъ, вотъ это хорошо. Ну, теперь сядемте и будемъ гримасничать. Сначала поскрежещите зубами, а потомъ я остригу вамъ бороду, чтобы вы на десять лѣтъ помолодѣли. Итакъ, прежде изобразите намъ скрежетъ зубовный!

— Нѣтъ, этого я не сдѣлаю. Не сдѣлаю, когда тутъ посторонніе. Не требуйте этого отъ меня, я, право, этого не сдѣлаю, — возражаетъ Минутта, намѣреваясь уйти. — Да у меня и времени нѣтъ, — прибавляетъ онъ.

— И времени нѣтъ? Это грустно. Ха-ха, право, грустно. Совсѣмъ времени нѣтъ, а?

— Нѣтъ, теперь нѣтъ!

— Ну, вотъ что: а если я вамъ скажу, что у меня на умѣ подарить вамъ другой сюртукъ, вмѣсто того, что вы носите… Дайте-ка мнѣ, впрочемъ, посмотрѣть! Да, этотъ ужъ совсѣмъ износился! Посмотрите-ка. Его ужъ можно пальцемъ проткнуть! — И судья, найдя маленькую дырочку, просунулъ въ нее палецъ. — Вся матерія подается; она уже расползается при одномъ прикосновеніи; нѣтъ, да вы только взгляните!

— Оставьте, оставьте меня, пожалуйста! Ради Бога, ну что я вамъ сдѣлалъ? И платье мое оставьте въ покоѣ!

— Да вѣдь, Боже мой, я обѣщаю вамъ другое на завтрашній же день; я обѣщаю вамъ его въ… постойте-ка: разъ, два, четыре, семь — въ присутствіи семи человѣкъ. Что это съ вами случилось сегодня? Вы вспыльчивы, злы и желали бы всѣхъ насъ затоптать ногами. Да, вы именно таковы. И только за то, что я хватаю васъ за платье.

— Простите, это я нечаянно сталъ злиться; вы знаете сами, я всегда стараюсь доставить вамъ удовольствіе.

— Ну, такъ сдѣлайте мнѣ удовольствіе и сядьте.

Минутта отстранилъ свои сѣдые волосы со лба и сѣлъ.

— Хорошо, а теперь сдѣлайте мнѣ удовольствіе и поскрежещите немножко зубами.

— Нѣтъ, этого я не сдѣлаю.

— Такъ? Такъ вы этого не сдѣлаете? Да или нѣтъ?

— Нѣтъ! Господи Твоя воля, ну что я вамъ сдѣлалъ? Неужели вы не можете оставить меня въ покоѣ? Почему это я непремѣнно долженъ игратъ роль шута передъ всѣми? Тотъ чужой господинъ смотритъ сюда; я это замѣтилъ, онъ посматриваетъ на насъ и навѣрно тоже смѣется. Это ужъ навѣрно такъ; тогда, въ первый день, когда вы пришли, докторъ Стенерсенъ тоже хваталъ меня, онъ и васъ научилъ дѣлать изъ меня шута, а теперь вы учите тому же самому того господина. Тутъ всегда одинъ у другого научаются.

— Ну, ужъ ладно! ладно! Говорите: да или нѣтъ?

— Нѣтъ! вы же слышали! — воскликнулъ Минутта и вскочилъ со стула. Но такъ какъ онъ боялся быть слишкомъ дерзкимъ, онъ снова сѣлъ и прибавилъ:- Я совершенно не могу скрежетать зубами, повѣрьте же мнѣ!

— Вы не можете? Ха-ха-ха! А если можете? Вѣдь вы великолѣпно скрежещете зубами!

— Богъ свидѣтель, не могу!

— Xa-xa-xa! Вы однако это прекрасно дѣлали!

— Да, но я тогда былъ пьянъ; я ужъ совсѣмъ не помню; у меня голова тогда шла кругомъ. Я послѣ того цѣлыхъ два дня боленъ былъ.

— Совершенно вѣрно, — сказалъ судья. — Вы тогда были пьяны; съ этимъ я согласенъ. Зачѣмъ вы, впрочемъ, болтаете объ этомъ въ присутствіи всѣхъ этихъ господъ? Я бы этого никогда не сдѣлалъ. Но у васъ нѣтъ природнаго такта, это я могу сказать вамъ, хотя вы вообще весьма славный человѣкъ.

Тутъ хозяинъ вышелъ изъ кафе. Минутта молчалъ; судья посмотрѣлъ на него и сказалъ:

— Ну, что изъ этого выйдетъ? Подумайте-ка о сюртукѣ.

— Я и думаю объ этомъ, — возразилъ Минутта, — но я не могу и не хочу больше пить. Вѣдь знаете.

— Вы хотите и вы можете! Слышали, что я сказалъ? Хотите и можете, говорю я. И если я долженъ вливать вамъ насильно въ глотку, то…

Съ этими словами судья всталъ и подошелъ въ Минуттѣ со стаканомъ въ рукѣ.

— Такъ! а теперь откройте ротъ.

— Нѣтъ, клянусь вамъ Богомъ, я не хочу больше пива! — вскричалъ Минутта, поблѣднѣвъ отъ волненія. — И никто въ мірѣ не заставитъ меня. Да; вы должны извинить меня, мнѣ ужъ очень скверно бываетъ послѣ; вы не знаете, каково мнѣ бываетъ послѣ; лучше ужъ я опять… лучше опять буду скрежетать зубами, безъ пива!

— Ну, это другое дѣло, чортъ васъ возьми совсѣмъ, это другое дѣло, если вы готовы это сдѣлать и безъ пива.

— Да, ужъ лучше я это сдѣлаю безъ пива.

И Минутта сталъ скрежетать зубами среди адскаго хохота всѣхъ присутствующихъ. Нагель дѣлалъ видъ, что все еще читаетъ свою газету; онъ сидѣлъ совсѣмъ смирно сзади на своемъ мѣстѣ у окна.

— Громче! громче! — кричалъ судья;- громче скрежещите, а то намъ не слышно!

Минутта сидѣлъ плотно и прямо, какъ свѣчка, на своемъ стулѣ и крѣпко держался за него обѣими руками, словно боялся упасть; при этомъ онъ скрежеталъ зубами, такъ что голова его тряслась. Всѣ смѣялись; крестьянка тоже такъ смѣялась, что слезы текли у нея по щекамъ; она не знала, куда дѣваться отъ хохота и два раза сплюнула на полъ отъ восторга.

— Господи, помилуй меня грѣшную! — хрипѣла она внѣ себя.

— Вотъ! Громче я не могу скрежетать, — сказалъ Минутта. — я, право, не могу, Богъ мнѣ свидѣтель; повѣрьте мнѣ, я теперь, правда, ужъ не могу больше.

— Ну, такъ отдохните, а потомъ опять начните. Только вы должны еще поскрежетать зубами. Послѣ этого мы обрѣжемъ вамъ бороду. Ну, попробуйте-ка пива; да, вы должны, вотъ оно стоитъ передъ вами.

Минутта только потрясъ головою и молчалъ. Судья досталъ свой кошелекъ и положилъ на столъ 25 кронъ. Затѣмъ онъ сказалъ:

— Хотя вы соглашаетесь дѣлать это за десять, я жертвую вамъ двадцать пятъ; я повышаю вашу таксу. Такъ-то!

— Не мучайте меня, я все-таки этого не сдѣлаю.

— Вы не сдѣлаете этого? вы отказываетесь?

— Ахъ ты, Господи ты Боже мой! Да послушайте вы меня хоть разъ, оставьте меня въ покоѣ! Я ничего больше не сдѣлаю, чтобы получить сюртукъ, вѣдь я тоже человѣкъ, какъ вы думаете? Чего же вамъ отъ меня нужно?