» » » » Иосиф Бентковский - Женщина-калмычка Большедербетского улуса в физиологическом, религиозном и социальном отношениях


Авторские права

Иосиф Бентковский - Женщина-калмычка Большедербетского улуса в физиологическом, религиозном и социальном отношениях

Здесь можно скачать бесплатно "Иосиф Бентковский - Женщина-калмычка Большедербетского улуса в физиологическом, религиозном и социальном отношениях" в формате fb2, epub, txt, doc, pdf. Жанр: История. Так же Вы можете читать книгу онлайн без регистрации и SMS на сайте LibFox.Ru (ЛибФокс) или прочесть описание и ознакомиться с отзывами.
Иосиф Бентковский - Женщина-калмычка Большедербетского улуса в физиологическом, религиозном и социальном отношениях
Рейтинг:
Название:
Женщина-калмычка Большедербетского улуса в физиологическом, религиозном и социальном отношениях
Издательство:
неизвестно
Жанр:
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Скачать:

99Пожалуйста дождитесь своей очереди, идёт подготовка вашей ссылки для скачивания...

Скачивание начинается... Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.

Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.

Как получить книгу?
Оплатили, но не знаете что делать дальше? Инструкция.

Описание книги "Женщина-калмычка Большедербетского улуса в физиологическом, религиозном и социальном отношениях"

Описание и краткое содержание "Женщина-калмычка Большедербетского улуса в физиологическом, религиозном и социальном отношениях" читать бесплатно онлайн.



Иосиф Викентьевич Бентковский (польск. Józef Bętkowski; 19 марта 1812 — 15 (27) августа1890) — российский статистик польского происхождения.

Родился в семье знатных, но небогатых дворян Брескульского уезда Варшавского герцогства Викентия Бентковского и Жозефины Бентковской, урожденной Рудницкой. «Среднее образование я получил сначала в Влоулавске (Вроцлаве), а потом в Плоуке (Плоцке), но высшего не дала мне даже начать революция 1830 года и бросила на Кавказ».

После польского восстания 1830 года оказался на Кавказе.

«Русский язык я изучил на марше с таким успехом, что по прибытии в Ставрополь 4 февраля 1834 года меня, после отличной рекомендации партионного офицера, которому я в походе помогал в переписке, оставили в штабе Кавказской линии и Черномории и Астрахани для распределения и рассылки множества документов на польском и литовском языках (метрик) в разные части войск, где служили поляки».

На Кавказе принял православие и вступил в казачье линейное войско. Дослужился до звания офицера, казачьего сотника, начальника Михайловской станицы, заседателя полкового правления 4-й бригады Кавказского линейного войска.

Выйдя в отставку и поселившись в селе Безопасном, посвятил себя сельскому хозяйству и торговле и смог вплотную заняться историко-литературными трудами. Стал действительным членом Ставропольского статистического комитета. Будучи с 1871 года секретарём комитета, он переехал в Ставрополь и всецело занялся учёной деятельностью.

Скончался 15 августа 1890 года.


В трехтомной антологии публикуются произведения писателей, публицистов, деятелей культуры: А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, А.И. Одоевского, А.А. Бестужева-Марлинского, В.И. Соколовского, И.В. Бентковского, Я.В. Абрамова, СВ. Фарфоровского, Н.И. Воронова, К.Л. Хетагурова, Г.Н. Прозрителева, Г.А. Лопатина, — в разное время живших на Северном Кавказе, в Ставрополе, подвергшихся ссылке на Кавказ или гонениям со стороны властей, а также исследования Н.А. Кот-ляревского, Л.П. Семенова, И.П. Лейберова, Н.В. Маркелова и др. о них и об их творчестве. Произведения «опальных» связаны с нашим краем, Северным Кавказом. Русские писатели проложили пути к взаимопониманию народов России, их произведения способствуют строительству мира в многонациональном регионе






«Ежели девица, назначенная в приданое (начала крепостного права следует искать у монголов) за владельческою дочерью, с позволения отца своего и матери выйдет за кого замуж, и за то подлежащий штраф взять с отца девицы. А буде такую девицу без позволения ее родителей подговоривши кто уведет и на ней женится, то штраф взять с того, кто ее увел».

При легкости брака и развода у буддистов, при возможности иметь более одной жены, при полном почти невмешательстве религии в супружеские дела, а не менее того, при обычаях, чрезвычайно резко отличающихся от европейских занятий, когда, например, жена, производящая на свет одних дочерей, считается у калмыков за девственницу и может быть во всякое время отослана к своему отцу (такую женщину называют тогда «хариджа-ирсын-кююкюн», что в буквальном переводе значит «назад пришедшая девушка»), статья 146-я едва ли могла иметь практическое применение.

О легкости развода в заключение остается сказать, что по степному уложению 1640 года он допускается, как всякая семейная сделка. «Ежели кто (сказано в статье 126) пожелает свою жену покинуть, а родственники ее захотят выкупить, то за таковых платить: за знатную по одной жестокой вещи[8] и по 8 скотин, за посредственную по 5 скотин, а за подлую по одной лошади и по одному верблюду.»

Ясно, что и монгольский закон и калмыки смотрят на женщину вообще и на жену в частности, как на всякую другую вещь, которую можно и купить, и выкупить, и бросить. По-видимому, буддисты в женщине видят и ценят одно ее физиологическое значение; но при ближайшем изучении женщины с нравственно-философской точки зрения мы видим, что и буддизм, и гражданский закон, и обычай народа дают женщине почетное место и в социальном быту, и даже в самой религии. Такое противуречие принципов по отношению к разводу можно, кажется, объяснить опытом монгольской житейской мудрости, а отчасти и нашей родной пословицей: «Насильно мил не будешь», — которой, в свою очередь, совершенно противуречит наша же, потерявшая, впрочем, свою силу поговорка «поживется — слюбится».

Говорят, что в Индии на главных воротах города Агра начертана крупными словами следующая надпись: «В первый год царствования Императора Юлефа судьи расторгли 2000 браков по обоюдному согласию супругов. Император разгневался и уничтожил в своих владениях развод. В следующем году число браков уменьшилось тремя тысячами, а число прелюбодеяний увеличилось почти семью тысячами. Триста женщин были сожжены за то, что отравили своих мужей, и семьдесят пять мужей — за то, что зарезали своих жен. — Император поспешил восстановить развод».[9]

Значит, физиология еще в глубокой древности победила философию. Оттого-то, быть может, теперь в статистике о калмыках рубрика преступлений, прямо вытекающих из расторжимости брака, чиста.

Строгий европейский пурист, быть может, скажет, что при подобных условиях расторжение брака — обыкновенное, чуть не ежедневное между калмыками явление — развращает только народ и потворствует страстям; вследствие чего и их семейная жизнь не дает детям нравственно-религиозного воспитания. К счастью, — нет. Развод у них, как мы и прежде говорили, очень и очень редкое дело, на которое калмык только в чрезвычайно важных случаях решается. Кажется, что сама расторжимость брака приводит к отрицательным последствиям: смягчает строптивые характеры, долее поддерживает между супругами взаимную друг к другу любовь и уважение, на чем, понятно, воспитание юного поколения только выигрывает. По крайней мере, мы встречали между калмыками нежных родителей и почтительных детей чаще, чем того сами ожидали.

Женщина-калмычка, уверившись в своей беременности, объявляет о том мужу, и с тех пор ложа с ним не разделяет… Благодаря крепости физических сил (а номадки могут ими смело похвалиться) повивальное искусство при самих обыкновенных приемах заключается единственно в умении отнять пуповину. Для этого заранее припасается маленький, хорошо оточенный и непременно новый калмыцкий ножик, который после известной операции родильница прячет в сундук и сохраняет как святыню. Вторично в подобном случае этот ножик употреблен быть не может. Бывает, что в трудных родах приглашают на помощь и постороннего мужчину, который если не искусно, то во всяком случае сильно обеими руками обхватывает родильницу в пояс, что будто бы облегчает роды. Хотя закон (статья 109) за такую помощь назначает в награду лошадь, но и тут охотника найти трудно, так как суеверный калмык полагает, что от того он потеряет силу.

Муж не бывает при родах: это не принято. Родившегося младенца тотчас обмывают теплою водою и завертывают летом в пеленки, какие у кого есть, а зимою в молодую овчину и привязывают к лубочку, чтобы удобнее было держать ребенка, а у кого есть, то к люльке «юльге»[10] особого, довольно замысловатого устройства.

Замысловатость, впрочем, заключается собственно не в люльке, а в особенном снаряде «цорго», очень похожем на мужскую туфлю без задника. Он деревянный, в верхней части пустой, с отверстием и с желобками на дне, которое мы, для удобнейшего понятия, назовем подошвою — по-калмыцки «тавик». Таким образом устроенный снаряд кладется между ног ребенка так, чтобы конец тавика выходил немного за край люльки, а ребенок обхватил снаряд ногами. При такой предосторожности ребенок не преет, потому что моча стекает по желобкам снаряда. В гигиеническом отношении, при условиях кочевой жизни, особенно зимою, когда ребенка невозможно часто раскрывать для соблюдения чистоты, «цорго» — снаряд незаменимый. Но с другой стороны, он, несомненно, способствует образованию кривизны ног, чем по большей части калмыки отличаются и которая, по мнению многих, будто бы полезна для верховой езды.

Окривление ног считается физиологическим недостатком калмыков (у многих оно едва заметное), но происходит искусственно и вследствие привычки, прежде всего от снаряда «цорго», о котором мы сейчас говорили, а еще более от особенного способа нянчить детей. У калмыков нянчат не так, как у нас, — на руках, а сажают ребенка верхом на левое бедро и слегка поддерживают рукою. При условиях кочевой жизни, когда женщине с ребенком приходится иногда ехать верхом (они ездят по-мужски), такая манера нянчить детей самая удобная. Дитя, из боязни упасть (что очень понятно), крепко держится, обхватив бедро матери ногами, которые мало-помалу приобретают оттого замечаемое в них окривление. Так или иначе, но во всяком случае кривизна ног не считается общим физиологическим недостатком калмыков, а следствием неправильного воспитания детей в первом возрасте. Возвратимся к новорожденному ребенку, которого мы оставили ради замысловатой люльки.

Как только обмоют и уберут ребенка, тотчас дают ему соску из полусваренного курдючного сала, которое послабляющим действием на желудков, способствуя очищению его от меконии (первородного кала), вероятно, тем самим предохраняет и от детской, так называемой младенческой болезни, неизвестной калмыкам. Родильницу же поят горячим «шюлюном» (бульон из бараньего мяса), который, производя обильный пот, целебно действует на потрясенный организм женщины.

Когда у матери появится первое молоко «уурук», тогда она должна в первый раз покормить грудью ребенка непременно в присутствии мужа, которому при этом случае подносит чашку «арзы» (водки из молока). Отец выпивает арзу и нарекает ребенку имя. Обычай этот называется «юсун арза». Если родители новорожденного ребенка люди бедные, сами не имеют родителей или старших близких родственников, то этою церемониею все и оканчивается. В противном случае обряд продолжается по следующей программе, от которой отступить не каждый калмык согласится.

Тогда, т. е. после «юсун арза», отец не нарекает имени ребенку, а отправляется для исполнения этого обряда в «большую» родительскую кибитку, с поклоном и подарками калмыцкого вареного чая, арзы, непременно целиком сваренного барана, бубликами и прочим. Мать с ребенком, положенным в люльку или на лубок, подойдя к родительской кибитке, не должна переступить порога, пока к тому не будет приглашена свекром или свекровью. Вошедши в кибитку, она кладет дитя у подножья бурханов и делает три земные поклона, что исполняют и все присутствующие. После того отец нарекает ребенку имя, произнося троекратно следующую формулу: «во имя Бога, нарекаю тебя так-то». В заключение старший присутствующий вынимает из принесенного барана сердце, отрезывает маленький кусок и дает в рот ребенку, а остальное кладет бурханам в жертвоприношение. Затем все чинно садятся по местам (без посещения хотонных соседей такое событие не обходится), и начинается обильное угощение. Все поздравляют родильницу, кладут деньги «на зубок» и дарят, кто что может.

Если отец родившегося ребенка настолько богат, что его не пугают излишние издержки, то на этот случай приглашает и гелюнга, который, справившись предварительно во всезнающей книге «зурханном», нарекает ребенку другое имя, назначает, из какого цвета материи должен быть сшит тельник «бу» и какие молитвы в него положены. Последними тут же снабжает родителей, за приличное, конечно, вознаграждение.


На Facebook В Твиттере В Instagram В Одноклассниках Мы Вконтакте
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!

Похожие книги на "Женщина-калмычка Большедербетского улуса в физиологическом, религиозном и социальном отношениях"

Книги похожие на "Женщина-калмычка Большедербетского улуса в физиологическом, религиозном и социальном отношениях" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.


Понравилась книга? Оставьте Ваш комментарий, поделитесь впечатлениями или расскажите друзьям

Все книги автора Иосиф Бентковский

Иосиф Бентковский - все книги автора в одном месте на сайте онлайн библиотеки LibFox.

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.

Отзывы о "Иосиф Бентковский - Женщина-калмычка Большедербетского улуса в физиологическом, религиозном и социальном отношениях"

Отзывы читателей о книге "Женщина-калмычка Большедербетского улуса в физиологическом, религиозном и социальном отношениях", комментарии и мнения людей о произведении.

А что Вы думаете о книге? Оставьте Ваш отзыв.