Леонид Семенов - Собрание стихотворений

• Название: Собрание стихотворений
• Автор: Леонид Семенов
• Издательство: "Наука",
• Жанр: Поэзия
• Год: 2007

Русский поэт, часть жизни — активный толстовец, внук выдающегося путешественника П. П. Семенова-Тян-Шаньского

Леонид Дмитриевич Семенов (1880–1917) — талантливый русский писатель начала XX века, внук знаменитого ученого и путешественника П. П. Семенова Тянь-Шанского. Во время учебы на историко-филологическом факультете (был университетским товарищем А. Блока) слыл монархистом и «белоподкладочником». Был близок кругу Д. Мережковского и З. Гиппиус, в Москве подружился с А. Белым. Рассказы Л. Семенова высоко ценил за нравственную позицию Л. Толстой. Опубликованный по рекомендации Л. Толстого в «Вестнике Европы» рассказ Л. Семенова «Смертная казнь» послужил, по-видимому (таково было мнение А. Блока), толчком к написанию знаменитой статьи Толстого «Не могу молчать». Единственная поэтическая книга Л. Семенова — «Собрание стихотворений» — вышла в 1905 году. А. Блок отозвался на нее сочувственной рецензией.

В настоящем издании с доступной нам полнотой представлены все дошедшие до нас произведения Л. Семенова, имеющие историко-литературное значение.

---

ОТВЕРГНУТЫЙ АНГЕЛ

(Средневековая легенда)

Смятенье в замке Эйзенрека,
Настал Конрада смертный час
И за монахом человека
Шлет гордый рыцарь в первый раз.
        С невольным страхом поп смиренный
        К одру болящего спешит
        И тот с улыбкою надменной
        К себе ввести его велит.
И начал Эйзенрек в волненье:
«Ты знаешь, поп, я не любил
Твоих обеден песнопенье,
Дым фимиама, чад кадил;
        Как перед кесарем, пред Богом
        Я не сгибал спины своей
        И не согласен я во многом
        С твоим ученьем, иерей;
Но было мне одно виденье…
Оно изгрызло грудь мою:
Ей страшно смерти приближенье,
Мне с детства милое в бою!
        Однажды враг в разгаре битвы
        Мне выбил меч из сильных рук
        И ждал я смерти без молитвы
        И без раскаяния мук.
Вдруг мимолетно ангел нежный
Меня крылами осенил…
Но я в надменности мятежной
Его защиту отклонил —
        И, светом рая осиянный,
        Он улетел с слезой в очах,
        Исполнен грусти несказанной,
        С упрёком кротким на устах…
Удар врага был верен страшный,
Но панцирь мне не изменил,
Сломился меч — и в рукопашной
В тот день врага я победил, —
        Я задушил его руками!
        Но, без проклятий и угроз,
        Он цепеневшими устами
        Христово имя произнес…
И я кляну тот день несчастный:
С тех пор, с мучительной тоской,
Я вижу к жизни безучастный
Посланца неба пред собой.
        Мне страшен взор его открытый,
        Его слеза мне грудь сожгла
        И влагой скорбно-ядовитой
        Былую силу отняла.
Отец, мне больно бесконечно,
Мне страшно, страшно умирать!..
Скажи, ужель и там я вечно
Томиться буду и страдать?..
        Виденье вновь… что это значит?
        То он, прекрасный, предо мной!
        Его мне жаль… О чем он плачет,
        Скорбит безгрешною душой?
Да, я готов ему молиться…
О, научи меня, отец!..
Дай сил мне, Господи, смириться…
Будь милосерд… Пошли конец…»
        Пролепетал — и вздох последний
        С молитвой к Богу испустил…
        И служит поп по нем обедни,
        Струится к небу дым кадил.
И льются клира песнопенья:
«Рабу, смиренному Тобой,
Прости, Владыка, прегрешенья
И со святыми упокой!»

Им путь ночной томителен и труден

Им путь ночной томителен и труден:
Спят пастухи и сон их непробуден,
Стада бредут без цели, без вождей,
        И соблазнителен и чуден
        Им блеск блуждающих огней.

Над ними звезд немеркнущие хоры

Над ними звезд немеркнущие хоры
Выводят в небе вечные узоры,
Но непорочный блеск их не для стад
        И звезд невидящие взоры
        Нечистым пламенем горят.

Их грудь ни разу песней не согрета

Их грудь ни разу песней не согрета.
Молись за них: есть время до рассвета!
Да взыдет солнце! Солнце пусть блеснет
        И знойной ласкою привета
        В них пламя чистое зажжет!

ЗОВ

Звездной сетью, ровной, яркой,
Озарен души тайник
И, в слезах, с молитвой жаркой
        Я к земле приник.
— —
Люди спят, до звезд высоко, —
Только, слышу, в тишине
«Смертный!» шепчет издалека
        Голос чей-то мне…
— —
Знаю, то к себе, прощая,
Сына мать-земля зовет:
Слышит он твой зов, родная,
        И к тебе идет!

ТЕРЦИНЫ

В темницу смрадную был брошен я судьбой.
Мой ум был угнетен оковами сомненья,
Душа была мрачна, сжималась грудь тоской.

И вдруг явилось мне чудесное виденье:
Прекрасный некий муж предстал передо мной,
С челом, отмеченным печатью вдохновенья.

Сияньем неземным нетленной красоты
Как солнцем озарен был лик его чудесный
И взор его был чист, как ясный луч звезды.

И он мне руку дал и из темницы тесной
В дыханьи творческом божественной мечты
Вознес на высоту, где ждал нас храм небесный.

И мы вошли в тот храм. Как стая голубиц
В нем юных дев толпа нас окружила с пеньем
При звуках сладостных архангельских цевниц.

И песне дивной той внимал я с упоеньем
И в сонме ангелов Творцу, простертый ниц,
Молился радостно и плакал с умиленьем.

И мы вошли в алтарь — и я затрепетал
В священном ужасе: как лава огневая
Передо мной там путь из пламени сиял

В ту царственную высь, где, в свете утопая,
Престол Всевышнего над солнцами пылал.
…………………………………………………….

С тех пор я слеп, друзья, с тех пор я слеп и глух:
К сиянью тленному бесчувственны зеницы
И к голосам земли мой безучастен слух.

Но мужа дивного целительной десницы
Прикосновеньем вдруг мой окрылится дух —
И, внемля, видит рай в стенах моей темницы.

СВИДАНЬЕ

Был купол храма в небе светел,
Был день заветный середа;
Меня дьячок у храма встретил
И поклонился как всегда.

Дала пятак я старой нищей,
Остановилась у скамьи.
Все было тихо на кладбище,
В пыли купались воробьи.

Я не забыла уговора
И прождала на месте срок,
Сидела долго у забора,
Чертила зонтиком песок.

И так же храм был в небе светел,
Я шла назад, была одна.
Никто из встречных не заметил,
Какая стала тишина.

НА ПЕРЕКРЕСТКЕ И ВО ХРАМЕ

I НА ПЕРЕКРЕСТКЕ

Как вор, я, отрок, в новолунье,
Переступив родной порог,
Пробрался к молодой колдунье
На перекресток трех дорог.

Меня учили: женщин гадки
Объятья, ласки, нагота.
Но в ведьме — юность и загадки
И не людская красота!

И ей для тайны сладострастья,
В селе старуху обокрав,
Принес я кольца и запястья
И зелень ядовитых трав…

Я жду. Вот белая рубаха
Мелькнет над рожью в полумгле,
И с ведьмой — жадною до страха —
Я припаду к родной земле.

II ЖРЕЦ

Я отроком познал тщету земных стремлений
И, бросив отчий дом, бежал в заветный храм,
Где, закаляя дух от сладких искушений,
Уж много лет служу нездешним божествам.

И я люблю мой храм, его немые своды,
Задумчивую тень от сумрачных колонн…
Здесь все мне говорит о торжестве свободы
В сознаньи радостном, что жизнь — минутный сон.

Проходят дни мои неслышной чередою
Среди высоких дум и сладостных молитв,
И не влечет меня лукавою мечтою
К земле ни песен звон, ни шум кровавых битв.

В бесстрастьи от богов — мне высшая награда:
Любви жестокий жар я остудил в себе
И жду бестрепетно, когда моя лампада
Иссякнет медленно в мерцающей мольбе.

Маша, родимая

Маша, родимая,
Сестра моя вечно любимая,
Как хорошо жить на свете!
Как хорошо страдать ради тебя!
О, лучезарная,
Свет даровавшая,
Лилия чистая,
Белая лилия, Радость солнца несущая,
Все оживляющая,
Смерть побеждающая,
Слава тебе!

О, мой брат, мой запуганный брат

О, мой брат, мой запуганный брат.
Подойди и не бойся меня,
В моем сердце лучи золотые горят,
Никого не виня, не кляня.
Я — как ты, кто родил меня, звал.
Кто ласкал меня осенью поздней.
Кто учил, наставлял
И берег от лихих и их козней.
Я как ты, о мой брат,
Мой запуганный брат….

ОБЕДНЯ