Unknown - i e10df400535cdc5e

• Название: i e10df400535cdc5e
• Автор: Unknown
• Жанр: Прочая старинная литература

---

испуганно вглядевшись вдаль.

- Что такое? – удивился я.

Душеприказчик промолчал. Лишь его взгляд испуганно буравил темноту, пытаясь что-то

разглядеть в пугающей пустоте ночи. Внезапно с того берега донесся странный раздирающий

крик, будто тысячи диких зверей терзали человеческое тело. Рука Проклятого легла на рукоять

стилета. Крик повторился. И я почувствовал, как леденеют ноги, а сердце бьется в бешеном ритме

пытаясь выскочить наружу.

- Что это? – вновь испуганно повторил я свой риторический вопрос.

- Не знаю, - прошипел Проклятый нервно сведя скулы.

Крик повторился вновь и вновь - пока не затих.

На щеке моего собеседника вновь возникла огненная цифра, которую я еще до недавнего

времени считал мороком. Только в это раз вместо числа три, адским пламенем сияла двойка.

- Откуда это у тебя? – я указал на цифру и почувствовал ужасный жар исходящий от нее.

Проклятый кинул на меня обезумивший взгляд и быстрым движением затушил костер водой из

котелка, скомандовал:

- Все вопросы потом! Скорее! Бери суму!

- Рее! Уму! – как всегда внес свою лепту Ша.

До последнего мгновения я чувствовал себя в компании Проклятого как за каменной стеной, но

сейчас все изменилось. Вокруг нас витал странный нарастающий ужас и мой призрачный

защитник, увы, не знал, как с ним бороться.

***

Чуть дальше, за огромным полем, окруженным высокими высохшими тополями тянулся

огромный яблоневый сад. Оказавшись между низкими ветвистыми деревьями Проклятый в

очередной раз обернувшись, замедлил шаг и, наконец, остановился. Затравленно нюхая воздух,

будто дворовый пес, почуявший неминуемую беду, он сверкнул глазами.

Его рука внезапно схватила меня за грудки и, придвинув к себе, он прошипел:

- Что ты там болтал про треклятые цифры? Где ты их видел?

Я смотрел на Проклятого и понимал, что он опять стал прежним: диким и злобным, таким, каким

я встретил его в лесу.

Моя рука уткнулась ему в щеку, которая сейчас была абсолютно чистой.

- Там была семерка?

- Двойка, а когда были в церкви - тройка, - я испуганно сглотнул.

- Значит, еще один.

Оставалось только догадываться, что за странная арифметика была сейчас у него на уме.

Не успев отдышаться я, проклиная свою никчемную судьбу, последовал за Душеприказчиком.

***

Мы словно бежали от неведомого врага пока силы, оказавшиеся на исходе, окончательно не

иссякли. Привал сделали возле огромного, ветвистого дуба.

Костер был крохотный и практически неуловимый и, теряясь среди угольков, приносил больше

неудобства, чем пользы.

Я наблюдал за Проклятым, и от увиденного, мурашки бежали по телу. Страх в его глазах был

слишком велик. Даже Ша и тот обеспокоено озираясь по сторонам, осторожно нюхал воздух.

- Нас было семеро, - наконец, немного успокоившись, произнес Проклятый. – И мы дали зарок. В

общем, сейчас, кто-то или что-то убивает нас. Чтобы помешать исполнить волю тех несчастных,

что доверились мне…

Он вновь замолчал.

Нас окружала тревожная тишина, и невыносимый запах гнили, преследовавший нас от самой реки

утопленников.

Пытаясь рассказать мне историю из своего прошлого, он долго молчал, а когда собрался с

мыслями, нас атаковали.

- Беги! - внезапно заорал Проклятый, выхватывая меч.

Одним прыжком на меня бросилось что-то мохнатое со злобными желтыми буркалами. Я только

и успел разглядеть острые, словно бритва клыки и в тот же миг спасительное лезвие рассекло

воздух, и мне в лицо брызнула кровь. Меня стало тошнить от внезапно нахлынувшего запаха

мертвой плоти.

Еще один взмах стилета оставил второе чудовище не удел. Третий умер, так и не успев обнажить

свою ужасную пасть. Проклятый одним движением вытер лезвие и с отвращением плюнул на

смердящие трупы. Только сейчас я смог разглядеть нападавших: мерзкие твари больше всего

напоминали огромных волков, только их шкуру наполовину покрывала серая чешуя, а из пасти

торчали длинные изогнутые иглы, будто бивни могучих животных с далеких восточных островов.

- Кто это?

- Ланты, духи леса заблудшие в чащобе, - сквозь зубы проскрипел Проклятый. - Только они

никогда не нападают просто так. Их что-то манит сюда. Они словно охотятся. На меня…

- На тебя? – не понимая, переспросил я.

- Тебя… -повторил за мной Ша.

***

Миновав болотистую, скрытую туманом лощину мы выбрались на небольшую поляну,

окруженную старыми засохшими ивами. Там у дальней кромки мертвого леса стояла вросшая в

землю и покрытая серым мхом лачуга.

- Чья она?

- Одного праведника. Да, не удивляйся, здесь бывают и такие, - произнес Душеприказчик. - Их

души не всегда находят нужного пристанища, и застревают здесь. Почему это происходит, уж не

знаю. Но говорят что такова судьба. Хитрюга Лоцлаф, держатель смертных полей, готов принять

любого кто хоть раз оступился в своей жизни.

Мы зашли в дом и развели огонь, но и здесь я не ощутил привычного тепла. Дом был наполнен

грустью и одиночеством. Пару деревянных лежаков и стол со стулом создавали более чем

скромное убранство.

- Держи.

Проклятый протянул мне корочку черствого хлеба, и та показалась мне самым вкусным

угощением в мире. Однако первое впечатление оказалось обманчивым. Распробовав хлеб, я едва

не подавился. На вкус он оказался - куском грязи. Быстро сплюнув, я закашлялся, и тут же схватив

крынку с водой, с упоением стал пить. Но и вода не утолила жажды: она была абсолютно

безвкусной, с легкой горчинкой.

Заметив мою реакцию Проклятый согласно кивнул.

- Здесь ты никогда и нигде не почувствуешь привычного вкуса, - грустно произнес он.

- Как здесь живут? – не сдержавшись, взмолился я. – Огонь не греет, у еды нет вкуса, в воздухе

витает лишь треклятый смрад…

- Здесь не живут, а существуют. Это не место для тех, в ком еще теплится надежда.

Мне нечего было возразить.

- Скажи, куда мы идем?

- В город. У нас нет иного выхода. Я должен вернуться туда, откуда пришел. Это единственный

шанс…

- Расскажи мне, - осторожно попросил я.

***

Старая часть города соединялась с пригородом и кварталом Пришлых длинным каменным

мостом. Ецлав жил на левой стороне широкой реки Цвилы и часто посещал узкие извилистые

улочки, где чаще, чем везде раздавалась чужая, мало кому знакомая речь, а привычный мир

наполняли краски странной и трудной для восприятия культуры. Ецлав упивался каждым словом,

каждым жестом этих удивительных людей.

Умудренные жизнью старцы, с западных холмов, осевшие в городке рассказывали Ецлаву

будоражащие сердце истории о Белой леди, которая уносила в подземные царства невинные души

их сородичей. А Северяне - пугали всех и каждого легендами о Мохнатом чудовище гренделе

жившем в смертельных леденистых чертогах и обращавшем в ледяные глыбы безжизненные тела

усопших. Каждая новая история воспринималась Ецлавом как нечто удивительное. И вера никогда

не давала усомниться в подлинности таинственных сказаний и легенд. Он записывал их в свою

большую книгу, и бывало, по несколько раз перечитывал по вечерам, пытаясь представить, что же

ждет его после смерти.

Конец недели Ецлав проводил возле костела святого Брасна. Огромные остроконечные башни,

упираясь в стальные нависающие тучи, давили на прихожан своим величием. На острых углах

грозными стражами возвышались фигуры ужасных горгулий. Говорили, что они отгоняли злых

духов от святых стен. Но Ецлаву были чужды подобные объяснения. Здесь же в стенах костела

провожали в последний путь умерших, и каждый раз он с замиранием сердца наблюдал за

мрачными служителями ордена, которые шествовали за гробом в темных длинных мантиях

украшенных вязью красных букв.

Душеприказчики казались Ецлаву ожившими трупами, тяжкий груз которых был нести вечные

страдания своих доверителей. Именно на их плечи возлагались грехи умерших, и именно им

предстояло своим поступком искупить их. Святые отцы говорили, что никогда еще

Душеприказчики не попадали в светлое царство, оказываясь в бесплодных полях ужасного

Лоцлафа, где они были обречены на вечные муки в огненных котлах кошмарных Люфов.

Ецлава страшили эти странные люди, и он редко оставался до конца сакральной церемонии.

На много позже ненавистные мысли снова и снова возвращали его в тот день, когда их городок

изменился раз и навсегда. Тогда он уже стал учителем и трепетно относился к своему делу.