Дафна дю Морье - Генерал короля

• Название: Генерал короля
• Автор: Дафна дю Морье
• Издательство: Терра-Книжный клуб
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-275-00836-8

Роман английской писательницы Дафны Дю Морье посвящен событиям, происходившим в Англии XVII века. Стране, охваченной религиозной и гражданской войной, для своего спасения нужны были люди умные, бесстрашные и твердые. Ричард Гренвил, «генерал короля», оказывается именно таким человеком.

---

— Вам нужно научиться пить вино, — сказал он строго. Я чувствовала себя совершенно разбитой, мне было стыдно, и на глаза навернулись слезы.

— Ну нет, — произнес Гренвиль, и его голос, до этого насмешливый и резкий, вдруг потеплел, — не надо плакать. В день рождения нельзя плакать, — и он вновь приложил платок к моему лбу.

— Я н-никогда раньше н-не ела жарен-ного лебедя, — сказала я, запинаясь, и закрыла глаза; воспоминания о пережитом позоре заставляли меня невыносимо страдать.

— Это не лебедь, это бургундское, — проговорил он. — Лежите тихо, сейчас все пройдет.

Голова у меня все еще кружилась, и я была так рада ощущать на лбу крепкую руку Гренвиля, словно это была рука моей матери. Мне совсем не казалось странным, что я лежу, ослабевшая и разбитая, в какой-то темной комнате, а Ричард Гренвиль ухаживает за мной, будто опытная сиделка.

— Вы мне сначала совсем не понравились. А теперь нравитесь, — сообщила я ему.

— Нелегко сознавать, что до того как понравиться, я показался вам настолько тошнотворным, что вас стошнило.

Я засмеялась, но тут же снова застонала: лебедь все еще давал о себе знать.

— Прислонитесь к моему плечу, — предложил он. — Бедная малышка, такое печальное завершение дня рождения.

Я почувствовала, как он сотрясается от беззвучного смеха, но его голос и руки были на удивление нежными, и я чувствовала себя очень хорошо рядом с ним.

— Вы похожи на Бевила, — сказала я.

— Вовсе нет, — ответил он. — Бевил джентльмен, а я обыкновенный прохвост. Я всегда был паршивой овцой у нас в семье.

— А Гартред?

— Гартред — сама себе голова. Вы, наверное, и сами это поняли в детстве, когда она была женой вашего брата.

— Я ненавидела ее всем сердцем, — сообщила я.

— Вас трудно осуждать за это.

— Она довольна, что опять вышла замуж?

— Гартред никогда не будет довольна, — ответил он. — Такой уж она уродилась, жадной до денег и мужчин. Она положила глаз на Энтони Дениса задолго до смерти вашего брата.

— И не только на Энтони Дениса, — заметила я.

— У вас были ушки на макушке, как я погляжу, — ответил он.

Я поднялась и поправила волосы, пока он одергивал на мне платье.

— Вы были очень добры ко мне, — произнесла я официально, внезапно вспомнив о своем возрасте. — Я никогда не забуду этого вечера.

— Я тоже, — ответил он.

— А сейчас, не могли бы вы отвести меня к братьям?

— Думаю, что могу.

Я вышла из темной комнатенки в освещенный коридор.

— А где же мы провели все это время? — спросила я с сомнением, бросив взгляд через плечо.

Он рассмеялся и покачал головой.

— Бог его знает. Скорее всего, граф Маунт Эджкум расчесывает в этом чуланчике свои волосы. — Он, улыбаясь, поглядел на меня, на мгновение его рука коснулась моей головы. — Кстати, я хочу сказать вам, что никогда еще не сидел рядом с женщиной, которую тошнит.

— Я тоже никогда еще так не позорилась перед мужчиной, — ответила я с достоинством.

Он наклонился и неожиданно подхватил меня на руки словно ребенка.

— И я никогда еще не проводил время в темной комнате с такой красавицей, как вы, Онор, без того, чтобы не добиваться ее любви, — сказал он и, прижав меня на секунду к себе, опустил на пол.

— А сейчас разрешите отвести вас домой.

Таков правдивый и верный рассказ о моей первой встрече с Ричардом Гренвилем.

4

Меньше чем через неделю после описанных событий меня отослали обратно в Ланрест к матери в наказание за плохое поведение, а дома замучили наставлениями, раз по двадцать на дню напоминая, как подобает вести себя воспитанной девушке моего возраста. Оказывается, я всех поставила в неловкое положение: Джо — тем, что сделала этот дурацкий реверанс герцогу Бекингемскому и, к тому же, оскорбила его жену Элизабет, усевшись обедать за стол, предназначенный для знати, куда ее не пригласили. Затем я бросила Мери на весь вечер, и многие видели, как я скакала на стене замка с каким-то офицером, и, наконец, далеко за полночь, в неприлично помятом и растрепанном виде вышла из отдаленной комнаты замка.

Такое поведение, строго заметила моя мать, возможно, навсегда лишит меня расположения света, и если бы был жив отец, то он, скорее всего, тут же отослал бы меня в монастырь года на два-три, чтобы за это время все позабыли о моих выходках. Но сейчас, когда отец умер… Больше она не могла ничего придумать и лишь горько сетовала на то, что мои замужние сестры Сесилия и Бриджит должны скоро родить м не могут пригласить меня к себе, и, значит, я должна остаться дома.

После Редфорда Ланрест казался мне очень скучным, потому что Робин остался в Плимуте, а младший брат Перси все еще был в Оксфорде. Таким образом, свой позор я несла в гордом одиночестве.

Прошло несколько месяцев после моего возвращения, наступила ранняя весна. Однажды днем, чтобы развеять дурное настроение, я, следуя детской привычке, забралась на любимую яблоню. Неожиданно мое внимание привлек всадник, несущийся по долине. На какое-то время деревья скрывали его от меня, затем совсем рядом раздался стук копыт, и я поняла, что он направляется в Ланрест. Решив, что это Робин, я спрыгнула с яблони и побежала на конюшню, но прибежав туда, увидела, как слуга ведет в стойло незнакомую мне лошадь серой масти, а в дом входит какой-то высокий мужчина. Я уже совсем было собралась подкрасться к дверям гостиной и как всегда начать подслушивать, как вдруг заметила, что по лестнице спускается мать.

— Поднимись в свою комнату, Онор, и оставайся там до тех пор, пока не уйдет наш гость, — сурово произнесла она.

Моим первым побуждением было узнать имя гостя, но я вовремя вспомнила о манерах и, снедаемая любопытством, молча отправилась наверх. Однако как только я оказалась в своей комнате, я вызвала Матти, горничную, которая вот уже несколько лет прислуживала мне и сестрам и была союзницей во всех наших проделках. Слух у нее был почти такой же острый, как у меня, и она всегда знала, что от нее требуется. Вот и теперь круглое лицо Матти светилось лукавством, я еще и рот не открыла, а она уже обо всем догадалась.

— Я подожду в коридоре и, когда он выйдет, узнаю имя и передам вам, — сказала она. — Такой высокий красивый мужчина.

— Не отец настоятель из Бодлина? — спросила я, внезапно испугавшись, что мать решила исполнить угрозу и спровадить меня к монашкам.

— Господь с вами, нет. Это молодой человек, на нем голубой камзол, шитый серебром.

Голубое с серебром! Цвета Гренвилей!

— А у него не рыжие волосы, Матти? — спросила я в некотором волнении.

— Тут вы в точку попали, мисс, — ответила горничная.

Значит, тоскливое однообразие закончилось, намечались интересные события. Я послала Матти вниз, а сама принялась нетерпеливо расхаживать по комнате. Разговор у них был недолгий, потому что очень скоро я услышала, как открылась дверь гостиной и чистый, резковатый голос, который я так хорошо помнила, произнес несколько слов, прощаясь с моей матерью; затем в коридоре послышались шаги — гость вышел вo двор. Окна моей комнаты выходили в сад, поэтому увидеть я его не могла, и мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем появилась Матти, с заговорщицки сияющими глазами. Она вытащила из-под фартука туго свернутую бумажку и серебряную монетку.

— Он велел передать вам записку, а пять шиллингов оставить себе.

Опасливо озираясь, словно преступница, я развернула записку и прочла:

«Дорогая сестра!

Хотя Гартред и поменяла Гарриса на Дениса, я по-прежнему считаю себя вашим братом и оставляю за собой право время от времени навещать вас. Однако ваша добрая матушка придерживается иного мнения; она сказала, что вы нездоровы, и сразу же пожелала мне доброго пути. Я проделал верхом десять миль, и не в моих правилах возвращаться домой ни с чем, поэтому пошлите свою горничную, пусть она проведет меня к какое-нибудь укромное место, где мы могли бы поговорить без свидетелей, потому чтоя не сомневаюсь, что вы так же здоровы, как ваш брат и покорный слуга Ричард Гренвиль».

Сначала я решила вообще не посылать ответа: меня разозлило, что мое согласие не вызывает у него и тени сомнения, однако любопытство и бьющееся сердце заставили меня поступиться гордостью, и я попросила Матти провести его в сад, но кружным путем, чтобы из дома не было видно. Как только служанка ушла, я услышала шаги, моя мать поднималась вверх по лестнице, и через минуту дверь отворилась, впустив ее в комнату. Она обнаружила, что я сижу у окна, а на коленях у меня лежит открытый молитвенник.