Дэн Уэллс - Мистер Монстр

• Название: Мистер Монстр
• Автор: Дэн Уэллс
• Жанр: Триллер
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-389-05447-9

После того как Джон Кливер расправился с Клейтонским убийцей, прошло всего несколько месяцев, а в городе объявился новый маньяк. На этот раз его жертвы — женщины. Мистер Монстр — темная сторона Джона, которую он с трудом пытается в себе подавить, — выпущен на свободу. Пятнадцатилетний истребитель маньяков выходит на след убийцы, но тот оказывается хитрее. След приводит Джона в ловушку…

Впервые на русском языке вторая книга трилогии Дэна Уэллса, сравнимой по популярности со знаменитым сериалом о Декстере.

---

В буквальном смысле.

Правила, которым я следовал, призваны были защищать людей — не позволять мне поступать плохо и попадать в ситуации, когда от меня могут пострадать люди. А пострадать они вполне могли.

В семь лет я открыл самую большую страсть моей жизни — серийные убийцы. Мне, конечно, не нравилось то, что они делали, — я понимал, что так нельзя, но меня очаровывали их поступки, очаровывало, как и почему они решались на это. Больше всего меня интересовали не различия между ними, а сходство — друг с другом и со мной. Читая и узнавая все больше и больше, я начал отмечать про себя тревожные симптомы: хроническое недержание. Пиромания. Жестокость к животным. Высокий коэффициент интеллекта при низких отметках; одинокое детство почти без друзей; напряженные отношения с родителями и неблагополучная семья. Были десятки симптомов, указывающих на задатки серийного убийцы, — и все они имелись у меня. Если вдруг обнаруживаешь, что можешь идентифицировать себя только с серийным убийцей, — это становится немалым потрясением.

Но эти симптомы нельзя рассматривать как окончательный приговор: они наблюдаются у большинства серийных убийц в детстве, но масса детей с такими симптомами так и не вырастает в серийных убийц. Это поэтапный процесс перехода от одного плохого решения к другому, когда каждый раз позволяешь себе чуть больше, делаешь шажок чуть дальше и в конечном счете оказываешься в подвале, битком набитом трупами, где устроил святилище с алтарем из черепов. Когда ушел отец, у меня наступил период бешенства — я был готов убивать всех и каждого, а потому решил, что пора взять себя в руки. Я выработал правила, которые позволяли мне по возможности оставаться нормальным, счастливым и смирным.

Многие из этих правил говорили сами за себя: «Не мучай животных», «Не мучай людей», «Не угрожай людям или животным», «Ничего не ударяй и не пинай». С возрастом я понимал себя все лучше, а потому стал уточнять правила и, если необходимо, дополнять их конкретными указаниями: «Если захочу причинить кому-то боль, я должен сказать ему что-нибудь приятное». «Если я зацикливаюсь на каком-то человеке, то должен целую неделю вообще его не замечать». Такие правила помогают избавляться от опасных мыслей и избегать опасных ситуаций.

Когда я повзрослел, мой мир изменился, а с ним изменились и правила: у девочек в школе появились бедра и грудь, и внезапно мои кошмары вместо визжащих от боли стариков наполнились молодыми женщинами. Тогда я ввел новое правило: «Не смотреть на женскую грудь». Но в целом я считаю, что проще вообще не смотреть на девчонок.

И тут мы переходим к Брук.

Брук Уотсон — самая красивая девочка в школе, моя ровесница, жила в двух домах от меня, и даже в толпе я различал ее запах. У нее были длинные светлые волосы, зубные скобки и такая великолепная улыбка, что я не мог понять, зачем вообще улыбаются другие девчонки. Я знал расписание ее уроков, ее день рождения, пароль к электронной почте, номер социального страхования, хотя все это меня совершенно не касалось. По идее, когда возникала мысль разузнать что-либо подобное, меня должно было останавливать правило, запрещающее шпионить за людьми, но… Брук — особый случай.

Мои правила создавались, чтобы не выпускать мистера Монстра, но дело в том, что у них имелся сильный побочный эффект: я и сам оставался в стороне от жизни. У человека, заставляющего себя не замечать интересных ему людей, обычно не водятся друзья. Прежде меня это не особо огорчало, и я с удовольствием игнорировал мир со всеми его искушениями. Но у мамы на сей счет были другие соображения, и теперь, принимая активное участие в лечении моей социопатии, она загоняла меня в такие ситуации, из которых я не видел выхода. Она утверждала, что единственный способ приобретения социальных навыков — это общение. И еще она знала, что мне нравится Брук, а потому сталкивала нас при каждом удобном случае. Когда мне дали временное водительское удостоверение, мама придумала такую уловку: она взяла в кредит машину, а родителям Брук сказала, что я могу каждое утро возить девочку в школу. Им это понравилось: во-первых, ближайшая остановка автобуса находилась в восьми кварталах; во-вторых, они не знали, что мне снится по ночам, как я бальзамирую их дочь.

Выйдя из дому, я вытащил ключи и направился к машине. Мама выбрала для меня самую дешевую машину, какую удалось найти, — «шеви-импалу» 1971 года, нежно-голубую, без кондиционера и FM-диапазона в приемнике. Сконструировали эту машину наподобие танка, а управлялась она, как круизный лайнер. По моим прикидкам, если продать ее на металлолом, она окупила бы три «хонды-цивик», но я не жаловался. Главное, у меня была машина.

Брук вышла из дому, когда я еще и передачу включить не успел. Мне всегда хотелось подобрать ее у крыльца — так казалось более вежливым, но она каждое утро, услышав, что я завожу машину, успевала пройти полпути.

— Доброе утро, Джон, — сказала она, садясь на пассажирское место.

Я не посмотрел на нее:

— Доброе утро, Брук. Ты готова?

— Более чем.

Я тронулся с места и набрал скорость, внимательно следя за дорогой. На Брук я посмотрел, только проехав квартал, — остановился на углу и, проверяя, можно ли двигаться дальше, искоса кинул взгляд на девочку. На ней была красная рубашка, а волосы собраны в конский хвост. Я запретил себе обращать внимание на ее одежду, но по мелькнувшим голым ногам понял, что на ней шорты. Погода стояла довольно теплая для этого времени года, так что к ленчу будет нормально, но сейчас, рано утром, воздух еще не успел прогреться, и я, прежде чем выехать на следующую улицу, включил обогреватель.

— Ты к обществоведению подготовился? — спросила она.

Обществоведение было у нас единственным общим уроком, а потому эта тема всплывала довольно часто.

— Вроде бы да, — ответил я. — Я не хотел читать главу о давлении со стороны ровесников, но некоторые друзья меня убедили.

Я услышал, как она прыснула, но не посмотрел на нее и не увидел ее улыбки. Брук стала в моей жизни настоящей аномалией, запутанным узлом, из-за которого все пошло наперекосяк: все планы, все правила. С любой другой девчонкой я бы и говорить, конечно, не стал, а приснись она мне, я бы на целую неделю запретил себе думать о ней. Это было безопасно, я так привык.

Но из-за возникшей ситуации рамки моих правил растянулись как резиновые, иначе навязанная мне Брук в них не вмещалась. Я составил длинный список исключений, чтобы попасть в пространство между «игнорировать ее полностью» и «похитить, угрожая ножом». Игнорировать ее я не мог, но и смотреть на нее тоже, а потому разработал ряд допущений.

Я позволял себе называть ее по имени только раз, утром, когда она садилась в машину. Я позволял себе болтать с ней по пути, но при этом должен был смотреть на дорогу. В школе, на уроке, я позволял себе взглянуть на нее только три раза и один раз поговорить во время ленча. Все. На переменках я избегал ее, даже если для этого приходилось менять привычный маршрут. Я не разрешал себе идти за ней, даже если мы шли в одну сторону. И ни при каких обстоятельствах я старался не думать о ней в течение дня. Если же мысли о ней приходили мне в голову, я, чтобы прогнать их, заставлял себя произносить в уме последовательность чисел: 1, 1, 2, 3, 5, 8, 13, 21, 34 [1]. И возможно, самое главное: я ни в коем случае не имел права прикасаться ни к ней, ни к ее вещам.

Перед тем как сформулировать последнее правило, я украл у нее кое-что, просто так, без умысла, — заколку для волос, которая в один прекрасный день обнаружилась на полу машины. Я хранил ее целую неделю как талисман, но заколка сделала практически невозможным правило «не думать о ней», поэтому я подбросил заколку обратно, а на следующее утро указал на нее Брук, будто только что увидел. Я избегал любых опасностей. Даже перестал притрагиваться к пассажирской дверце — «ее» дверце, если не было серьезной необходимости.

— По-твоему, он вернется? — спросила вдруг Брук, прервав мои мысли.

— Кто?

— Убийца. — Голос ее звучал задумчиво, словно издалека. — Мы живем так, будто его нет, хотя он просто несколько месяцев не давал о себе знать. Но ведь он где-то есть, и он по-прежнему… воплощение зла.

Обычно Брук старалась не упоминать об убийце, ей невыносимо было даже думать об этом. Если она заговорила теперь, значит что-то ее беспокоило.

— Возможно, он затаился, — ответил я. — Некоторые серийные убийцы годами выжидают, прежде чем нанести удар, как СПУ [2], но обычно они принадлежат к другому психотипу. А наш убийца…

Я едва не посмотрел на нее, но вовремя спохватился и уставился на дорогу. Следовало проявлять крайнюю осторожность, чтобы не напугать ее, — у людей обычно душа в пятки уходит, когда они понимают, как много я знаю о серийных убийцах. Даже агент Форман удивился, допрашивая меня. Он профессионально занимался составлением психологических портретов преступников, но ничего не слышал об Эдмунде Кемпере, а я о нем целую статью прочел.