Александр Юдин - Золотой Лингам

• Название: Золотой Лингам
• Автор: Александр Юдин
• Жанр: Детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-4444-0529-1

На протяжении долгого времени в глухом уголке Тверской области пропадают люди. Молва обвиняет в их возможной гибели таинственного болотного монстра – Хитника. Волею судьбы молодой ученыйвостоковед Горислав, занимаясь поисками исчезнувшего друга, вынужден принять на себя роль частного детектива. Примерно в это же время к Гориславу обращается крупный государственный чиновник, возглавляющий некую Федеральную антисектантскую службу, за помощью в отыскании «мистического» артефакта – Золотого Лингама, похищенного в одном из государств Индокитая и всплывшего теперь в Москве. Однако поиски артефакта очень быстро превращаются в гонку на выживание…

---

– Верно, загадывать – плохая примета. Ведь и дорога, я тебе скажу… Не всякий доберется. Сама увидишь: обочины там просто усеяны остовами машин, людей…

– Не каркай! Три дня назад ты по-другому пел… Ага, кончилась твоя Тарасовка, может, сейчас пойдем шустрей.

Действительно, с расширением дороги пробка постепенно рассосалась, и они вновь начали набирать приличную скорость. Однако стремящихся покинуть столицу на выходные все равно было достаточно, поэтому Танька то и дело перестраивалась из ряда в ряд, иногда даже выскакивала на обочину, объезжая особо неторопливых дачников или неизвестно куда прущиеся в нерабочий день большегрузные фуры. Одним словом, металась как вошь на гребешке, что Алексея (как сторонника спокойной езды) несколько нервировало. Чтобы отвлечься, он вновь стал приставать к ней с вопросами.

– Слушай, Тань, а зачем мне идти к нотариусу? Если я получу документальное подтверждение прав покойной бабки на дом и землю, да еще и, как ты говоришь, поселившись там, фактически приму это наследство, чего еще нужно?

– Вообще-то наследственные дела – не мой профиль, но уж необходимые азы я не забыла, а что забыла, вспомню на месте. Но сначала сам ответь: ты точно единственный наследник?

– Абсолютно точно. По отцовской линии у меня еще какие-то дальние родственники остались, а по материнской – никого, кроме нее, то есть прабабки, не было. Муж ее – Тихон Карпович – еще в финскую погиб, зять в сорок первом году пропал без вести, единственная дочь (и моя бабушка) сгинула уже на моей памяти, в семьдесят четвертом …говорят, умом тронулась и сиганула в омут, где-то там же, в Ногино… Правда, мать рассказывала, что у мужа бабки Прасковьи – Тихона – вроде бы имелась дочь от первого брака, но ее следы давно затерялись. Между прочим, Тихон этот приходился прабабке двоюродным братом. Как уж их повенчали – не знаю. Та еще семейка! Ну а матушка моя, ты знаешь, скончалась в девяностом году.

– А отец?

– Что – отец? Он с матерью еще в семьдесят втором году развелся; с тех пор, как в анкетах пишут, никаких сведений о нем не имею, отношений не поддерживаю. Да и он-то тут с какого боку-припеку?

– Да, действительно, он здесь ни при чем. Что же касается нотариуса, ему ты должен будешь подать заявление о принятии наследства и получить соответствующее свидетельство. По закону такие документы выдаются по истечении полугода со смерти наследодателя, но в твоем случае, коли сумеешь доказать, что у старушки действительно нет других родственников-претендентов на долю в наследстве, можно все оформить и раньше. Затем тебе еще предстоят мытарства в Кадастровой палате, потом… И потом – чего ты мне голову морочишь? У нас ведь, сам знаешь, как: были бы деньги, а там наследуй хоть царю Гороху, лазейка найдется в любом законе. У тебя с деньгами-то как?

– Не очень. От гонорара за последний опус чуток осталось, да у Костромирова я на всякий пожарный занял штуку баксов.

– И как вы живете, романтики-беллетристы? Ума не приложу, – подал голос неожиданно проснувшийся Скорняков. – Я бы всех вас, бумагомарак и щелкоперов, узлом связал, в муку бы стер да черту в подкладку! Чтобы не позорили, значит, светлый образ капиталистического общества. А как еще?

– Ладно, ты, Димка, нас, инженеров человеческих душ, не замай. Тань, а ты вон следи за дорогой, а то у меня от твоего лихачества скоро медвежья болезнь случится. Видишь указатель справа? К Загорску, то бишь, Сергиеву Посаду подъезжаем, значится надо брать левее, – отозвался Рузанов.

Когда они въезжали в город, было уже начало десятого. Основной поток дачников подался в объезд, и им потребовалось не более пятнадцати-двадцати минут, чтобы проскочить по проспекту имени Красной Армии мимо древних стен лавры, миновать железнодорожный переезд и оказаться в предместьях. Окончательно проснувшийся Скорняков завел разговор о своей недавней поездке в Португалию, плавно перешел к сравнительному описанию русской и зарубежной кухни, особенностях хлебопечения у разных народов и больше уже не умолкал ни на минуту. Впрочем, как и его мобильник, проснувшийся, верно, одновременно с хозяином и теперь то и дело издававший вместо звонка странно-протяжные, низкие и печальные стоны. Алексей, в свою очередь, предпочел за лучшее вздремнуть и открывал вежды, лишь когда возникала необходимость задать правильное направление движению. В некоей маревой дымке промелькнули мимо него Иудино, Ченцы и Селково, Федорцово и Морозово, а после поворота на Нагорье и вплоть до остановки в этом оживленном по субботним дням райцентре он даже успел поспать по-настоящему и видел сон, только не запомнил какой.

В Нагорье Димка, решивший (после повторной ревизии), что спиртного они взяли в обрез и рискуют не дожить до конца недели, умерев в похмельных корчах, метнулся в сельпо и через некоторое время выскочил оттуда, как-то ухитряясь удерживать в одной лапе пять бутылок пива, в другой же – три пузыря местной ярославской водки.

Наконец минут через тридцать они оказались в Даратниках. В отличие от не столь уж отдаленного Нагорья, здесь наличествовали все признаки явного запустения: заколоченная хибарка магазина, покосившиеся заборы вокруг почерневших изб со скособоченными крышами и как апофеоз и своеобразный символ умирания – развалины взорванного в шестидесятые годы храма, подобно гнилому зубу торчащие посреди села.

Почти сразу за Даратниками, около небольшого сельского кладбища, был съезд с асфальта на проселочную дорогу, по которой они должны были добраться до деревеньки Бережки и водораздела между Ярославской и Тверской областями – речки Сабли. Сабля являлась последним препятствием на их пути к Ногино. Раньше, из-за пришедшего в упадок моста, ее приходилось форсировать преимущественно вброд, насколько это выражение применимо к автотранспорту. Но как раз в последний приезд Рузанова к бабке Прасковье через нее перебросили новый мост, который и расположен был в более удобном месте, да и выглядел в то время попрочнее старого подвесного.

Стоило им свернуть к кладбищу, как погода поменялась: в воздухе и до того чувствовалась некая давящая духота – предвестница грозы, теперь же стало стремительно темнеть. Небо позади них постепенно затягивало тяжелыми аспидно-черными тучами, часто озаряемыми мертвенным золотисто-кровавым блеском, и где-то в отдалении уже слышались частые глухие раскаты грома.

Чуть притормозив, Татьяна вопросительно глянула на Рузанова:

– Леш, Прасковья Антиповна не здесь ли похоронена?

– Наверняка здесь. Поблизости других погостов нет. Но я уж завтра схожу, отыщу могилку. Усопших не следует навещать второпях.

В Бережках, которые запомнились Алексею весьма оживленной прежде деревенькой, на улице было почему-то в этот час безлюдно, да и во дворах он никого заметить не успел. Однако разочарование ждало компанию впереди, когда они подъехали наконец к реке. Надо признать, мост выглядел совсем не таким надежным, как ожидал Рузанов.

Танька остановилась и стала с недоумением рассматривать это покосившееся сооружение.

– Так ты говоришь, его поставили лет семь назад? Как-то не верится. Может, его все же какие-нибудь древние ацтеки строили? – поинтересовалась она. – Они, знаешь ли, любили человеческие жертвоприношения.

– Ну, обветшал слегка мостик, – согласился Алексей, – но проехать-то можно.

– Можно, – поддержал его Димка, – особенно если перед этим стакан принять и глаза зажмурить. А как еще?

Они выбрались из машины и прошли на мост. Хрупкое на вид сооружение из подгнивших и даже провалившихся местами досок поддерживалось металлическими опорами, вбитыми в речное дно; одна из этих опор заметно накренилась и в результате левая сторона мостика стала несколько ниже правой, а поскольку какое-либо ограждение отсутствовало, даже ходить здесь было довольно неприятно.

Танька с опаской подошла к краю и посмотрела на бегущую внизу воду, явно рассчитывая узреть там кладбище автомобилей.

– А расстояние-то приличное, – заметила она и, глянув на Рузанова, добавила: – Если сверзнемся, дом останется без хозяина.

Пока они рассматривали мост, вокруг еще больше потемнело, воздух сгустился; наконец где-то совсем недалеко от них, прямо над рекой, небо раскололось, сверкнуло так ярко, что они на мгновение ослепли, тут же ударил, потрясая землю, могучий раскат грома и упали первые тяжелые, будто из расплавленного свинца, дождевые капли. Тревожно зашелестела листва, но порывы ветра были еще слабы, и гроза наползала медленно. Запахло озоном, и стало быстро свежеть.

– Вот если задержимся, точно рыб будем кормить, – подал голос Скорняков. – Сейчас ливанет, дорога размокнет и твою летнюю резину мигом облепит глиной, тогда на мост лучше и не соваться, враз сползем. Дайте-ка я сяду за руль, а вы лучше постойте на том берегу. В случае чего, будет кому передать весточку вдове.