Карл Верисгофер - Сокровища Перу

• Название: Сокровища Перу
• Автор: Карл Верисгофер
• Издательство: Jurika
• Жанр: Приключения про индейцев
• Год: 1992

Главный герой романа "Сокровища Перу", Бенно Цургейден, знакомится с Рамиро, директором бродячего цирка, заехавшего в его родной Гамбург. Однако это знакомство очень не понравилось дяде юноши, который отправляет Бенно к знакомому торговцу в Рио-де-Жанейро. На корабле судьба снова сводит Бенно с Рамиро, который направляется в Рио, чтобы забрать причитающиеся ему алмазы, найденные его дедом. Сбежав от торговца, Бенно вместе с Рамиро пускаются в полное опасностей и неожиданностей путешествие через джунгли на поиски алмазных копей деда Рамиро…

Под именем Карл Верисгофер издатель П. П. Сойкин опубликовал в начале XX века приключенческий роман "Сокровища Перу" Софи Верисгофер, необычайно популярной немецкой писательницы конца XIX — начала XX века.

---

— А как вы полагаете, — спросил кто-то, — следует ли нам приближаться к нему? Не рискуем ли мы при этом головой?

— Не думаю; у короля всего трое друзей и один из них — наш приятель и доброжелатель Обия, чего же бояться?

Охотники двинулись дальше. Дорога здесь постепенно все более и более сужалась и вместе с тем становилась все живописнее и разнообразнее. По обе стороны возвышались великолепные деревья: пальмы, пробковые деревья, бананы, деревья какао и кофе и чудные гроздья пурпурных фуксий. Листья одних были широкие, блестящие, точно залиты кроваво-красным лаком, другие казались снежно-белыми, иные серебристыми или стальными, иные покрыты нежным пушком, а между ними изумрудно-зеленая и темно-зеленая листва других растений, — и всюду целые гирлянды пестрых цветов, перевитых причудливыми цепкими лианами, среди которых искрились светящиеся червячки и жучки.

Громадные деревья сплелись ветвями над кровлей хижины вождя. Внизу царил полнейший мрак: быть может, царственный узник спал и грезил о своем былом величии и славе.

— Мы проберемся здесь с левой стороны, — сказал Рамиро, — а то, пожалуй, эти дикари не похвалят нас.

Едва успел он проговорить эти слова, как в хижине послышался легкий шум. Охотники мигом все попрятались, кто куда. Из хижины вышел человек. С первого взгляда он казался воплощением духа зла: выкрашенный с ног до головы огненно-красной краской, совершенно нагой, с замысловатой высокой прической выкрашенных в тот же цвет волос с вплетенными в них лисьими хвостами, которые, переплетаясь, спускались длинной, волочащейся по земле мантией. Дополнением этого странного наряда служил высокий посох, или жезл, производивший при малейшем движении странный, своеобразный шум: весь он сверху донизу был увешан скелетами мелких животных, птиц, рыб, лягушек, ящериц и даже змей.

Всем сразу стало ясно, что это страшный колдун Непорра. Кроме жезла в руках он нес корзиночку с чем-то черноватым и свернутый гамак.

Колдун внимательно окинул испытующим взглядом всю местность и произнес несколько слов.

— Он окликает, нет ли здесь кого-нибудь из людей.

Все было тихо. Непорра снова стал говорить, и в голосе его слышались какие-то угрожающие ноты. Тренте дрожал, как лист. Между тем колдун перекинул через руку свой шлейф из лисьих хвостов и прошел в глубь леса как раз мимо того места, где притаились охотники. Здесь он подыскал подходящее место и, повесив гамак, вернулся тем же путем обратно в хижину изгнанника.

Спустя немного, из хижины высунулась голова человека: темные как уголь, горящие глаза быстро окинули всю местность, еще мгновение — и на освещенной луной площадке появился сам Тенцилей. Это был рослый, чрезвычайно красиво сложенный мужчина, еще молодой и весьма привлекательный. На всем его стройном красивом теле не замечалось ни малейшего следа татуировки, так ужасно безобразившей всех остальных его соплеменников. Лицо его носило следы тревоги и опасения: он как будто не решался идти один и поджидал кого-то. Вышел Непорра, и тогда оба направились в лес к тому месту, где висел гамак.

Охотникам отлично было видно это место и все, что там происходило.

Тенцилей лег в гамак и оставался неподвижным. Непорра приступил к приготовлениям, предшествующим колдовству: соорудил на скорую руку маленький жертвенник, затем принес из хижины блюдо с маленькими кусочками сырого мяса, причем четыре кусочка разложил по одному на каждый из четырех углов жертвенника.

— Это — сердца, сердца животных! — пояснил Тренте.

Затем Непорра положил на жертвенник три розы, три цветка мирты, три голубых колокольчика. После этого колдун развел огонь, тотчас же охвативший и сам жертвенный столик, и все, что на нем было.

Сам колдун между тем начал исполнять какой-то мистический танец: он медленно кружился вокруг гамака, в котором покоился опальный король, издавая при этом тихие, своеобразные звуки, похожие на воркование дикой голубки. Но чем ярче разгорался огонь, тем быстрее становились его движения, тем громче и неприятнее издаваемые им звуки. То они походили на свист, то напоминали удары клюва дятла, долбящего дерево в лесу, то звучали как отдаленный собачий лай, то вырывались каким-то горьким воплем, воплем измученной человеческой души.

Все быстрей и быстрей становились движения колдуна. Его длинная мантия из лисьих хвостов то обвивалась вокруг его тела, то описывала причудливые линии в воздухе, то извивалась по земле.

Вдруг Непорра захватил из корзиночки щепотку чего-то и всыпал ее в жертвенный огонь.

Послышался треск и шипение, затем появилось белое облачко дыма, и кругом разнеслось дурманящее, но приятное благоухание.

Непорра извивался и изгибался во все стороны, скакал, прыгал, полз и извивался, как змея в траве, и при этом мяукал, как кошка, ревел, как разозленная обезьяна, кричал, как сокол, кидающийся на добычу.

— Нельзя не сознаться, что это отвратительное кривлянье производит жуткое впечатление, — сказал Бенно, — что удивительного, если бедные дикари позволяют этим фиглярам делать с собой что угодно. Однако он уже утомился и охрип, значит, скоро и конец представлению.

Напрягая последние силы, колдун стал выть и завывать на все голоса. Вой этот производил странное впечатление. Почти изнемогая, бросил он в умирающее уже пламя жертвенного костра остатки того благоухающего порошка, и слабые бледные струйки стали медленно взвиваться вверх. На губах колдуна показалась пена; казалось, он был уже совершенно не в себе, а король в своем гамаке лежал все так же неподвижно, точно каменное изваяние.

Наконец Непорра вскинул кверху руки, последний слабеющий гортанный звук вырвался из его уст, и дикарь грузно упал на землю, точно сраженный внезапной смертью. Последние слабые искорки пробежали по умирающему костру, и затем все погрузилось во мрак.

— Представление кончилось! — прошептал Бенно.

— Да, но нам следует выждать, пока мы не узнаем, что сталось с Тенцилеем и этим кудесником, и только тогда можно будет ускользнуть отсюда!

В этот момент у хижины послышался легкий шум. Глаза всех обратились в ту сторону. Кто-то вышел оттуда. То был Обия с оловянной ложкой в волосах и еще другой, без сомнения, Баррудо, третий верный друг низвергнутого вождя. Оба они осторожно и осмотрительно пробрались к тому месту, где находился в гамаке их король. Когда эти два верных рыцаря подошли и встали по правую и по левую сторону от короля, он вдруг ожил и ловким движением очутился на земле. С тревогой опросив Обию и получив от него отрицательные ответы, он быстрым, смелым шагом пошел в сопровождении своих двух друзей к хижине. Непорра же оставался по-прежнему неподвижен, как мертвый.

— Ну, скоро и этот хитрый парень уберется восвояси, — сказал Рамиро, — долго он здесь один впотьмах не останется!

И действительно, вскоре странный шум скелетов, ударявшихся друг о друга, возвестил нашим друзьям, что колдун поднимается.

Тяжелой, усталой походкой прошел он мимо них и поплелся в деревню, уверенный, что там уже никого не встретит. Ведь эти простодушные люди, издали слышавшие и рев, и крики, и все эти дикие звуки, наверное, запрятались, как можно дальше, в свои хижины и притаились там, дрожа и замирая от ужаса. Им известно, что в эту пору повсюду бродят черти, вызванные из пекла колдуном, и они знают, как обходятся эти черти с людьми, попадающими в их лапы: они выворачивают им руки и ноги, свертывают шею, сворачивают лицо на затылок, а затем оставляют умирающими на краю дороги. Конечно, никто из них никогда не видал этих несчастных жертв, но все они твердо верят этому, как верили их отцы и деды.

— Ну, господа, скорее в путь! Надо стряхнуть это тяжелое оцепенение! Хочется вздохнуть полной грудью, охота и движение лучше всего сумеют загладить эти тяжелые впечатления! — сказал Рамиро. — Ну, Михаил, где же тут этот жертвенный стол с яствами?

— Немного подальше, там — у реки!

Приходилось с трудом пробираться между деревьями, росшими близко-близко друг к другу, и кроме того опутанными почти непроницаемой сетью лиан, среди которых красовались высокие нежные папоротники. Сотни и тысячи пестрых колибри, голубых мушек и жучков, светящихся мух и червяков населяли эту чащу, и всюду из зелени выглядывали цветы незабудки величиною каждая с василек.

— Какие странные наросты на этом стволе! — сказал Бенно, указывая на совершенно мертвое дерево.

Халлинг достал из кармана небольшой стальной молоточек и ударил им по одному из таких шарообразных наростов.

— Это постройки термитов, — сказал он, — и притом очень древние, их можно разрушить только острым топором и то не без труда. Смотрите, вот это их скрытый ход, он проходит, извиваясь, по всему дереву и ведет к каждому отдельному гнезду. Внутри весь ствол этого дерева представляет собой тоненькие трубообразные ходы. Если бы это дерево стояло одиноко на открытом месте, его бы давно разбила первая буря.