Карл Верисгофер - Сокровища Перу

• Название: Сокровища Перу
• Автор: Карл Верисгофер
• Издательство: Jurika
• Жанр: Приключения про индейцев
• Год: 1992

Главный герой романа "Сокровища Перу", Бенно Цургейден, знакомится с Рамиро, директором бродячего цирка, заехавшего в его родной Гамбург. Однако это знакомство очень не понравилось дяде юноши, который отправляет Бенно к знакомому торговцу в Рио-де-Жанейро. На корабле судьба снова сводит Бенно с Рамиро, который направляется в Рио, чтобы забрать причитающиеся ему алмазы, найденные его дедом. Сбежав от торговца, Бенно вместе с Рамиро пускаются в полное опасностей и неожиданностей путешествие через джунгли на поиски алмазных копей деда Рамиро…

Под именем Карл Верисгофер издатель П. П. Сойкин опубликовал в начале XX века приключенческий роман "Сокровища Перу" Софи Верисгофер, необычайно популярной немецкой писательницы конца XIX — начала XX века.

---

Весь день никто не думал о работе в лесу. Все толпились около своих хижин: одни с удвоенным проворством и усердием мастерили свои челноки, другие были заняты приготовлениями к похоронам обоих мальчиков, причем похороны того и другого, очевидно, должны были быть весьма различны. Тело бедного Алито лежало, ничем не прикрытое, прямо на земле, посреди большой дороги, между тем как Борро зашили в большую кожу и обмотали лубом в несколько рядов, так что в конце концов получился громаднейший сверток. Затем на значительной высоте между двумя деревьями соорудили что-то вроде воздушной платформочки, а над нею — небольшой легкий навес, после чего можно было приступать и к самому торжеству похорон.

В течение всего этого дня на белых поглядывали с враждой и злобой. Очевидно, злой колдун успел уже вызвать всеобщее недоверие и антипатию в сердцах туземцев по отношению к белым. Им не отвечали, когда они спрашивали; их резко и грубо окликали, их прогоняли обратно в хижину, как только они собирались присоединиться к толпе туземцев.

Около десяти часов утра все женщины собрались вокруг тела Борро и, согласно обычаю дикарей, принялись выть и кричать над покойником. Носилки, на которые положили гигантский сверток, каковым являлось теперь тело умершего, украсили цветами, венками и гирляндами. Когда собрались все мужчины, четверо из них подняли носилки на плечи, и все шествие тронулось медленным шагом по направлению к лесу.

— А бедного Алито так и не похоронят?

Но вот двое мужчин взяли тело бедного мальчика и потащили его, словно какую-нибудь кладь, без малейшего уважения к покойнику, вслед за похоронным шествием.

— За ним пойдем и мы, мы одни проводим беднягу до могилы! — сказал Бенно.

— Пойдемте, хотя это небезопасно: вы заметили, что колдун все о чем-то шепчется с вождем, этот негодяй настраивает его против нас! — сказал Халлинг.

— Да, он желает получить наше имущество, он уже утром требовал у меня мой пистолет, — сказал Рамиро, — и когда я, не обратив внимания на его требование, унес свое оружие в нашу хижину, чтобы спрятать его там, он проводил меня таким взглядом, что, право, мне показалось, что будто урод — сам сатана.

Переговариваясь, друзья, идущие в хвосте похоронного шествия, незаметно достигли той части леса, которая служила кладбищем для этих дикарей.

Высоко в ветвях больших деревьев висели в воздухе тела усопших, превращенные в громадные свертки кожи и луба. Здесь висели свертки самой разной величины: от гигантских, с телами взрослых индейцев, и до крошечных, с умершими грудными младенцами. Местами висели вместе тесной группой несколько свертков разной величины: то были, очевидно, члены одной семьи — фамильные могилы, если можно так выразиться.

Украшением таких воздушных могил служили безыскусные чучела различных животных и птиц, очевидно, любимцев покойного, подвешенные тут же, на том же суку. Тут болтались и обезьянки, и голуби, и попугаи, и множество собак.

Солнце ярко освещало это своеобразное кладбище и нескольких индейцев, которые при нарастающем вое и плаче женщин взбирались с телом Борро к приготовленной для него воздушной платформочке в ветвях развесистого дерева, на которую они и положили покойника.

Для Алито не было приготовлено такой висячей могилы, его тело лежало брошенное в траву, как негодная вещь. Но вот двое туземцев каменными топорами проворно вырыли яму как раз такой величины, чтобы в ней могло поместиться тело мальчика, и неглубокую, чтобы только прикрыть его слоем земли.

В эту-то плоскую могилу положили без какого бы то ни было обряда тело Алито и быстро засыпали землей. Ни одного стона не раздалось над этой бедной могилой. Индейцы утоптали ногами землю над телом, и колдун, отойдя немного в сторону от могилы, сделал метку на коре одного из ближайших деревьев в том самом направлении, где должно было находиться сердце бедного мальчика, так, что, если провести прямую линию от этой метки к могиле, конец линии должен был безошибочно коснуться сердца покойного.

Когда это было сделано, вождь размеренным, торжественным шагом направился к могиле сына со своим остро отточенным копьем в руке. Этим копьем он провел прямую линию от метки на дереве до середины могилы и затем изо всей силы вонзил его в этом месте в землю и стал вгонять копье все глубже и глубже, пока наконец оно не пронзило насквозь тело бедного ребенка. Затем несколькими ударами топорища копье вогнали так глубоко в землю, что теперь ни дикие звери, ни непогода не могли вырвать его или повалить.

Таких копий было здесь немало — и все это были могилы жертв злобной клеветы подлого и завистливого карлика.

Все стали расходиться, и наши друзья тоже, не спеша, с грустным чувством и смутным предчувствием какой-то неминуемой беды побрели из лесу.

— Заметили ли вы, друзья, что сегодня мы не получали нашей обычной порции еды?

— Да! Да! — вдруг спохватились все.

— Можно набрать орехов и каштанов и наловить рыбы, — сказал доктор спокойным тоном, — здесь трудно умереть с голоду.

Никто не ответил ему. Дело было, конечно, не в том, что можно или нельзя умереть с голоду, а в самом факте, в котором можно было усмотреть тревожный признак изменившихся отношений к ним туземцев. Подойдя к своей хижине, они увидели, что сам вождь и десяток воинов его племени вместе с колдуном расположились вблизи входа в их жилище. У всех были мрачные грозные лица, только лицо Гонн-Корра сияло торжествующей улыбкой.

Вождь поднялся и, подойдя к белым, своим обычным повелительным тоном сказал:

— Работать, в лес, орехи собирать сейчас!

Приказание это было отдано отчасти на ломаном испанском, отчасти на его родном наречии, но понять его было можно.

— Очевидно, от нас хотят избавиться. Смотрите, там в лесу на нас нападут, а мы безоружны.

— Погодите, я захвачу, по крайней мере, мой пистолет, — сказал Рамиро, — им можно хоть страх нагнать на этих дикарей! — С этими словами он вошел в хижину, где у него был спрятан пистолет. Спустя минуту, он вышел, бледный и расстроенный.

— Его нет! Кто-то лишил нас этой последней надежды! — сказал он. — И я уверен, что это дело рук этого подлого колдуна!

При слове «колдун» Гонн-Корр взглянул на белых. Он уже успел заучить это слово, а его проницательный ум подсказал ему остальное: он достал из-под своего кожаного плаща блестящее оружие и с торжествующим видом показал его всем, заявляя, что теперь этот пистолет его собственность и что он никому его не отдаст.

— Боже мой! Ведь он заряжен! В нем есть еще два патрона! — воскликнул Рамиро.

— Надо отнять пистолет у него силой! — закричали все белые, — ведь он не понимает, что может произойти.

— Нет, погодите, я попробую уговорить его, — остановил их Рамиро и, подойдя к колдуну, стал просить возвратить ему оружие, предлагая взамен свои карманные часы, но Гонн-Корр отрицательно покачал головой, не соглашаясь расстаться с пистолетом.

Тогда Рамиро одним прыжком накинулся на урода и хотел вырвать оружие из его рук, но в тот же момент несколько индейцев бросились между перуанцем и колдуном и кто-то занес уже над головой Рамиро тяжелый каменный топор.

— Прочь! В лес! Орехи собирать! — крикнул вождь.

— Пойдемте, друзья, — сказал доктор, — все равно участь наша решена, так не все ли равно, где покончат с нами, здесь или там!

Никто не ответил, но все в душе согласились с ним и готовы были последовать его совету, как вдруг неожиданное событие разом все изменило.

Торжествующий карлик играл пистолетом, точно мячом, поддразнивая своих врагов. Он то подкидывал его в воздух, то подносил к лицу, желая узнать, что таится в этих тоненьких полированных трубочках. Он приставлял их к глазам, дул в них, играл курками, но вот раздался выстрел — и Гонн-Корр с простреленной головой, обливаясь кровью, точно пораженный громом, повалился на землю.

Рамиро на лету выхватил у него пистолет и спрятал его у себя. Только после этого Рамиро очнулся и мог обдумать положение вещей.

Выстрел напугал дикарей, их обуял какой-то суеверный страх. Вместе с тем этот самый выстрел избавил друзей от их заклятого врага.

Все смотрели на владельца цирка и на его огненное колдовство, убившее самого колдуна. Рамиро же стоял с гордым, вызывающим видом, держа руку в кармане, в котором лежал пистолет.

— Я бы желал, чтобы теперь представился случай для второго выстрела, — сказал он, — тогда наша репутация среди этих дикарей упрочилась бы еще более!

— Подстрелите вот этого злющего серого дога, — предложил Халлинг, — он как только увидит кого-нибудь из нас, так сейчас скалит зубы!

Действительно, эта собака, рыча, подкрадывалась теперь к владельцу цирка, которого она почему-то особенно недолюбливала и собиралась схватить его за колено, но тот отбросил ее сильным пинком ноги на несколько шагов от себя и затем, проворно выхватив из кармана пистолет, выстрелил. Когда дым немного рассеялся, оказалось, что серый дог катается в предсмертных судорогах в луже крови и не в состоянии подняться и вцепиться в горло своему врагу, а спустя несколько секунд злое животное вытянулось и подохло.