» » » » Петер Хандке - Нет желаний - нет счастья


Авторские права

Петер Хандке - Нет желаний - нет счастья

Здесь можно купить и скачать "Петер Хандке - Нет желаний - нет счастья" в формате fb2, epub, txt, doc, pdf. Жанр: Современная проза, издательство Прогресс, год 1980. Так же Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги на сайте LibFox.Ru (ЛибФокс) или прочесть описание и ознакомиться с отзывами.
Петер Хандке - Нет желаний - нет счастья
Рейтинг:
Название:
Нет желаний - нет счастья
Издательство:
неизвестно
Год:
1980
ISBN:
нет данных
Вы автор?
Книга распространяется на условиях партнёрской программы.
Все авторские права соблюдены. Напишите нам, если Вы не согласны.

Как получить книгу?
Оплатили, но не знаете что делать дальше? Инструкция.

Описание книги "Нет желаний - нет счастья"

Описание и краткое содержание "Нет желаний - нет счастья" читать бесплатно онлайн.



В книгу известного австрийского писателя входят повести, написанные в 70-е годы. Все они объединены одной мыслью автора: человек не может жить без сколько-нибудь значимой цели; бессмысленное, бездуховное существование противно человеческой природе; сознание, замкнутое в кругу монотонных бытовых действий, не позволяет человеку осмыслить большой мир и найти свое место среди людей; он оказывается одинок в равнодушном обществе "всеобщего благоденствия".






В городе мать полагала, что нашла уклад жизни, который более или менее отвечал её натуре, во всяком случае, там она была довольна своим положением — теперь же она заметила, что и совсем другой уклад, начисто отрицающий любую возможность жить иначе, тоже считается единственным, дающим жизни спасительное содержание. Если она, говоря о себе, не ограничивалась сухой информацией, её тут же взглядом заставляли замолчать.

Хорошее настроение, танцующий шаг во время работы, мурлыканье мелодии модной песенки — всё это считалось дурью, и вскоре ей самой, поскольку никто её не поддерживал и она оставалась в одиночестве, начинало казаться, что это так. Другие не просто жили своей жизнью, но выставляли её как пример: ели мало, дабы преподать пример, общаясь друг с другом, больше помалкивали, дабы преподать пример, к исповеди ходили для того, чтобы напомнить оставшемуся дома о его грехах.

Так и брали себя измором. Малейшая попытка себя проявить понималась как дурь. Человек был как будто свободен — но воспользоваться свободой не мог. Другие были, правда, детьми, но становилось особенно не по себе, что именно дети смотрят на тебя с таким осуждением.

Вскоре после войны мать вспомнила о муже и, хотя её никто не звал, снова поехала в Берлин. Муж тоже забыл, что когда-то на спор женился на ней, и жил со своей приятельницей; ведь в те, давние времена была война.

Но мать привезла с собой ребёнка, и оба без радости, но подчинились долгу.

Они снимали большую комнату в районе Панков; муж: вагоновожатый — пьёт, кондуктор трамвая — пьёт, булочник — опять пьёт; жена, теперь уже со вторым ребёнком на руках, всё снова и снова ходит к очередному работодателю, умоляя испытать мужа ещё разок, — обыкновеннейшая история.

От всех этих бед деревенский румянец слинял со щёк матери, и она стала довольно элегантной женщиной. Голову она держала высоко, следила за походкой. Она хорошо выглядела, могла надеть что угодно, всё ей шло. Она обходилась и без лисы на плечах. Когда Муж, протрезвись после очередной попойки, приставал к ней, всячески показывая свою любовь, она улыбалась ему с безжалостным состраданием. Ничто больше не могло её задеть.

Они проводили много времени в развлечениях и были красивой парой. Напившись, он делался НАГЛЫМ, и ей приходилось выказывать СТРОГОСТЬ. Тогда он её бил, она ведь не смела его укорять, деньги-то приносил он.

Ничего ему не сказав, она спицей выковыряла у себя плод.

Какое-то время муж жил у своих родителей, но потом его заставили вернуться к ней. Воспоминания детства: свежий хлеб, который он иной раз приносил домой, ржаные пышки, от которых словно светлеет в нашей мрачной комнате, похвалы матери.

Вообще в моих воспоминаниях встречается больше вещей, чем людей: танцующий волчок на пустынной улице среди развалин, овсяные хлопья в чайной ложке, серая каша, которую нам раздавали в жестяной миске с русским штампом, — а от людей остались в памяти только детали: волосы, щёки, узловатые шрамы на пальцах; у матери ещё с детства на указательном пальце был рубец, и за этот бугорок я крепко держался, когда шагал с ней рядом.


Из неё, стало быть, ничего не вышло, да ничего и выйти больше не могло, этого ей не надо было даже предсказывать. Она уже говорила о «прежних временах», хотя ей не было и тридцати. До сих пор она не слушала «разумных советов», теперь, однако, жизнь её так скрутила, что приходилось быть разумной. Она образумилась, но что к чему так и не поняла.

Она уже начала было сочинять собственные правила и даже пыталась жить по этим правилам, но тут раздавалось: «Будь же благоразумной!» — и мгновенно её разумная реакция: «Молчу, молчу!»

Так для неё был установлен строгий порядок, она и сама научилась всё держать в строгом порядке — людей и вещи, — хотя чему уж тут было учиться: окружающие — муж, с которым уже не поговоришь, дети, с которыми ещё не поговоришь, — в счёт не шли, а вещей в её распоряжении было совсем-совсем мало, и потому ей пришлось стать мелочной и экономной: воскресную обувь нельзя носить в будни, выходное платье, придя домой, нужно немедленно повесить на плечики, хозяйственная сумка не для игры, свежий хлеб отложим на завтра. (Даже позднее часы, подаренные мне на конфирмацию, она спрятала сразу же после конфирмации.)

Преодолевая беспомощность, она ходила с высоко поднятой головой, обретая так уверенность. Но стала легко ранимой и маскировалась настороженным, натужным достоинством, однако при малейшей обиде из-под этой маски в панике выглядывала её беззащитность. Её ничего не стоило унизить.

Как и её отец, она считала, что не вправе себе что-либо позволить, но в то же время со стыдливым смешком просила детей дать и ей откусить от их сладостей.

Соседи её любили, восхищались ею, её отличала истинно австрийская общительность и любовь к пению, да, человеком она была ПРЯМЫМ, без столичного кокетства и жеманства, её не в чем было упрекнуть. И с русскими она ладила, потому что разговаривала с ними по-словенски. Она говорила и говорила, выпаливала все общие по смыслу слова, всё, что знала, — и чувствовала облегчение.

К похождениям она никогда охоты не испытывала. У неё, как правило, слишком быстро начинало скрести на душе; виной была вдолблённая ей, а со временем ставшая её натурой стыдливость. Под похождением она понимала, что кто-то от неё «чего-то хочет»; и это её отпугивало, она-то в конце концов ни от кого ничего не хотела. Мужчины, с которыми она позднее любила проводить время, были только КАВАЛЕРАМИ, приятность общения с ними заменяла ей нежность. А уж если находился человек, с кем можно было поговорить, она оттаивала и была почти счастлива. Она никого больше не подпускала к себе, разве что кто-то проявил бы к ней ту заботливость, благодаря которой она когда-то почувствовала себя человеком… но об этом она могла только мечтать.

Она стала ко всему безразличной, проявляя себя лишь на повседневных мелочах.

Одинокой она не была, по ощущала себя словно половинкой. И не было никого, кто мог бы её дополнить.

— Мы так хорошо дополняли друг друга, — рассказывала она о счастливых днях со служащим сберкассы. Это и был её идеал вечной любви.


Послевоенное время; большой город; жить в этом городе, как раньше, было невозможно. Бегом вверх и вниз по грудам кирпича и мусора, чтобы сократить путь, и всё равно окажешься в самом хвосте длинных очередей, оттеснённый своими современниками, от которых остались лишь локти да глядящие в пустоту глаза. Короткий невесёлый смешок, и сам отводишь глаза, как и другие, ловишь себя на мысли, что и ты выказал какую-то потребность, как и другие; обиженная гордость, попытки, несмотря ни на что, утвердиться как личность, попытки жалкие, ибо как раз благодаря этому тебя можно спутать и заменить любым окружающим; ты обращаешься в какого-то Толкающе Толкаемого, Двигающе Двигаемого, Ругающе Ругаемого.

Рот, который до сих пор всё же иной раз открывался от девического удивления (или от женского «Якобы Удивления»), от крестьянской ли робости или когда обрывались мечты, от которых на сердце становилось легче, — в новой жизни был преувеличенно крепко сжат в знак того, что она присоединилась ко всеобщей решимости, что могло быть лишь видимостью, ибо едва ли были сейчас проблемы, которые можно было решить лично.

Лицо-маска — но маска не застывшая, а подвижная; голос, меняющийся и боязливо озабоченный тем, чтобы не выделяться, не только воспроизводящий чужой диалект, но и чужие выражения: «На здоровьице!», «Не хапай!», «Сегодня ты жрёшь за троих!»; подсмотренная походка: изогнутая талия, одна нога выставлена вперёд… И всё это не для того, чтобы стать другим человеком, а для того, чтобы приобрести ТИПИЧНОСТЬ: сменить довоенный облик на послевоенный, из краснощёкой деревенщины превратиться в городскую штучку, для описания которой достаточно сказать: ВЫСОКАЯ, СТРОЙНАЯ, ТЕМНОВОЛОСАЯ.

При подобном описании типичных черт женщина чувствует, что освободилась от собственной биографии, ибо воспринимает себя словно со стороны, словно под первым взглядом эротически оценивающего её незнакомца.

Так душевная жизнь, не имевшая надежды обрести обывательскую безмятежность, обретала хотя бы видимость устойчивости, беспомощно подражая обывательской, главным образом принятой у женщин в общении друг с другом системе оценок, когда говорят, что он в моём вкусе, но я не в его вкусе, или что я в его вкусе, но он не в моём, или — мы созданы друг для друга, или — мы терпеть не можем друг друга, когда, стало быть, все формы общения понимаются как обязательные правила в такой мере, что всякое индивидуализированно участливое отношение к кому-то воспринимается только как исключение из правила.

— Собственно говоря, этот тип мужчин не в моём вкусе, — говорила, например, мать о моём отце.

Все жили в согласии с этим учением о человеческих типах, полагая себя людьми объективными, и не страдали ни из-за самих себя, ни из-за своего происхождения, ни из-за некоторых своих особенностей — перхоти или потеющих ног, ни из-за ежедневно возникающих новых условий существования; обретя типичность, человечек избывал своё позорное одиночество и изолированность, он, с одной стороны, лишался личностных черт, с другой — всё-таки становился личностью, хотя и на время.


На Facebook В Твиттере В Instagram В Одноклассниках Мы Вконтакте
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!

Похожие книги на "Нет желаний - нет счастья"

Книги похожие на "Нет желаний - нет счастья" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.


Понравилась книга? Оставьте Ваш комментарий, поделитесь впечатлениями или расскажите друзьям

Все книги автора Петер Хандке

Петер Хандке - все книги автора в одном месте на сайте онлайн библиотеки LibFox.

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.

Отзывы о "Петер Хандке - Нет желаний - нет счастья"

Отзывы читателей о книге "Нет желаний - нет счастья", комментарии и мнения людей о произведении.

А что Вы думаете о книге? Оставьте Ваш отзыв.