Ника Батхен - Белая Королева

• Название: Белая Королева
• Автор: Ника Батхен
• Жанр: Короткие истории

«…До магазина Шарлотта почти бежала. Разрази Мрак, если бы эту встречу засек констебль, они оба пожалели бы, что еще живы. Миссис Гардинер задержалась, к ее приходу Шарлотта уже успела прибраться и встретила хозяйку с модной шляпкой в руках – отпоролась оборка, надо подшить. Умиленная трудолюбием, зомби-мэм ущипнула за щечку свою лучшую продавщицу и пообещала поднять зарплату. Жаль, забудет.

Ночь прошла как обычно, магазин не терял популярности. Зомби-мэм толпились у полок и вешалок, норовя потрогать модный наряд, оставляя противные пятна на ярких тканях. Леди из новых, не торгуясь, купила шляпку и оставила два медяка на чай…»

---

И голос не шепелявый. На всякий случай Шарлотта принюхалась… Нет, зомбак, просто свежий.

– Я бы рада прогуляться, дружок, но хозяйка больно строга – застукает меня с кавалером, уволит.

– Правда? – уныло уточнил мэн.

– Забери меня Мрак! – подтвердила Шарлотта и прибавила шагу, отгородившись зонтом от кавалера. Лучше сдохнуть, чем спать с мертвецом. Она не делала этого и с живыми людьми тоже, даже не целовалась. Старая Пегготти повторяла, хрипя и кашляя: «Слышь, ты, держись от мужиков подальше! Все они сволочи, все только и ждут, чтобы надуть тебе пузо, прикарманить деньжонки и дернуть к другой дуре!» Шарлотта усвоила уроки сполна. Хочешь выжить – будь одиночкой, не поворачивайся к людям спиной и никому на этом свете не доверяй. Шарлотта не сомневалась, что Пегготти тоже предала бы ее, просто для слепнущей ведьмы девчонка, которой некуда деться, была нужней денег. После смерти старухи она не якшалась ни с кем, ни одна живая душа не переступала порога ее клетушки. Ее личной берлоги, где стояла кровать и висела одежда, пыхтела запрещенная спиртовка, красовалось резное зеркало. Где можно было запирать дверь и не бояться, что кто-то тебя потревожит. Где было безопасно – и холодно, всегда холодно.

Чтобы подсластить грусть, Шарлотта пошарила в карманах жакета – в одном из них просто обязана была заваляться конфетка, каменно-жесткий леденец со вкусом лакрицы. В левом кармане брякали ключи и перекатывалась мелочь. В правом под пальцами смялся комок бумаги. Шарлотта вспомнила утреннего воришку, и ей стало любопытно. Собираться толпой считалось преступлением, даже худшим, чем выходить за пределы гетто, зомби-лорды, обычно снисходительные к людским проступкам, карали ослушников без жалости. Впрочем, двум смертям не бывать. Подойдя к сияющей мертвенным светом витрине маркета, девушка разгладила комок бумаги и попыталась прочесть написанное. Чтица из нее была аховая – мать с грехом пополам обучила ее грамоте. Но разобрать удалось – собрания проводились в развалинах Сен-Мартина, в подвале, бывшем бомбоубежище. Недалеко от гетто. Зато дорога лежит вдоль набережной. И вот-вот рассветет… Нашарив леденец в потайном нагрудном кармашке, Шарлотта решительно развернулась – контора по найму может и подождать.

По утрам в городе становилось спокойнее. Мертвецы не слишком боялись дневного света, но не любили его. Да и Темза их не привлекала. Набережная тянулась вдоль заброшенных, мрачных кварталов, в трещинах камня пробивалась трава, угрожающе нависал над домами остов огромного колеса обозрения. Бабушка рассказывала, что девочкой еще успела прокатиться на нем, разглядеть город с высоты птичьего полета. Порыв ветра ударил в зонт, Шарлотта представила, что летит на нем, поднимается над унылыми крышами… Лишь Королевы Вуду умели ненадолго отрываться от земли. А еще чайки и вороны. Целая стая вспорхнула в воздух, разноголосо и гневно крича – какой-то зомбак нашел последний приют прямо у треснувшего парапета и птицы поедали его, не дожидаясь, пока бедняга перестанет шевелиться. Шарлотте стало не по себе, она ускорила шаг, поудобней перехватив зонтик.

Обезглавленный шпиль собора Сен-Мартина виднелся издалека. Огромное здание выглядело пустым, с колонн осыпалась штукатурка, из окон повылетали стекла, на ступенях громоздились груды мусора, валялись разрозненные кости, какие-то мокрые тряпки. Ни единой души. Озадаченная Шарлотта два раза обошла руины, приглядываясь и прислушиваясь. Наконец она ощутила острый запах дыма – где-то жгли восковые свечи. Остальное было делом техники. Тяжелая, ржавая дверь выглядела вросшей в бетон, но тепло шло именно оттуда. Ни звонков, ни колокольчиков у входа не висело. Не задумываясь, Шарлотта приложила к двери ладони. Что-то заскрежетало, створка медленно отползла в сторону, открывая скудно освещенную лестницу, ведущую вниз. Спускаясь, Шарлотта не удержалась от любимого баловства – прикоснуться к живому огню, ощутить мимолетный жар. Дверь за ее спиной поползла назад, но возвращаться не было смысла.

Из подвала донеслось нестройное пение – мужские и женские голоса выводили, кто как умел:

When I find myself in times of trouble

Mother Mary comes to me

Speaking words of wisdom

Let it be…

Ослабев, Шарлотта опустилась на ступеньки, крик заполнил ей рот, сердце заколотилось. Эту песню по ночам пела мама, обещая раз за разом – все будет хорошо, смерть не достанет их, мертвецы не постучат в окна, хватит хлеба, любви и тепла, и она никогда не уйдет, не оставит своих дочурок, никогда-никогда не уйдет. Это была мамина песня, никто больше ее не знал.

Именно такой – изнемогшей, несчастной, кусающей пальцы, чтобы удержать слезы, – увидал девушку Джош. Другой бы бросился утешать, стал бы трогать, размазал грим. Но ему хватило ума не прикасаться к лицу.

– На собрании все плачут. Если умеют плакать.

– Отчего? – всхлипнув, спросила Шарлотта.

– Оттого, что сердца открыты, и все раны в них тоже открыты, а прикасаться к ним больно. Понимаешь?

Шарлотта кивнула. Она вдруг показалась себе невыносимо грязной рядом с этим высоким, нарядным парнем. Даже в сумерках было видно, что рубашка у него белая, волосы чистые, а щеки аккуратно выбриты… или борода еще не растет?

– Пойдем к людям?

Не дожидаясь ответа, Джош взял ее за руку и повел вниз, к гудящему рою человеческих голосов. В освещенном прямоугольном зале толпилось человек сорок – подростки, старики, женщины, несколько молодых парней в таких же белых рубашках. Мужчина в черном наряде, похожем на платье, стоял лицом к остальным:

– Я хотел бы побеседовать с вами, дети мои, о словах Джона Баптиста: «Я крещу вас в воде в покаяние, но Идущий за мною сильнее меня; я не достоин понести обувь Его; Он будет крестить вас Духом Святым и огнем». Что имел в виду Джон?

– Что он сын человеческий, а Сотер сын Божий, – робко произнесла немолодая женщина.

– Хорошо, Рут!

– Что Джон умолял раскаяться, а Сотер повелевал, – заявил бородатый старик.

– Предположим, Исайя.

– Что он отмывал от греха души, а идущий за ним выжжет скверну пламенем негасимым! – выкрикнул молодой парень с длинными волосами.

– Не так страстно, Дэвид, мы еще не на Страшном суде!

– Вы уверены, отец?

– Нет. – Мужчина замолчал ненадолго, потом снова широко улыбнулся. – Последний псалом, дети мои, потом чай и расходимся. Начинай, Джош!

Спутник Шарлотты послушно запел о реках Вавилонских, где сидели мы и плакали. Остальные вторили невеликим, но старательным хором, взявшись за руки или даже обнявшись. Удивленная Шарлотта оглядывалась по сторонам – похоже, эти люди не хотели друг другу зла. Давешний воришка тоже был здесь, выводил звонким голосом непонятные слова. Заметив Шарлотту, он расплылся в улыбке и подошел к ней сразу, как только закончилась песня:

– Отец, эта девушка добрая самаритянка, она накормила меня на улице и пришла на собрание в первый раз.

– Прекрасный поступок, дочь моя! Как тебя звать?

– Шарлотта, – еле слышно произнесла девушка.

– Поблагодарим Шарлотту, друзья!

Раздались аплодисменты, девушка совсем растерялась, увидав, как на нее смотрят – с радостью, с восхищением, с благодарностью. Приятно пахнущая, ухоженная старуха обняла ее, назвав дочкой, высокий старик похлопал по плечу. Сверкнув глазами, Джош спросил, можно ли тоже обнять ее, и, дождавшись кивка, осторожно прижал к себе, прямо к белой рубашке. Шарлотта увидела, что осталось пятно, но не успела расстроиться – обнять ее захотел и Дэвид, смуглый, носатый юноша, которому необыкновенно шло белое. Но мужчина в платье вмешался, попросив не смущать новую прихожанку.

Две женщины вынесли подносы, уставленные чашками. Шарлотта обратила внимание – многие, взяв чай, клали на поднос монетки. У нее было два медяка, поэтому девушка без зазрения совести выпила горячего, наслаждаясь каждым глотком. Ей было слегка не по себе – слишком много людей, взглядов, непривычного внимания, от которого кровь быстрее течет по жилам. Гул непонятных бесед утомил ее, веселые, шумные парни пугали. Не дожидаясь конца собрания, девушка поставила на поднос свою чашку и тихонько скользнула к выходу. Она надеялась улизнуть незаметно, но Джош поспешил следом.

– Кто ты?

– Шарлотта. Живу в городе, потому что от гетто меня тошнит. Сколько мне лет, не помню. Родители умерли. Что еще тебе рассказать?

– Что захочешь, – мягко улыбнулся Джош. – Я знаю, что ты отважна, раз сумела сюда прийти, умна, раз сумела выжить, хороша – никакой маскарад это не спрячет. Я проводил бы тебя, но сама понимаешь…

– «Живчик» в городе быстро становится мертвецом, – согласилась Шарлотта.

– Ты придешь еще?

– Да.

– Буду ждать. Береги себя.

На улице, как всегда, клубился туман, непроглядный, густой и тяжкий, но Шарлотта шла быстро. Ее переполняла сила, хотелось смеяться, напевать, приплясывать и кружиться, чтобы юбки развевались во все стороны. Лица новых знакомых как стеклышки калейдоскопа мелькали перед глазами, и лицо Джоша казалось самым ярким из них. Доброе, ласковое лицо, внимательные глаза – Шарлотта не разглядела, серые или зеленые – слишком длинные ресницы затеняли их…