Валерий Большаков - Агент

• Название: Агент
• Автор: Валерий Большаков
• Издательство: Астрель
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-44680-1

1918-й. Россию терзает Гражданская война. Но штабс-капитан Авинов все же сумел чуть-чуть изменить реальность. Генералы Корнилов, Марков, Дроздовский живы, адмирал Колчак командует Черноморским флотом. Белые завоевали проливы, бьют турок, немцев, красных… Но большевики все еще очень сильны и неизвестно, кто выйдет победителем в братоубийственной схватке.

Что еще может сделать штабс-капитан во имя великой, единой и неделимой России? Бить врагов в одном строю с боевыми друзьями? Нет. Ему предстоит куда более тяжкое испытание. Под чужим именем внедриться в Кремль, вести опасную игру в окружении Ленина, Сталина, Троцкого…

Удастся ли Кириллу Авинову — секретному агенту «Веди 05» выиграть свою собственную войну?

---

Смеркалось. Состав, загнанный в тупик, выделялся горбатыми тенями броневиков, укрытых брезентом. Стояла тишина, изредка перебиваемая раздражённой бранью, — свердловцам хотелось гульнуть, пройтись по Тамбову гоголем, а вместо девок и водки какой-то железнодорожный пустырь!

Было ещё довольно светло, Авинов легко различал черты лиц повстанцев, лежавших рядом в кустах. Ближе всего к нему находился Тулуп — парень довольно лыбился, предвкушая знатную добычу. Словно почувствовав взгляд Кирилла, он обернулся к нему, пошебуршился — и протянул маузер с большой цифрой «9», вырезанной на рукоятке и залитой красной краской.[135]

— На! — шепнул он. — А то совсем без ничего…

Штабс-капитан благодарить не стал, кивнул только.

— Авдеич, — донёсся едва слышный голос Токмакова, — твои заходят с той стороны.

— Ага…

— Только чтоб тишком да тайком.

— Понял, командир.

И тут издали донёсся свисток паровоза. Авинов выругался про себя. Не вовремя-то как!

— Вперёд, вперёд! — заторопился главком.

Повстанцы шустро подались к заветному поезду, обходя его, ныряя под вагонами. Свердловцы, видать, тоже расслышали сигнал — и очень оживились, полезли изо всех щелей, как тараканы.

— Огонь! — прошелестел приказ, и грянули пулемёты, долбя по стенкам вагонов, выбивая короткие звоны из рельсов, сочно, плотоядно чмокая по телам. «Вовремя, однако!»

Глухо затарахтел «максим» с другой стороны состава, и лишь теперь свердловцы, застигнутые врасплох, стали оказывать сопротивление — из окон вагонов пошла бешеная стрельба из винтовок и револьверов. Огонь так и расцветал из дул крестоцветиями порохового пламени, в мгновенных отсветах шатались тени.

— Авдеич, гранатами их! Гранатами!

Авинов заметил двоих матросов, возникших на платформе с грузовиками. «Братишки» принялись сдирать брезент, видать, жаждали дорваться до спаренных пулемётов. Кирилл снял одного. Второй уже нырнул в кузов — тент вспух горбом, заколыхался — и вздрогнул от попадания, опал.

А паровоз был уже совсем рядом, прячась за леском, но выдавая себя дымом из трубы, бившим в небо чёрным султаном. Пыхтящая машина вывернула, сверкнув треугольником прожекторов, горевших довольно тускло. Локомотив то и дело расправлял белые усы пара, шипел, тормозя, — могучие шатуны всё ленивей вращали колёса, — и тут рванули гранаты.

Три вагона первого класса занимали свердловцы, и вот окна купе озарились вспышками разрывов. Грохот прокатился по путям, со звоном вышибались стёкла, с треском ломались перегородки, корёжились стенки. Выплески подсвеченного дыма ударили во все проёмы, взрывная волна вышвыривала раскоряченные тела.

Колёса подоспевшего паровоза мгновенно раскрутились на полный ход, с противным скрежетом пробуксовывая на рельсах, сыпя радиантами искр. Машинисты мигом передумали тормозить — набирая и набирая скорость, паровоз устремился куда подальше из опасных мест.

А бой уже кончался — двое или трое свердловцев ещё отстреливались, ни к селу ни к городу рванула граната, раскидывая штабель шпал, и всё стихло. Завершающим аккордом ударил сухой пистолетный выстрел. Победа!

— Сходни, сходни тащи! — заорал во весь голос Токмаков. — Кастыря, ты у нас водить умеешь?

— Броневик, чай, не пробовал…

— Так пробуй!

Прежняя тишина так и не вернулась, сменившись гомоном возбуждённой толпы, треском и гулом пожара — горело два вагона из трёх. Потом завелись двигатели. Взрёвывая и подвывая, съехали с платформ «фиаты», едва не зарываясь передками в насыпь. Рыча, грузовики вывернули на узкую дорогу, с хрустом ломая подлесок.

— Патроны, патроны сгружай! Не дай бог, сгорят!

— Подводы где?! Терёха, живо сюды!

— Игна-ат! Ты где, бисова душа? От, винтовки тута!

— Грузим, мужики, грузим!

— Порадуем камунию!

— Га-га-га!

Тяжело валясь на трещащих сходнях, спустились «остины». Один едва не опрокинулся, пришлось другому брать его на прицеп и выволакивать. Грузно накренившийся броневик выправился, загрёб колёсами рыхлую землю, выехал.

— Грузим, грузим!

— С мертвяков сымай оружию!

— Дай-кось, ножиком…

— Да ты ремень ему режь!

— Жалко… Справная вещь. Опа! Готово.

Подвода за подводой заполнялись винтовками, ящиками с патронами и гранатами, «максимами», «гочкисами» и ворохами пулемётных лент.

Быстро стемнело, но полыхавшие вагоны ярко освещали пути, бросая блики на пупырчатую броню «остинов».

— Всё! Уходим!

Уходили весело. Никогда ещё у повстанцев не бывало такого хорошего настроения, такого подъёма. А впереди — Тамбов!

…Рейд конницы генерала Мамонтова по глубоким тылам Совдепии вошёл в историю военного искусства.[136] Напор белоказаков был всесокрушающим, а за их быстротой и натиском вставала тень Суворова.

Перепуганный Троцкий бросил фронт и кинулся в Москву, забрасывая Совнарком паническими телеграммами: «Белая конница прорвалась в тыл Красной армии, неся с собою расстройство, панику и опустошение!»

4-й Донской казачий корпус генерала Мамонтова отправился в рейд силою пяти тысяч сабель. Переправившись через реку Хопёр у станции Добрянской, белая конница прорвала Южный фронт красных на стыке 8-й и 9-й армий. Продвигаясь вдоль железнодорожного полотна Борисоглебск — Грязи, казаки захватили военный эшелон с мобилизованными в РККА крестьянами и распустили их, а будённовцев так и не повстречали — разминулись. Зато натолкнулись на пехотную дивизию, приданную 1-й конной, учинили ей разгром — и вышли к Тамбову. А уж что творилось в городе, страшно было себе представить. Дурдом!

Боясь возмездия, председатель губисполкома, а с ним и прочие комиссары да комитетчики с сельсоветчиками кинулись искать спасения — усаживали свои семьи на подводы и повозки, спешно грузили скарб, пихали по карманам ворованное. Лошадей на всех не хватало, а посему мелкие ответработники бежали к Ценскому мосту пешком и чесали дальше, к Рассказовскому тракту, на своих двоих, бросая по дороге тюки и чемоданы с награбленным.

Человеческая каша варилась на улицах Тамбова — уже год как не метённых, замусоренных шелухой, навозом, обрывками декретов, ошмётками постановлений, лоскутьями плакатов и прочей дрянью. Коммунисты, припоздавшие к позорному исходу, дрались за лошадей, за места в кузовах переполненных грузовиков, отстреливались от горожан, паливших из-за угла или с крыш.

Одни только латышские стрелки отступали в строю, подчиняясь революционной дисциплине, когда вдруг с колокольни церкви Петропавловского кладбища по «интернационалистам» ударил пулемёт. Латыши кинулись кто куда, прячась в придорожных канавах, сусликами застывая за стволами деревьев. Испуганные лошади вставали на дыбы, опрокидывая повозки с ранеными красноармейцами, ступая копытами по головам, проламывая грудины. А пулемет гоготал и гоготал, прорежая бегущих, крестя их горячим свинцом, кладя и кладя длинные очереди.

Сотни винтовок из канав, из-за деревьев и убитых лошадей стали палить по колокольне. Её беленые стены зарябили выбоинами, пару раз жалобно прогудел колокол, задетый пулей. Внезапно очередь, выбивавшая по дороге строчку злых фонтанчиков, прервалась — пулемёт будто захлебнулся огнём. И тишина…

Переглядываясь, перебрасываясь матерками, краткими, но ёмкими пожеланиями засевшей контре, красноармейцы доползли до каменной кладбищенской стены. Короткими перебежками, прячась за могильными памятниками, стали потихоньку окружать храм, но отпора им никто не оказал. Самые смелые, вооружась наганами, поднялись на колокольню. Там, весь в крови, словно обнимая ещё не остывший пулемёт, лежал настоятель церкви отец Александр.

— Падла длинногривая!

Матерясь, осмелевшие «интернационалисты» сбросили тело священника вниз с колокольни, швырнули в иконостас гранату, отыгрываясь на святых и угодниках.

И побежали дальше. Но, видать, не везло латышским безбожникам на православных — возле Богородицкого храма, с чердака модного фотоателье Енкина, их вновь обстрелял «гочкис».

Красноармейцы бросились к реке, спеша перейти её по мосту, а им навстречу выкатились два броневика «остин», огнём из башенок сметая латышей, вколачивая их в пыль и грязь…

…Ранним утром к Петропавловскому кладбищу подскакал первый разъезд казаков генерала Мамонтова. Эх, совсем чуть-чуть не дождался отец Александр! Ещё бы часок ему продержаться!..

Полусотня казаков, пропылённых и обветренных, держа поперёк своих сёдел короткие кавалерийские карабины Мосина, въехала в город, дивясь множеству ещё тёплых тел, разбросанных у самого кладбища, словно их не донесли до могил.

Есаул, пощипывая ус, оглянулся, несколько теряясь. Вроде ж они первые вошли в Тамбов, ни разу пока не стрельнув, а тут — вон, настоящее побоище…