Юрий Росциус - Гадание: суеверие или…?

• Название: Гадание: суеверие или…?
• Автор: Юрий Росциус
• Издательство: Знание
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 1991
• ISBN: 5-07-002147-8

О гаданиях, ворожбе, различных способах предсказания судьбы мы знаем с детства и относимся к ним скептически, с большой долей юмора. Однако скептицизм и юмор не вытесняют из глубины души желание узнать свою судьбу и веру, что предсказанное обязательно сбудется. Впрочем, оно часто и сбывается. Так, может быть, гадание — не суеверие, а способ познания? И нам, возможно, только предстоит по достоинству оценить феномен, называемый «гадание»?

Оригинальный взгляд на этот вопрос изложен в очередном выпуске «Знака вопроса».

http://znak.traumlibrary.net

---

А пока… Пока примите в качестве иллюстраций возможностей названных способов познания посредством аксессуаров, в данном случае — организма клиента или графических результатов его деятельности, несколько любопытных и настораживающих фактов.

Хиромантия

Не утверждая ничего, приведу пару фактов, засвидетельствованных достойными доверия людьми.

Первое свидетельство принадлежит умершей в 1987 году образованной женщине, владевшей двумя иностранными языками. В зените своей деятельности она была заместителем начальника отдела кадров одного крупного московского завода, во время войны — диспетчером большого цеха на том же заводе.

Будучи крещена по православному обряду, она не верила «ни в бога, ни в черта», не посещала церковь, не молилась. Выйдя на пенсию, стала председателем домкома и по заявлениям жильцов одна ходила усмирять словом пьяных дебоширов. Жизнь ее сложилась так, что романтика, эмоции, «ахи» — не были ее уделом. Она имела властный, несколько даже суровый характер, была далека от сантиментов и фантазий. Потому ее записям последних лет можно безоговорочно доверять. Вот что она пишет. «В 1920 году я работала в Новороссийском Военном Комиссариате. Обеденный перерыв у нас был двухчасовой, за это время мы успевали пообедать в комиссариатской столовой, а потом собирались группами и гуляли. Однажды такая группа человек из. 5–6, куда входила и я, отправилась гулять. На одной из улиц на заборе мы увидели объявление — крупными буквами было написано „ХИРОМАНТ“.

Я предложила войти… ведь было интересно, все со мной согласились, и мы вошли в дом.

Нас встретил молодой мужчина (лет 25–26), блондин, в военной защитной одежде. Говорил с небольшим акцентом — похоже, что он был из Прибалтики.

Увидев меня, он сказал: „Ай-яй-яй! Такая молодая, и уже вдова“ (мне был 21 год, а муж мой в 1919 году умер на фронте от тифа), я очень удивилась, а он продолжал: „У тебя два отца и две матери. Ты всю жизнь будешь жить со своим сыном“.

Отец мой был вторично женат, мать — вторично замужем, но сына у меня тогда не было. Потом он делал разные предсказания всем членам нашей группы, а одному (по фамилии Анищенко) сказал: „Ты скоро женишься“. Анищенко же возразил, что даже и не думал еще об этом.

Мы заплатили хироманту и вышли на улицу. Но он, выйдя вместе с нами, вернул меня и еще одного нашего сотрудника — Самойлова, работавшего также в Комиссариате делопроизводителем, и сказал: „Тот молодой человек, который скоро женится, после женитьбы должен будет куда-то поехать, а вы двое должны этому помещать, иначе он умрет“.

Когда мы вышли на улицу к ожидавшим товарищам, они стали спрашивать, зачем хиромант позвал нас. Но мы как-то отшутились и правды не сказали. Через несколько дней (не помню точно — 7 или 8) Анищенко заявил, что хиромант сказал правду и что ему как порядочному человеку придется жениться. Через несколько дней брак зарегистрировали.

Прошло еще некоторое время (может, неделя или две), и однажды (это было в субботу) делопроизводитель Самойлов вышел из кабинета комиссара, подошел ко мне и сказал: „Напечатайте командировочное удостоверения т. Анищенко для поездки в Ростов“.

Я напомнила ему предупреждение хироманта, а он мне задал вопрос: „Что вы предлагаете сделать? Пойти к комиссару и сказать, что хиромант не велел Анищенко уезжать? Да нас с вами засмеют!“

Командировочный документ был, естественно, напечатан и вручен Анищенко. Придя в понедельник на работу, я узнала, что вчера (в воскресенье) Анищенко погиб.

Новороссийск — станция тупиковая. Платформы там были низкие, вернее, их совсем не было — просто земля.

У одной платформы стоял какой-то состав, а к другой подавали задним ходом поезд, который должен был идти в Ростов. Анищенко стоял и ждал, когда подадут поезд, но вагон вдруг сошел с рельсов, и Анищенко был раздавлен между двумя вагонами — тем, что стоял раньше на пути, и тем, который подавали».

Рассказ этот я привожу в той редакции, в какой он был записан в 1980 году моей матерью. Откуда следует, что сын, о котором говорил в 1920 году хиромант, — это автор данной работы, родившийся в 1924 году. Моя мать скончалась в 1987 году. Мы жили вместе. И та часть предсказания, которая касалась нашей семьи, сбылась точно. Кстати, скорее всего, именно вмешательство моей матери и делопроизводителя Самойлова в оформление командировочного удостоверения Анищенко могло сохранить ему жизнь!

И еще одно свидетельство. Взято оно из уже упоминавшегося документа — Записок графини А. Д. Блудовой, опубликованных М. Погодиным.

«Дядя графа Д. И. Блудова изучал хиромантию и иногда довольно верно угадывал по сгибам руки или чертам лица судьбу человека. Как-то раз он познакомился с другим, сведущим по этой части, единство предмета занятий и любовь к нему сблизили их. После некоторого времени новый знакомец сказал ему, конечно не без оговорок, что его ожидает смертная казнь. „Знаю, — отвечал дядя, — но знаю также, что я этой казни не заслужу и погибну безвинно; для моего же спокойствия мне больше и не нужно“. Он погиб в следующем году от Пугачева».

Графология

Несколько разновременных свидетельств о графологии. Начнем с приведенных в книге Г. Дьяченко «Простая речь о бытии и свойствах души человеческой…» (М., 1904).

«Жил недавно в Москве некий Чижов, честнейшая личность, искренне религиозный человек. У него был особый талант: узнавать людей по почерку. Раз был он в Киеве, заходит к преосвященному Теофилу и застает у него членов педагогического совета Духовной академии. „Затрудняемся, — рассказывают ему, — решить вопрос, кому из трех студентов дать первый диплом: у всех одинаковые отметки“. Чижов берет лежащие тут же на столе сочинения этих студентов, сличает почерки и говорит: „Автор этого белокурый, худой… Этого — красивый, живой, энергичный брюнет… Этому и дайте первенство, он стоит“. — „Как это вы узнаете по почерку человека?“ — приставали друзья и знакомые к Чижову. „Сам не знаю, — отвечал он, — сам не знаю, по наитию…“»

В декабрьском приложении к журналу «Природа и люди» за 1896 год рассказано об убийстве в Брюсселе в 1882 году адвоката Бернея. Убийца как в воду канул. Удалось установить только, что он пользовался вымышленной фамилией Воган, да найти клочок бумаги, написанный его рукой. Полиция, исчерпав все средства, обратилась к графологу. Заключение последнего было поразительно:

«…Темперамент горячий, пылкий, сангвинистическо-желчный, кость большая, мускулы развитые; возраст средний; обращение недружелюбное; наклонность к гневу, к сплину, к мизантропии; в состоянии гнева Воган бледнеет; походка правильная; не любит споров; больше надменности, чем самолюбия; любит порядок во всем и считает хорошо; эгоист, гордец, честолюбец; говорит мало, тонкий дипломат; учился, понимает искусство; лишен всяких религиозных чувств; лицо смуглого цвета; глаза — скорее всего серые; нос слегка горбатый; руки маленькие с тонкими пальцами; зубы хорошие; прищуривает глаза; произносит не совсем чисто; на правой руке средний палец феноменально развит». Через десять дней убийца был в руках правосудия! Одна девушка-графолог призналась, что она лишь отчасти пользуется графологическими признаками. Во многих случаях она не в состоянии Дать объяснения, она судит по тому настроению, которое вызывается у нее общим впечатлением, производимым почерком. Она же утверждает, что только что исполненную запись интерпретировать гораздо легче, нежели старую. Создается впечатление, что графологи кроме собственно почерковедения используют запечатленную материальным телом информацию, словно бы впитывая ее от организма писавшего.

Вообще же известны характерные нарушения почерка, обусловленные разного рода психическими заболеваниями. Вот, например, что писала газета «Комсомольская правда» 9 сентября 1990 года: «…как сообщил недавно американский журнал „Тайм“, израильские разведслужбы представили на экспертизу графологам анонимный образец почерка Хусейна (речь идет о Саддаме Хусейне. — Ю.Р.). Заключение специалистов: у автора тяжелая мания величия с ярко выраженными симптомами паранойи.

По заявлению самого Хусейна, предмет его поклонения — вавилонский царь Навуходоносор, который прославился тем, что в 587 году до н. э. разрушил Иерусалим и продержал в плену его жителей много лет».

Известна также связь почерка с эмоциональным состоянием личности. А в некоторых зарубежных странах каждый поступающий на работу должен написать собственноручное заявление, подвергающееся графологической экспертизе, которая определяет режим наиболее благоприятного использования заявителя, с учетом склада его характера (исполнитель, руководитель, генератор идей) и характера предпочтительной для него работы — кабинетная, разъездная и т. п. Вот еще несколько примеров графологических экспертиз. Редактор французской газеты «Юманите» Вайян Кутюрье в 1927 году так отозвался о характеристике, данной по его автографу советским графологом Зуевым-Инсаровым: