Д Гудвин - Десять писем

• Название: Десять писем
• Автор: Д Гудвин
• Жанр: Эротика

---

Японец за портьерой продолжает следить за моей парой и что-то записывает.

Феерия со скелетом на сцене, видимо, идет к концу. Очень плохо видно. Подойду к своему объекту поближе. В зале стало почти темно.

Я остановился у намеченной мной колонны, как раз позади японца, почти сливавшегося с тенью портьеры.

На секунду моим вниманием овладела сцена падения скелета на эстраде, но вспыхнул свет, зал взорвался от крика, топота ног, свиста, падения чего-то…

Японец, стоявший за портьерой, исчез.

В тот момент, когда вспыхнул свет, я заметил в четырех-пяти шагах справа от моей пары — француза и француженки — юркую фигуру худенького, низенького японца. Фигура потянулась к колоннам и тот час же исчезла за ними.

Почувствовав что-то неладное, я сделал быстро два шага в право, что бы видеть свою пару, скрытую от меня портьерой и сразу не понял что произошл о…

Но кто? Тот ли, кто подслушивал или тот маленький, юркий?… Мне кажется, что последний, но…

За портьерой бледная француженка тормошила своего спутника:

— Анри! Анри! Что с тобой?..

Француз же сидел, низко опустив голову на грудь. Его руки безжизненно свисали вдоль туловища.

Вдруг, женщина заметила, наконец, костяную рукоятку ножа, торчавшую чуть выше стула в согнутой спине француза. Она широко открыла глаза, чуть дотронулась до рукоятки ножа и рывком вскочила сместа…

— Ах, так!.. — ее глаза метнули молнии, и в руке блеснул револьвер.

Из-за колонны к ней подходил худощавый, коренастый японец.

К счастью, он, кажется не обратил внимания на меня. С безразличным видом я глядел на сцену, хотя, занавес уже давно опустился над ней…

— Ловко! За что же вы его так, мадмуазель? Японец тихо и зловеще засмеялся. Француженка моментально обернулась к нему, сжав в руке револьвер.

— Спокойно, милая! Японец насмешливо улыбнулся, показывая свои лошадиные зубы.

— Сначала нож, потом пистолет. Не много ли будет? Тебя казнят из-за одного этого! Японец кивнул на убитого.

— Хаяси!! — с ужасом воскликнула француженка. При этом имени я вперил свой взгляд в лицо японца, стараясь запечатлить его в своей памяти.

— Ты ошибаешья, крошка! — глаза японца стали узкими щелками. — Меня зовут Касамура! Запомни это!

Он секунду помолчал и затем процедил сквозь зубы:

— Секс-Вамп, теперь ты не откупишься! Все моя красавица, мадмуазель. Твоя прекрасная песня любви больше не будет услаждать слух французских шпионов! И я здесь, как видишь, ни при чем… — он гадко улыбнулся, — А ты…

— Вот смотри! — закончил Хаяси, кивув на группу полицейских в штатском, торопливо пробиравшихся к ним. Один из них, по-видимому врач, держал в руке чемоданчик. Француженка быстро повернулась к Хаяси.

— Я погибну, но и ты умрешь, желтый дьявол! Она направила пистолет в грудь японца, но сильный и ловкий удар по руке вышиб у нее оружие, со звоном полетевшее на пол. Рядом с ней стоял кельнер, зжимая в руке бутылку.

Француженка, видимо, поняла, что все кончено. Она как-то ослабела, упала на стул и тут же на ее руках защелкнулись наручники.

Врач, хлопотавший возле убитого, поднял голову: — Он еще жив, дайте шприц!

Его помошник быстро и точно выполнил его приказ, но… Очень любопытно! Хаяси, склонившись к врачу, одновременно как-то неловко толкнул его помошника в локоть так, что шприц с ампулой чуть было не вылетел у него из рук.

— Бесполезно! Наповал! — вполголоса сказал Хаяси врачу, безнадежно махнув рукой.

— Отойдите! Прошу вас! — резко перебил его врач, искустно и привычно делая укол в то время, как его помошник мягко, но твердо отстранил Хаяси в сторону.

"Кажется, все ясно, — подумал я, — не забыть бы эту сцену."

— Жив! Кто-то сказал жив! — слабым голосом воскликнула француженка, ее глаза засветились и она дернулась, порываясь втать.

Рука полицейкого улержала ее.

— Жив! Ага! — она оживилась снова. — Ну так мы еще поборемся! И еще неизвестно кто кого!

Резким движением она поднялась со стула, несмотря на удерживающую руку полицейского, и с такой ненавистью посмотрела на Хаяси-Касамуру, что тот, почувствовав ее взгляд обернулся и глаза их встретились. Француженка издевательски улыбнулась ему, скорчила рожу, подняла связанные руки и показала ему «нос», затем язык, но… ее нервы не выдержали и она засмеялась, все громче и громче, пока ее смех не перешел в истерический хохот. Влед за тем она потеряла сознание.

— Бедняжка ошла с ума, — соболезнующе казал кто-то. Злобно-торжествующий взгляд Хаяси сменился каким-то недовольным, досадливым, когда он вновь помотрел на тяжело раненного француза. Вскорее он исчез в тени колон.

Публика с любопытством наблюдала, как выносили тяжелое,

бесчувственное тело француза, как приводили в чувство женщину, оживленно обменивались мнениями. Тут и там слышались возгласы и восклицания.

— Вот это нализались!

— Да нет! Им стало плохо от последнего номера.

— Ну, да, ей то может быть, а он чего?

— Сеньеры, она его приделала! — воскликнул восторженно какой-то юнец. Я сам видел нож в спине этого типа!

— Наверное сутенер, — презрительно бросил кто-то.

К восторженному юнцу подошел высокий, солидный мужчина боксерского типа с глубоким шрамом через всю щеку.

— Вы видели нож? — спросил он юнца.

— Да!.. — юнец хотел еще что-то сказать, но тяжелая рука легла ему на плечо.

— А вы видели кто? — стальные глаза в упор смотрели на молодого человека.

— Она…

— А может не она?

Рука человека со шрамом впилась в плечо собеседника.

Я тот час заинтересовался этой сценой, так как человека со шрамом я уже знал. Следя за ним, можно было надеяться выяснить что нибудь новое.

— Ну! — коротко бросил он.

— Я не знаю… юнец тщетно пытался высвободить свое плечо. — А кто вы такой. — перешел он в наступление, — И по какому праву…

— Я агент политической полиции. Человек отвернул лацкан своего пиджака и я знал, что юнец увидел на обратной стороне знак: голубое море и солнце с золотистыми лучами на ярко-красном фоне.

— Позвольте… — хмель, видимо, начал выходить из головы юнца. Я-то причем и какое отношение вы…

Агент перебил его:

— Как вас зовут? — Боб Джерми. — Американец? — Да, но какое…

Пользуясь снующей взад и вперед толпой, я кружил незаметно вокруг беседовавших, стараясь не проронить ни одного слова.

— Слушай, сынок, — снова перебил его человек со шрамом, — я тоже американец и делаю здесь большое дело для Америки. Ты можешь помочь нам здорово. Идем со мной, я тебе все объясню.

— Но как я смогу помочь, сэр? — колебался юноша.

— Пойдем и все узнаешь. Мне не хочется прибегать к официальным мерам задержания.

Агент вынул бумажник, вынул из него крупную купюру и бросил ее на стол.

— Здесь будет половина на чай этому болвану, — кивнул головой в сторону пробегавшего кельнера. — Идем Боб! Ты, кажется, отличный парень!

С некоторой нерешительностью Боб пошел за агентом.

Публика в зале успокоилась, все занимали места, неторопливо ожидая следующего номера.

Следить за человеком со шрамом, завладевшим Бобом, не имело смысла. Следить за ним на открытой улице, хотя бы и ночью, а тем более в каком-нибудь частном помещении, куда он вел юношу, было сопряжено только с опастностью немедленного разоблачения и без всякой надежды на успех.

Я опустился на стул и машинально следил за довольно упитанным японцем — кельнером, обслуживавшим Боба Джерми. Не найдя его за столом кельнер небрежно сунул в карман оставленную купюру и направился, повидимому на кухню. Однако, по пути туда, он бросил вокруг себя испытующий взгляд и юркнул в туалетную комнату.

Внезапно, еще совсем не осознанная мысль заставила меня сорваться с места и устремиться в туалетную комнату, дверь вкоторую я тот час открыл рывком.

К первому мгновению я успел уже приготовиться и моментально зафиксировал фигуру кельнера, стоявшего у правой стены, на которой в изящно инкрустированом бра горела лампа. Японец стоял спиной к двери и внимательно разглядывал один из углов ассигнации. Почти одновременно со звуком открываемой мной двери, рука японца, смяв бумвжку, опустилась в карман и он, приняв безразличный вид, выскользнул из туалетной комнаты, низко склонив голову.

Кельнер успел пробыть там три, может быть четыре, но ни в коем случае не пять секунд!

Таким образом, мне удалось открыть одного из агентов человека со шрамом.

Выйдя из туалетной комнаты, я уселся за столик и долго, но тщетно искал глазами кельнера. Он исчез.

* * *

Отметив это место в донесении, Хаяси передал его секретарше.

— Амина, сделаем несколько иначе. Мне нужны две копии этих писем, одну точную копию всех десяти и другую — со всеми добавлениями и дополнениями.