Теодор Моммзен - Моммзен Т. История Рима.

• Название: Моммзен Т. История Рима.
• Автор: Теодор Моммзен
• Жанр: История

Теодор Моммзен. История Рима. — СПб.; «НАУКА», «ЮВЕНТА», 1997.

Воспроизведение перевода «Римской истории» (1939—1949 гг.) под научной редакцией С. И. Ковалева и Н. А. Машкина.

Ответственный редактор А. Б. Егоров. Редактор издательства Н. А. Никитина.

---

Однако, несмотря на издание нового постановления, что впредь, в случае нашествия кельтов, никакие установленные законом привилегии не будут освобождать от обязанности нести военную службу, несмотря на то, что в Риме стали считать годы со времени взятия города галлами, несмотря на то, что это событие отозвалось на всем тогдашнем цивилизованном мире и проникло даже в греческие летописи, битву при Аллии и ее результаты едва ли можно отнести к числу богатых последствиями исторических событий. Она ничего не изменила в политических отношениях. Когда галлы удалились, унося свое золото (которое только, по словам позднейшей и неискусно придуманной легенды, было обратно привезено в Рим героем Камиллом), когда беглецы возвратились домой, а сумасбродное предложение некоторых трусливых политиков переселить всех граждан в Вейи было отвергнуто благодаря мужественному протесту Камилла, дома стали подыматься из своих развалин быстро и беспорядочно (этой эпохе обязаны своим происхождением узкие и кривые улицы Рима), и Рим снова занял свое прежнее господствующее положение; даже нет ничего неправдоподобного в том, что это событие, хотя и не в первую минуту, существенно содействовало смягчению антагонизма между Этрурией и Римом и в особенности скреплению уз, связывающих Лациум с Римом. Борьба галлов с римлянами не имела никакого сходства с борьбой между Римом и Этрурией или между Римом и Самнием; это не было столкновением между двумя государственными силами, обусловливающими одна другую; ее можно сравнить с теми катастрофами в природе, после которых организм — если только он не совершенно разрушен — тотчас опять приходит в свое нормальное состояние. Галлы еще не раз возвращались в Лациум: в 387 г. [367 г.] их разбил при Альбе Камилл — и это была последняя победа седого героя, который был шесть раз консулярным военным трибуном, пять раз диктатором и четыре раза въезжал с триумфом в Капитолий; в 393 г. [361 г.] диктатор Тит Квинкций Пенн стал против них лагерем на расстоянии менее чем в одну милю от города у моста на Анио; но, прежде чем дошло дело до битвы, толпы галлов двинулись далее по направлению к Кампании; в 394 г. [360 г.] диктатор Квинт Сервилий Агала боролся у коллинских ворот с толпами галлов, возвращавшихся из Кампании; в 396 г. [358 г.] диктатор Гай Сульпиций Петик нанес им сильное поражение; в 404 г. [350 г.] они даже всю зиму простояли лагерем на Альбанской горе и дрались на берегу с греческими пиратами из-за добычи, пока не были прогнаны в следующем году сыном знаменитого полководца Луцием Фурием Камиллом; об этом событии слышал в Афинах его современник Аристотель (370—432) [384—322 г.]. Однако, как бы ни были страшны и отяготительны эти хищнические нашествия, они были скорее несчастными случайностями, чем политическими событиями, и главным их последствием было то, что на римлян все более и более приучались смотреть и в их собственной стране, и за границей как на оплот цивилизованных народов Италии против страшных варварских нашествий, что способствовало позднейшему всемирному значению Рима гораздо более, чем думают.

Туски, воспользовавшись нападением кельтов на Рим, для того чтобы попытаться завладеть Вейями, ничего не добились, потому что выступили в поход с недостаточными военными силами; лишь только варвары удалились, тяжелая рука Лациума дала себя знать с такою же силой, как и прежде. После неоднократных поражений этрусков вся южная Этрурия вплоть до Циминийских высот перешла в руки римлян, которые учредили четыре новых гражданских округа на территории Вейев, Капены и Фалерий (367) [387 г.] и обеспечили свою северную границу постройкой крепостей Сутрия (371) [383 г.] и Непете (381) [373 г.]. Этот плодородный и усеянный римскими колониями край шел быстрыми шагами к полной романизации. Около 396 г. [358 г.] соседние этрусские города Тарквинии, Цере и Фалерии попытались воспротивиться римскому владычеству, а как сильно было раздражение, вызванное в Этрурии этим владычеством, видно из того факта, что все взятые в первую кампанию в плен римляне, в числе трехсот семи, были умерщвлены на торговой площади в Тарквиниях; но это было раздражением бессилия. Город Цере как самый близкий к римской территории поплатился за эту попытку дороже всех: по мирному договору (403) [351 г.] он уступил Риму половину своей территории, а с оставшейся у него урезанной территорией перешел из этрусского союза в такое же зависимое от Рима положение, в каком уже находились некоторые отдельные латинские общины. Однако казалось неблагоразумным предоставлять этой отдаленной и иноплеменной общине такую же общинную самостоятельность, какая была предоставлена общинам, подвластным Лациуму; поэтому церитской общине были даны права римского гражданства без активного и без пассивного участия в происходивших в Риме выборах; сверх того, она была лишена самоуправления, так что не местные, а римские должностные лица заведовали отправлением правосудия и переписью, и даже местная администрация находилась в руках заместителя (praefectus) римского претора; здесь в первый раз встречается такая форма зависимости, при которой государство, бывшее до того времени самостоятельным, превращается в общину, хотя и продолжающую законно существовать, но лишенную возможности что-либо делать по собственному усмотрению. Вскоре после того (411) [343 г.] и Фалерии, сохранившие свою коренную латинскую национальность и под владычеством тусков, вышли из этрусского союза и вступили в вечный союз с Римом; таким образом, вся южная Этрурия в той или в другой форме подчинилась римскому верховенству. Относительно Тарквиний и в особенности северной Этрурии римляне удовлетворились тем, что надолго связали их (403) [351 г.] мирным договором, заключенным на 400 месяцев.

И в северной Италии племена, беспрестанно сталкивавшиеся между собою и стремившиеся к завоеваниям, мало-помалу уселись на своих местах прочнее прежнего и в более неизменных границах. Нашествия из-за Альп прекратились частью вследствие отчаянного сопротивления этрусков в пределах их сузившегося отечества и энергичного отпора со стороны могущественных римлян, частью вследствие неизвестных нам перемен, которые совершились на севере от Альп. Кельты сделались господствующей нацией на всем пространстве между Альпами и Апеннинами вплоть до Абруцц и в особенности обладателями равнин и богатых пастбищ; но их колонизационная политика была такой вялой и поверхностной, что их владычество не пустило глубоких корней во вновь приобретенных странах и вовсе не имело внешней формы исключительного господства. Наши недостаточные сведения о национальности позднейших альпийских народов не позволяют нам выяснить, что делалось в ту пору в Альпах и как кельтские поселенцы смешивались там с древнейшими этрусскими или другими племенами; только живших в теперешнем Граубюндене и Тироле ретов мы можем с некоторой достоверностью назвать этрусским племенем. Долины Апеннин остались во власти умбров, а северо-восточная часть долины По — во власти говоривших на ином языке венетов; в западных горах удержались лигурийские племена, жившие между Пизой и Ареццо и отделявшие собственно кельтскую землю от Этрурии. Только в середине низменности хозяйничали кельты: к северу от По — инсубры и кеноманы, к югу — бойи, на берегах Адриатического моря от Аримина до Анконы, в так называемой «галльской стране» (ager Gallicus), — сеноны, не говоря уже о других более мелких племенах. Но и там, как следует полагать, еще существовали этрусские поселения, например вроде того, как Эфес и Милет остались греческими городами и под персидским владычеством. По крайней мере Мантуя, которую охраняло ее географическое положение, похожее на положение острова, была тускским городом и во времена империи; и стоявшая на берегах По Атрия, в которой откопано так много этрусских ваз, как кажется, сохранила свой этрусский характер; еще в описании берегов, которое приписывают Скилаксу и которое было составлено в 418 г. [336 г.], страна вокруг Атрии и Спины названа этрусской страной. Только этим и объясняется, как этрусские корсары даже в V веке могли делать небезопасным плавание по Адриатическому морю и почему не только Дионисий Сиракузский усеял берега этого моря колониями, но даже Афины — как это доказывает недавно найденный замечательный документ — решили около 429 г. [325 г.] основать на берегах Адриатического моря колонию для защиты купеческих кораблей от тирренских каперов. Но как бы ни были значительны уцелевшие там остатки этрусской национальности, это были не более как отдельные обломки прежнего могущества; этрусской нации не принесло пользы то, что было там приобретено ее членами путем мирных торговых сношений или морских разбоев. Зато, по всей вероятности, именно от этих полусвободных этрусков исходили зачатки той цивилизации, которую мы впоследствии находим у кельтов и вообще у альпийских племен. Влиянию этрусков следует приписать и то, что поселившиеся на равнинах Ломбардии толпы кельтов отказались — как утверждает так называемый Скилакс — от военной жизни и прочно перешли к оседлому образу жизни; но, кроме того, зачатки ремесел и искусств, равно как алфавит, были получены именно от этрусков ломбардскими кельтами и даже племенами, жившими среди Альп вплоть до теперешней Штирии.