Фанфикс.ру rain_dog - Летучий корабль

• Название: Летучий корабль
• Автор: Фанфикс.ру rain\_dog
• Жанр: Фанфик

Категория: слэш, Рейтинг: NC-17, Размер: Макси, Саммари: После победы над Волдемортом жизнь в магической Британии поворачивается к Гарри такой стороной, что он решает навсегда оставить мир магов.

---

- Ты что сегодня такой серьезный? — спрашивает он меня, встречая в прихожей. Гладит по холодной щеке, приподнимает мое лицо за подбородок, вглядывается в глаза. — Катастрофальное невыполнимое домашнее задание, которое надо было сдать вчера?

Он подцепил от меня это словечко — «катастрофальное», оно ему нравится.

- Да нет, — я вначале пытаюсь отмахнуться, но потом, за ужином, все же рассказываю ему все, ну, почти все. Про мои обглоданные косточки предпочитаю умолчать.

- Гарри, это же давно очевидно, — говорит он. — Ты делаешь то, что тебе совершенно неинтересно.

- А что мне тогда делать? Бросить университет? Если бы я хотя бы был магом!

- Ты был магом — и тоже не знал, куда себя деть.

- Северус, — я откладываю вилку и складываю руки перед собой на скатерти, — мне скоро двадцать пять. Я ни на что не годен. Если я реализую то, что задумал, когда поступал в университет, мне кажется, я просто сдохну от этой беспросветной скуки. Нет, не перебивай, — говорю я, когда вижу, что он пытается возразить, — помнишь, я рассказывал тебе, о чем мы с сэром Энтони говорили еще в Азкабане? Что мир магов не предлагает достойных занятий таким, как…

- Как ты, как он, как я… И он сказал, что мы — авантюристы. Он прав. Ты думал, мир магглов предлагает подобные занятия? Если мы, разумеется, исключим криминал…

- Тебе нравилось быть пиратом, Северус?

- Да, — признается он, доливая вина себе и мне в бокал. — Но мне нравится и та жизнь, которую мы ведем сейчас.

- Ты можешь мне сказать, для чего ты живешь?

- Для чего? — он щурится, раскуривая сигару. — Для себя, для тебя. Этого мало?

Я замолкаю, но он прекрасно видит, что я не согласен с ним.

- Гарри, — говорит он, чуть склоняя голову набок, — оставь пока все, как есть. С учебой это может быть просто временное — такое бывает. Потом внезапно что-то может тебя привлечь — и все изменится.

Я лишь отрицательно качаю головой — мертвые буквы на блеклых страницах книг, ничего больше.

- А ты знаешь, что мне могло бы быть интересно?

- Догадываюсь.

- Без магии все равно ничего невозможно…

- Почему? Насколько я вижу, ты любишь корабли.

- Я не хочу строить мертвых железных монстров.

Он встает из-за стола, делает несколько шагов по кухне, подходит к окну, вглядываясь в дождливый сумрак. И внезапно говорит мне:

- Гарри, мне придется уехать в Лондон на пару дней. Люциусу требуется моя консультация по какому-то вопросу. Я вернусь к выходным, хорошо?

Разумеется, почему бы ему и не съездить в Лондон? Только вот когда он уезжает, я почему-то вновь думаю о том, что у него есть дела в этом мире. Он нужен Малфою, он мог бы вернуться и вновь работать в правительстве. А вот вместе со мной ему даже не пересечь границу магического мира…

И все эти мысли копятся во мне — вроде и ничего серьезного, а в то же время как будто какая-то влажная блеклая муть заполняет мне душу. И от нее холодно и неуютно. И все это прорывается как-то странно и неожиданно, как это и бывает обычно — непонятно с чего. Но так, что остановиться невозможно, а потом, когда оглядываешься назад, в ужасе думаешь: Что я делаю?

Северус, действительно, возвращается вечером в пятницу — немного чужой, непривычный, словно привез Лондон в карманах своего пальто. Раздевается, бросает в спальне довольно объемную сумку.

- Разбирай, — говорит он мне, — там почти все для тебя.

Он исчезает в ванной. И я распаковываю сумку — он любит покупать мне вещи, и он никогда не ошибается. Я как раз заканчиваю раскладывать на кровати свитера и рубашки, приобретенные лордом Довиллем для меня в Лондоне, когда он оказывается сзади, быстро, порывисто целует меня в шею и чуть слышно выдыхает:

- Я так соскучился по тебе…, — а его ладони уже скользят по моей груди, обдавая жаром.

А вот на следующий день мы отправляемся в театр. Мне немного стыдно признаться, но в мои двадцать четыре года я ухитрился ни разу не побывать в оперном театре, мне казалось, я вряд ли пойму что-нибудь из действия, на протяжении которого никто ничего не говорит, а только поет. Поэтому лорд-пират выбирает для моего приобщения к высокому искусству нечто вполне доступное — мы идем на «Травиату». «По крайней мере, есть шанс, что тебе понравится музыка», — говорит он, когда мы тем вечером садимся в машину. А мне нравится все: и суета в фойе, и программки с кратким содержанием того, что предстоит увидеть, и музыка, которая подхватывает меня уже в самом начале увертюры и не отпускает до самого конца, да так, что я украдкой утираю слезы. Но в этом коктейле счастья оказывается капля яда, я понимаю это не сразу — лишь тогда, когда отравленная игла добирается до самого сердца. Пока я следил за действием, я время от времени бросал взгляд на бегущую строку на экране, установленном над сценой, где каждый желающий мог увидеть, о чем же именно поют в данный момент. «Если даже твоя любовь не вернула меня к жизни….»

Если даже твоя любовь не вернула меня к жизни… Мы едем домой, Северус о чем-то спрашивает, я отвечаю невпопад. Если даже твоя любовь… Я не маг, я урод рядом с ним, и я всегда таким останусь. Что бы они не говорили — моя магия не вернется. Любовник-маггл… Ничего из себя не представляющий… Ничто. Недоросль двадцати четырех лет отроду, не знающий, что с собой делать.

- Северус, останови машину!

Он тормозит, видимо, решив, что мне не по себе. Я распахиваю дверь, делаю несколько шагов по тротуару. Он тоже вышел из машины и недоуменно смотрит на меня. Я оборачиваюсь к нему и говорю, быстро и твердо, чтобы не передумать:

- Северус, отпусти меня. Я ничто рядом с тобой. Обуза. Ты будешь таскать меня за собой, пока тебе не надоест. Я никогда не стану таким, как прежде.

Он мгновенно оказывается рядом со мной, его железные пальцы впиваются мне в запястье, оставляя синяки даже сквозь рубашку. И он бросает меня обратно на сидение, как паршивого котенка, в ту же секунду блокируя двери.

- Я никого не отпускаю, Поттер, разве ты забыл?

И машина тотчас же срывается с места. Пока мы идем к дому, он крепко держит меня чуть выше локтя, втаскивает в дом, толкает на диван в гостиной, даже не дав раздеться.

- В чем дело? — чуть ли не рычит он, и в его глазах гнев, какого я не видел уже давно. — Чего тебе не хватает? Я люблю тебя, тебе хорошо со мной. Что тебе нужно?

- Северус, прости, я не хотел тебя обидеть. Разве ты не понимаешь? Ты маг, ты мог бы вернуться в Лондон — там все были бы только счастливы. Ты мог бы вновь стать министром. Даже если и нет…Со мной ты даже не можешь выбраться ни в одно из своих имений. Потому что ты сидишь здесь, со мной. Я, как ярмо, у тебя на шее. Зачем? Чем раньше это прекратить, тем лучше. Магия… она не возвращается… Она не вернется, Северус…

И я понимаю, что у меня нет больше сил говорить. Он куда-то выходит. Но тут же возвращается, держа в руках два бокала и внушительных размеров бутылку виски, которую он ставит на столик передо мной. Я удивленно смотрю на него, конечно, мы могли выпить вместе, но на этот раз он явно настроен меня напоить.

- Рассказывай, — почти приказывает он, снимая пальто и садясь рядом со мной на диван.

- Что рассказывать?

- Все.

- Но я же тебе все объяснил.

- Ни черта ты мне не объяснил. Все выкладывай.

- Что все?

- Можешь начать с самого рождения.

Я понимаю, что на этот раз отвертеться мне не удастся, так что разматываю шарф, выбираюсь из рукавов пальто, откладывая его в сторону — а в моей руке уже оказывается бокал, наполненный чуть ли не до половины.

- Ты же и так знаешь все о моей жизни, — я делаю последнюю попытку увильнуть от допроса.

- Да, так что мог бы составить краткую справку для энциклопедии. Я ничего не знаю о твоей жизни, Гарри. Я не знаю, почему ты не можешь принимать любовь, и это при том, что на это способен даже такой закоренелый мерзавец, как я. Я не знаю, почему в твоей жизни есть только две крайности — геройство или убожество, и ничего посередине. Почему, если ты не совершаешь подвиг, ты идешь протирать столы в кафе. Я ничего об этом не знаю, так что ты расскажешь мне все прямо сейчас.

- А виски развяжет мне язык?

- Думаю да. Приступай.

И я приступаю, подчиняясь его напору. Сначала слова складываются как-то с трудом, они односложны и одномерны, в них мало от моего детства в чулане, от моей горькой детской зависти к тем, кто был любим. Но постепенно у меня получается лучше, видимо, это виски делает свое дело, так что я рассказываю лорду Довиллю всю историю моей нелюбви, нет, не моей, историю мира, так и не полюбившего нелепого героя, хотя тот вроде бы был готов на все, чтобы его хотя бы терпели рядом. Пират не перебивает меня, кажется, даже ни разу не переспрашивает, только бокал, зажатый в моих пальцах, никогда не остается пустым. И, захлебываясь пьяными слезами, я говорю ему про игрушки, которые были у Дадли, но которых никогда не было у меня, про соседскую собаку, которую мне так ни разу и не разрешили погладить, про вишенки, которые на моих глазах выковыривал из торта Дадли. Про школу, где я не понимал, чем вообще могу заслужить хоть чью-то дружбу, про пиратский остров…Про то, как он сам выплеснул вино мне в лицо. И не помню, как наступает утро.