Рон Криннит - Проклятие Эвлона

• Название: Проклятие Эвлона
• Автор: Рон Криннит
• Жанр: Фэнтези

Главный герой - обычный офисный труженик. Он не любит свою работу и в глубине души мечтает оказаться где-нибудь подальше. Желанию суждено было сбыться, неосторожный шаг перенес его в иной мир, где и слыхом не слыхивали о людях. Проблема с работой отпала, зато появились новые: выжить, найти друзей, обустроиться и доказать местным жителям свое равенство.

---

Все свободное время по вечерам рыжая проводила у клетки Сергея. Она принесла откуда-то деревянный гребешок и постоянно просила себя расчесывать. Пару раз к нему пытались подойти вороные, но разведчица их прогнала, не желая ни с кем делить удовольствие. Звали ее (Фырчащий звук «С»)иликя, но Серый, не в силах точно воспроизвести, говорил «Селика» в честь машины, о которой когда-то мечтал. Она тоже не смогла назвать имя Сергея правильно, превратив его в «Сегри».

За время, проведенное в компании Селики, он раздобыл кое-какие сведения: лошадиный народ звался «экус», отряд звероловов состоял только из кобыл — «эква» по-местному, рогатая эква была из расы «хорний», а раса безрогих называлась «довнии». Когда экус опускал голову — это означало «да», при этом, чем ниже опускалась голова, тем более утвердительным это «да» было. «Нет» показывалось поднятой головой, и аналогичным образом, чем выше задиралась морда, тем более твердое «нет» это значило. Выучив пару десятков названий предметов, Сергей попытался перейти к глаголам, но Селика, казалось, просто не понимала, чего он хочет.

«Издевается что ли?» — подумал Серый, в очередной раз изображая, как он смотрит вперед. «Сегрива!» — со вздохом повторила она. «Селика сегрива», — попытался он скомпоновать фразу, но эква, раздраженно фыркнув, отрицательно задрала голову. «Сегрика!» — скомандовала она, ткнув копытом в гребешок. Рыжей быстро надоедали уроки по языку, а особенно экву злило, что он не может понять какую-то очевидную для нее вещь. Приходилось минут по пятнадцать ее расчесывать, прежде чем Селика соглашалась продолжить. «Ну почему, почему когда она говорит, то: «сегрика» — расчесывать, «сегрива» — смотреть, «сегриви» — пить, «сегрифа» — есть, а когда я говорю ей то же самое — она смотрит, как на дебила? — думал он, работая гребешком. — Неужели все зависит от того, кто говорит?» Постепенно забрезжила догадка. «Все слова начинаются с «сегри», то есть с моего имени, это не может быть совпадением, — размышлял он. — Возможно, это значит что действие неразрывно связано со мной? В реальной жизни не существует абстрактных действий. Не бывает «смотреть», «есть» и «пить». Любые действия выполняются кем-то, и даже возглас «Бежим!» на самом деле означает «мы бежим», а не абстрактный бег. Что если в языке экусов нет глаголов как таковых? А действия могут обозначаться приставкой к существительному…» Отложив расческу, он решил проверить догадку и сказал: «Селикава». Кивнув почти до земли, эква вытянула мордочку вперед, изображая пристальный взгляд. Решив, что на сегодня уроков достаточно, разведчица повернулась крупом и просунула в клетку хвост, требовательно им помахав. Обрадованный преодолением очередной трудности, Серый не стал спорить и расчесывал хвост до самой темноты.

***

Чуть менее чем за неделю, отряд добрался до поселения. Это оказался крупный охотничий лагерь, куда группы вроде той, что поймала Сергея, свозили свою добычу. Отряд подъехал к длинному бараку, где их встретил немолодой довний с иссеченной шрамами серой шкурой. Осмотрев улов, он стал ругаться раскатистым басом, и хотя Серый с огромным трудом еще понимал речь, но кое-что уловил. Экус возмущался, зачем они притащили ему лысую обезьяну вместо того, чтобы поймать еще одного инкидо (так назывались черные обезьянки), но когда командир ехидно предложила отвести Сергея обратно, отрицательно вскинул голову. «Ладно, что-нибудь за него все равно выручим», — сказал он, взмахнув копытом.

Телегу вкатили в барак и потащили вдоль длинного ряда клеток. В основном там сидели инкидо, но изредка попадались и другие виды животных. Добравшись до пустых камер, экусы сняли боковины у клеточек и пересадили свой улов. На полу лежало свежее сено, и Серый, сгребя все в кучу, с наслаждением растянулся во весь рост на подстилке. После недели в тесной клетушке это место казалось пятизвездочным отелем. Эква, ухаживающая здесь за животными, притащила ему воды и очередную связку бананов. «Из ушей уже лезет, — поморщился он, — неужели ничего другого нет?» До утра больше никто не появлялся, и Сергей, убедившись, что дверь открывается так же просто, как в старой клетке, отправился спать.

На рассвете его разбудил легкий пинок по ребрам. Продрав глаза, Серый увидел радостную морду Селики и невольно содрогнулся: торчащие ушки эквы легонько подрагивали, верхняя губа оттопырилась, обнажив мощные резцы, а ноздри сжались в узкие щелочки, от чего она всхрапывала при каждом вдохе. Хотя подобное выражение морды было аналогом веселой улыбки, но с непривычки выглядело жутковато.

— Эквитаки! — сказала Селика.

— Эквитаки, — пробормотал Сергей. — Что случилось?

— Я назначена твоим дрессировщиком, — сообщила она, бросив ему ошейник. — Одень это.

— Это обязательно?

— Ты убежишь, у меня неприятности будут, — пояснила эква.

— Я не убегу, — сказал он. — Захочу убежать — легко сниму это.

— Экусы будут удивляться, будет возникать много вопросов, — она отрицательно задрала морду.

— Я понял, — вздохнул Сергей, подбирая ошейник. — Ты дрессируешь инкидо?

— Нет, — Селика опять вскинула голову. — Я — следопыт. Сейчас я поспорила — я сделаю из тебя кари.

— Кари? — спросил Серый, услышав незнакомое слово.

— Кари— чешет, кари — гладит, — пояснила она.

— Селика — хитрая, — усмехнулся он, и эква весело покивала.

Довния действительно все неплохо рассчитала: под предлогом дрессуры она будет бездельничать, наслаждаться жизнью, да еще и пари выиграет. Сергей решил, что оно и к лучшему. Как бы сложились отношения с другой — неясно, а Селика неплохо к нему относилась и охотно разговаривала, медленно и четко произнося слова и подбирая простые фразы. Когда он разобрался в структуре местного языка и перестал ее раздражать своей тупостью, эква даже стала активнее его обучать, поясняя жестами незнакомые глагольные и прилагательные приставки.

Серый застегнул простенький рассчитанный на копыта замочек, а эква зацепила кончик поводка на ремень с сумками и повела его за собой. Пройдясь по селению, она взяла гроздь бананов из широкого ящика и заглянула на маленький рыночек. Поторговавшись с продавцом, Селика прикупила еще каких-то фруктов, за которые расплатилась металлическими брусками в виде крошечных бочонков с дыркой посередине. После рынка эква направилась к колодцу, столкнула вниз ведро и, взявшись зубами за ручку ворота, стала его вытягивать. Утолив жажду, она предложила попить Сергею, но тому не хотелось пить после лошади, если можно набрать свежей воды. Он вылил остатки и заново забросил ведро. Наблюдая, как он легко крутит ручку, Селика удивленно села на круп.

— Ты — удобный! — сказала она. — Повезет экве, кто тебя купит.

— Ты сама не купишь? — спросил он.

— Я не могу, — огорченно ответила она, опустив ушки. — Я еще долго буду работать охотником, а здесь нельзя держать своих кари.

Хотя Серый уже привык к Селике, но задерживаться в лагере ему не хотелось. Очевидно, что обезьян обучают ухаживать за эквами не для того, чтобы потом отправить вкалывать в какие-нибудь шахты или на плантации. Его отвезут туда, где живет много изнеженных дамочек — в город или может быть даже в столицу. Подождав, пока он попьет и умоется, довния привела его к бараку на противоположном конце поселения.

— Тут я живу между походами, — пояснила она, открывая одну из дверей.

— Расскажешь, куда меня повезут после обучения? — спросил он, входя следом.

— Сначала мы поедим, ты меня расчешешь, потом я расскажу, — ответила Селика, кладя на стол фрукты.

Комната оказалась совсем крошечной, стол и кровать занимали почти всю ее площадь. На стене висела уставленная коробками полка, а под кроватью была целая свалка: какие-то мешки, вязанки деревянных прутьев и моток толстой веревки. Эква зацепила поводок на крючок у входа, а Серый, усмехнувшись, отстегнул и повесил туда же ошейник. Селика неодобрительно вскинула морду, но не стала спорить.

— Это тебе, — сказала она, пихнув к нему гроздь бананов.

— А это? — спросил он, указав на круглые фрукты.

— Это мне, — невозмутимо ответила довния.

— Можно мне попробовать?

— Нет. Арини — бесплатные, за мело — платят деньги, — ответила она.

— Селика — жадная! — заявил Серый.

— Я — жадная, — согласилась эква, весело фыркнув. — Я оставлю тебе кусочек.

Она достала нож и, продев копыто в полую рукоятку, нарезала первый мело. Движения довнии были четки, управляться с ножом ей было не в первой, но сил и времени она потратила больше, чем на это ушло бы у человека. Селика приступила к еде, и Сергей тоже оторвал от грозди один из арини. «Может, хоть похудею на такой диете», — подумал он, жуя изрядно поднадоевший плод. Заметив, что она хочет порезать второй мело, Серый подхватил нож и быстро справился с этой задачей. «Ох, ты такой удобный! — опять сказала она. — Я точно буду плакать, когда ты уедешь». Серый обратил внимание, что острое лезвие в его руке ни капли не обеспокоило экву. Похоже, она даже не осознала потенциальной опасности. Может быть, нож не воспринимался, как оружие? Уж слишком неудобно для местных жителей было им пользоваться.