Дмитрий Полковников - Опытный кролик

• Название: Опытный кролик
• Автор: Дмитрий Полковников
• Жанр: Альтернативная история

Кролики бывают опытные, неопытные и подопытные. Если неопытные не хотят усваивать уроки, то они рано или поздно становятся подопытными. В этом случае помочь сможет только опытный кролик.

Вот и Саша Панов стал таким кроликом. Как обычно пришел домой поздно. Завис часа на три на историческом форуме. Скормил себе грамм триста неплохого «вискаря», читая на экране монитора очередную книгу «про разгром сорок первого» и сверяя на электронной карте показания и положения сторон. Со словами «полный бред» решительно вырубил компьютер, пошел спать… а очнулся в сорок первом году.

---

Щелк, осечка! Щелк, осечка!

— Ладно, живи! Хомяки мне пока друзья, а не жиры и витамины.

Нет, трясущегося и мокрого старшину, с крестами на лбу и на затылке под суд не отдали. Ненашев вновь выслушал сбивчивое признание и совершенно спокойно и ему отрабатывать: напортачил — сам расхлебывай. Да еще и Халхин-Гол… Пожалел его капитан, помня, чем кончил герой Полтавы светлейший князь Меньшиков.

Существовала еще причина. Имел Ненашев к вороватому хозяйственнику следственный интерес, желая далее пройти по всей цепочке, и не хотел становиться причиной еще одного скандала. И так засветился полностью — щас бы крабиком, да в тень. Ничего страшного, обойдется пока север без специалиста-самоучки по бартеру.

В отличие от ряда современников, наивно считающих, что при товарище Сталине пломбир был гораздо вкуснее, взятки не брали, а всех воров-казнокрадов поголовно расстреливали, Саша Панов историю в делах-папках читал.

И тогда граждане-чиновники дачи за сотни тысяч государственных рублей строили, а восточные товарищи, в силу специфики, конные заводики содержали.

А что, любили красивые вещи, попить-поесть на халяву, исключительно за счет трудящихся, пусть для идеалистов этой эпохи за невинную, детскую игру в «крысу».

Так и не удалось в сталинское время побороть коррупцию, пугая жуликов реальной пулей, лагерем или тюрьмой. Хоть и пытались прижать их крепко, но постоянно появлялись новые ребята, желающие жить весело, красиво, пусть и недолго [192].

Неверящим надо узнать, с кем так беспощадно боролся товарищ Мехлис и его Наркомат Госконтроля, выявляя растраты и хищения на сотни тысяч и миллионы рублей. За то и шельмовали, наверно, несгибаемого большевика после смерти Сталина [193].

Лишь был маленький момент — если ты человек полезный, особо не зарываешься, не выпячиваешь нечестно нажитое, то тюрьма, расстрел, Сибирь могли подождать. Прагматика и целесообразность — законов того времени.

*****

Вернувшись из штаба укрепрайона, Елизаров сразу затребовал материалы о задержании капитана на границе и вызвал к себе дознавателя. Появилось желание разобраться, пусть случай и не редкость.

Инциденты с военными, размечавшими позиции и частенько нарушающими режим государственной границы, возникали постоянно.

С одной стороны, командиры и красноармейцы готовилось к активной обороне, в том числе, вбивая колышки на месте будущих артиллерийских позиций, с другой — сопредельная дружественная страна все чаще засылала к ним агентов в форме милиционеров, военных и работников НКВД.

Но частое мелькание перед глазами персоны уважаемого Максима Дмитриевича, как-то раздражало. Ну, не верил Михаил просто в совпадения.

Положив на стол материалы, разведчик начал читать, попутно уточняя у младшего лейтенанта нюансы поведения задержанного. Ох, давно он так не смеялся! Уверенный в себе капитан, изощренно издевался над дознавателем, а он не понимает этого и сейчас.

Учить, и еще раз учить выдержке молодые кадры. Но сразу зашевелился червячок сомнения. Похоже, тактика быстрых допросов Ненашеву откуда-то известна. Задержанный капитан не потерял самообладания, ни разу не повторился, по десятому разу, заставляя записывать дознавателя собственный бред. И почему везде по тексту зачеркнуто слово «шпион»?

«Интересный тип! Или такой тонкий намек», в душе хмыкнулось как-то особенно весело и саркастически.

Отпустив дознавателя, Елизаров взялся за тетрадь, ранее характеризуемую младшим лейтенантом, как очередное издевательство капитана над следствием. Да лишь за первую страницу стоило свернуть тетрадь в трубочку, и засунуть бы…

— Лучше про себя подумай, — буркнул Михаил, — И готовься к выговору!

— А мне-то за что? Вы посмотрите, что Ненашев на первой странице о нас написал. Да он…

— О тебе, как раз, все верно. Увидишь — извинишься.

— Это почему?

— Твой метод он сразу раскусил. Вот, смотри, — Елизаров ткнул в слова, где Панов начал вести аккуратный самооговор, сразу делая ситуацию тактически запутанной, — А дальше ты ему явно надоел.

— Так он что, настоящий шпион?

— «Разведчик», ты, что протокол читать не умеешь? А ты давай, и дальше, работай по шаблону!

Михаил аккуратно выпихнул за дверь обескураженного младшего лейтенанта, но предварительно обложил расписками. Эх, завести, что ли на капитана литерное дело. А может, он учебники читал, или книжку про этого… как его, Шерлока Холмса.

«Вот козел», прошипел Елизаров.

Память, раздражающе напомнила, о том, внезапно присланном на финскую границу чудаковатым и лихом оперуполномоченном. Попав в местное управление НКВД, тот, не жалея себя, мотался по приграничной территории бывшей Мурманской губернии, вывозя к себе ничего не понимающих людей из лесных деревень и кордонов.

Допрашивал и хвастался руководству в телефон:.

«Докладываю, немецкую разведку вы мне пока запретили трогать, но я вскрыл английскую резидентуру на лесопилке. Буду копать дальше. Что? Конечно, и финская в этом месяце есть. А еще есть чех. Откуда знаю язык? Зачем, он сам сознался. Нет для полной коллекции итальянца и француза. И с японцами-то не везет, но если надо — есть один кореец, тоже сознался, что шпион и контрабандист. Нет-нет, не откажется, но больно дряхлый, долго не протянет, так что думайте быстрей» [194].

Ох, сколько крови попил тот дурак, мешая нормально работать! Форменный идиотизм, зато в передовиках ходил, и слова против него не скажешь!

Но в конце сорокового года, все же посадили блаженного на десять лет, за фальсификацию уголовных дел и освободили человек под двести подследственных.

Елизаров взялся за тетрадь. Там должен быть ключ к капитану Ненашеву.

Иначе, почему он решил дать показания письменно и полночи сидел за столом. После матюгов, на втором листе он узнал умело вычерченный контур западного острова, а обратная сторона вся исчиркана пометками.

«Детский сад!», — разведчик посмотрел лист на просвет и присвистнул. То, что он увидел, разрушило заранее выстроенный Елизаровым образ комбата.

Нет, с товарищем Ненашевым, да-да именно — товарищем, а не фоном, паном или господином, надо пообщаться лично, плотно и как можно быстрее.

Капитан из укрепрайона, потому не удивительно, что расположение дотов Ненашев указал правильно. Но так вписать вместе их и пограничников в единый план обороны надо уметь. Ошибся он в одном, курсы шоферов подчинялись округу, а не погранотряду.

Далее, капитан принялся страдать какой-то фигней. Кому теперь нужны фантазии на тему сражений французов с немцами. Если хочет обратить на себя внимание, то зачем постоянно рисовать один и тот же вариант нападения на спящий гарнизон, и куча перечеркнутых решений.

Планы у нашего Бонапартыча — воистину наполеоновские. Видит себя стратегом, во главе двух пехотных и танковой дивизий, стремительно смятых решительным ударом немцев. Елизаров усмехнулся. Он был солидарен с Максимом в оценке боевых качеств «лягушатников».

Далее Ненашев начал старательно расписывать атаковавших его позиции немцев. Как красиво, тройка пехотных дивизий, усиленная артиллерией и на флангах квадратные значки, раскрашенные на манер песочных часов. Танковые корпуса вермахта ждали своего часа, чтобы развить успех лобовой атаки для броска на Париж. Тут же наметки действий по внезапному захвату мостов и выбору мест для наведения переправ.

Бред, абсолютный бред и дикие фантазии. Нет такого на французских картах. Вместо каши, дали бы комбату водки. Ох, не догадались успокоить больной разум.

Михаил усмехнулся и, решив размяться, быстро встал из-за стола. На столе грудой лежали папки с документами, где несколько бумаг требовали немедленного ответа.

Такая работа ему все больше в тягость. Эх, снова бы, в лихой рейд на финнов. Н его лице появилась ностальгическая улыбка. Но на один миг, вспомнив ту кровавую ночь, Михаил поморщился. Лишали жизни они не только солдат, но и всех, кто встал на пути. Есть такая специфика работы у разведчика-диверсанта.

Нет, он не рвался вновь на войну. Елизарову хотелось ясности, ощущения, когда впереди враги, а рядом его друзья.

Потянувшись до хруста костей, капитан выполнил несколько быстрых и плавных движений, будто уходя от удара и сразу атакуя невидимого противника.

За окном багровый закат уступал время ночи. В небе заблестели звезды. Из окна наконец-то потянуло прохладой, а маятник стенных часов стучал все более успокаивающе мерно. Пора вернуться к другим делам, а с этим все.

Но когда Михаил бросил взгляд на перевернутый рисунок, сразу мучительно захотелось вызвать Ненашева и немедленно требовать от него объяснений. Он словно поймал его на невысказанных мыслях, заранее считавшихся в Бресте крамольными.