Дмитрий Полковников - Опытный кролик

• Название: Опытный кролик
• Автор: Дмитрий Полковников
• Жанр: Альтернативная история

Кролики бывают опытные, неопытные и подопытные. Если неопытные не хотят усваивать уроки, то они рано или поздно становятся подопытными. В этом случае помочь сможет только опытный кролик.

Вот и Саша Панов стал таким кроликом. Как обычно пришел домой поздно. Завис часа на три на историческом форуме. Скормил себе грамм триста неплохого «вискаря», читая на экране монитора очередную книгу «про разгром сорок первого» и сверяя на электронной карте показания и положения сторон. Со словами «полный бред» решительно вырубил компьютер, пошел спать… а очнулся в сорок первом году.

---

Панов специально и ненадолго отпустил пружину. Он знал, что бойцы батальона все равно запишут субботу в испорченный день. Если Штирлиц был уверен, что в разговоре запоминаются последние слова, то Панов был такого же мнения о последних часах в увольнении.

Нет секрета, что завтра первый официальный выходной во всем Брестском гарнизоне. Неудачники не в счет. Так почему, товарищ капитан, не погулять нам в городе до двух-трех часов, среди теплой летней ночи?

Опять несправедливость! Проверку они сдали, но по чей-то прихоти придется опять хватать оружие, каски, противогазы, несясь сломя голову в опостылевший дот.

Про «неожиданную» учебную тревогу наверно знали и полевые мыши, словно диверсанты, шнырявшие по ночам рядом. Но причем тут комбат, если в Брест едет комиссия округа?

Приняв короткий рапорт «ничего не случилось, не произошло», Ненашев забрался в «скворечник» и развернул артиллерийскую стереотрубу на север. Вместо немецкого берега Максим теперь рассматривал две дороги, идущие из Бреста на юг.

И что? Ничего нового не случилось?

На полигоне двадцать второго июня назначены показные учения, тема — «Преодоление второй полосы укрепленного района». Войны нет, но вся долина в окопах и редких воронках. Выжженная солнцем земля с каплями-кустами зелени. По виду они, словно «кипарисы», но карликовые, словно приплюснутые.

«О! Началось в колхозе утро», — сюда бы Елизарова, посмотреть, что двинулась, наконец-то, Красная Армия. Панов начал нервничать по-настоящему. Многое зависит от того, что он увидит.

Пыль клубами вырывалась из-под колес бронемашин и гусениц танков, идущих на юг. Максим насчитал до двух рот «Т-26», а дальше сбился — все скрылось в бело-серой завесе. Двадцать вторая танковая послала батальон на место учений.

Вместо трех стрелковых батальонов из крепости вышло четыре. Половина бойцов с винтовками «СВТ», да и пулеметы тащат больше «ДС-39», чем «Максимы». Понятно, один батальон «обороняется», другие «наступают».

Далее, на конной и машинной тяге, на полигон проследовала полковая и дивизионная артиллерия. Многовато по сравнению с прошлым разом, явно больше трех - четырех батарей.

Панов не сомневался, на учение вывели самых опытных и грамотных бойцов с новым оружием. Техника исправна. Где надо подкрутили, где заржавело — зашкурили, смазали… или подкрасили.

Дивизии не позволено ударить в грязь лицом перед армией, той — перед округом, округом — перед Наркоматом обороны, наркомату — перед… Понеслась цепочка, и весь день люди будут готовиться, пока, утомленные, не заснут в палатках. Но вдоль шоссе, из крепости в город, сторонясь от пыли, шли группой или в одиночку командиры [487].

Что там случилось с Азаренко? Перегнул палку, плевать хотел или залетел перед командармом? Тут такая выдержка нужна…

— Товарищ капитан, вас к телефону.

Кто это еще? Максим спустился вниз.

— Доброе утро, Ненашев, — послышался радостный и возбужденный голос кадровика.

— Кому как! Здравствуй!

— Нет, товарищ майор, оно доброе, именно для тебя. Командарм подписал представление.

— Какое представление? — Панов оторопел.

— Еще неделю назад отправил. Генерал и Реута распорядились. Но помни, первый поздравил тебя именно я!

— С меня причитается, — Максим невольно улыбнулся.

— Приятно иметь с тобой дело. Ну, пока!

Ненашев хмыкнул, прикидывая, сколько при тех темпах надо до маршала. Подсчеты обнадеживали, но генерал-майор и к другим был щедр на награды [488].

— Поздравляю, товарищ майор!

— Тихо! Людей разбудишь! Но, спасибо!

— Служу трудовому народу!

«Ой, подхалим!», начал расплываться в улыбке Максим, и осекся. Кто дежурит на их коммутаторе?

Панов еще быстрее засобирался. Аккуратно сунул в командирскую сумку два запечатанных сургучными печатями пакета, бросил в коляску вещевой мешок и приладил чемодан, едва не оторвав ручку от фанерного ящика.

Остановившись у палатки дежурного по батальону, комбат демонстративно сдал «ТТ». Если есть приказ, надо выполнять. Отдал и пачку незаполненных, но подписанных увольнительных для красноармейцев.

Тот не особо ломал себе голову, куда едет капитан. Наверное, решил отвезти вещи подруге. Не вечно же жить в лагере комбату. Большинство командиров, которым не удалось устроиться в домах комсостава, предпочитали снимать квартиры в городе и его окрестностях. Там им больше комфорта.

*****

Шум разрезаемой катером воды, под монотонный усыпляющий звук мотора, казалось, остановил время. Вокруг тишь да гладь. Будто и не было немцев, несущихся, как по большой нужде в прибрежные кусты, чтоб блестеть оттуда не белой задницей, а оптикой.

Не каждый поворот реки просматривался с их наблюдательных вышек. Ну, а Пинская военная флотилия выполняла на Буге гидрографические работы, осваивая незнакомый фарватер.

Лейтенант Кузин, видя спокойную обстановку, искренне недоумевал, а сидевший рядом с ним пограничник расслаблено щурился на солнце, что-то высматривая на советском берегу. Да-да! На запад он взглянул лишь пару раз, но с какой-то злой напряженностью.

Елизаров проверял маскировку приграничных нарядов. Ничто не должно указывать на отрытые ночью окопы.

Капитан не решался начать разговор с незнакомым человеком. Если так сильно Кузин нужен Ненашеву, то пусть комбат сам с ним общается. На разведчике и так висит немалая ноша, но верить в нападение немцев, несмотря на факты, не хотелось. Заговорщик он, что ли?

Впрочем, карьера разведчика стремительно рванула вперед. Рядом с моряком теперь сидел человек, исполняющий обязанности начальника Брестского погранотряда. И пусть только до возвращения майора Ковалева, но так решил гость из Москвы, принимая соломоново решение.

В это время командующий четвертой армии торопливо поднимался на Тереспольскую башню, по пути распугивая злым и грозным видом обитавших там, в малюсеньких квартирках, командирских жен и детей.

До того Коборков успел завернуть на полигон и лично осмотрел войска [489]. Перед гостями из округа нельзя ударить в грязь лицом.

Впрочем, с утра ощущалось какое-то беспокойство, усиливающееся с каждым часом.

Совсем молоденькая девушка, но с сильно выпирающим животом, видя его на лестнице, округлила от ужаса глаза и в панике убежала в комнату. Дверной крючок лязгнул, как затвор винтовки, затем послышался тихий, но пронзительный плач.

Он остановился, оглянулся, за спиной никого нет. Командиры, сопровождавшие командарма, немного отстали. Ну, не дьявол же он во плоти! И что на нее нашло? Малолетняя психованная дура перед первыми родами!

Миновав пару ярусов с малюсенькими квартирками и оставив водонапорные баки под кровлей, генерал-майор добрался до площадки на самом верху башни.

Командарм решил лично осмотреть немецкую сторону [490]. Почувствовать тревожную атмосферу. Его давно достали «панические» настроения подчиненных и упрекающие взгляды начальника штаба.

— Ну, и где тут ваши немцы?

Догнавший его спутник, командир двадцать седьмого стрелкового корпуса Попов, лишь сокрушенно развел руками.

Прекрасный солнечный день, голубое небо. Гремело только на нашем берегу Машины, гудя, подвозили щебень, цемент и песок для строительства объектов укрепрайона и шумно разгружались.

С другой стороны — чудесный пасторальный вид мирной границы. Все дышит спокойствием и летней умиротворенностью. Не спеша течет река, идет по ней куда-то катер или моторная лодка. Мелькнул пару раз патруль немцев, утирающих под пилотками лоб и неторопливо переставляющий ноги вдоль западного берега реки.

Смущал лишь высокий зеленый забор [491], пару дней назад возведенный саперами вермахта в выбеленных солнцем рабочих мундирах, но и там особой активности не наблюдалось. Утихла, успокоилась граница.

У Коборкова отлегло от сердца.

— Думать надо и соображать! Паникуют Азаренко и Шатко, — обратился он к комкору — Да и ты сам излишней немцебоязнью страдаешь. Смотри, как бы самого в паникеры не записали.

Тот вздохнул. С комдивами стоявших в Бресте дивизий испортились даже личные отношения. Мало того, их особые отделы неожиданно стали на их сторону, тоже считая необходимым немедленно вывести войска из цитадели в лагеря за внешним валом.

— Все равно, если что, им из крепости быстро ни за что не выйти, — пробормотал командир двадцать восьмого стрелкового корпуса.

— Какое, к черту, «если что»? Приказы не надо обсуждать. Сам знаешь, без команды Генштаба, трогать дивизии на самой границе запрещено.

Правоту его слов осознавал и Коборков. Но что станет, если каждый военный начнет действовать без приказа? Колхоз, а не армия. Лишь недавно прошла реформа, ликвидирующая былой бардак.