Тупак Юпанки - Я умер, воскрес и умер вновь...

• Название: Я умер, воскрес и умер вновь...
• Автор: Тупак Юпанки
• Жанр: Эротика

---

***

Это была просто сказочная ночь. Чудесная ночь! Самая прекрасная за последнее время. Накануне я был в Косом переулке, просто гулял, чтобы размять ноги. И случайно зашёл в винную лавку. Я долго объяснял продавцу, что мне нужно. Я хотел чего-то крепкого, но вкусного. Чтобы суметь хотя бы на вечер забыться. Тогда-то он и предложил мне эту настойку. «Горький лист» — сербский крепкий алкоголь зелёного цвета. Название себя оправдывает. Он действительно ОЧЕНЬ горький, но и очень душистый. Я бы назвал это травяным лекарством. По крайней мере, это была первая мысль, когда я откупорил дома бутылку и сделал первый глоток.

Градус мгновенно ударил мне в голову. Я очень давно не пил. Я знал, что могу прибегнуть к помощи огневиски, чтобы было легче во время приступов, но отверг эту мысль. Хочу умирать на трезвую голову. Но я был просто счастлив, когда зелёная жидкость скользнула мне в горло.

Я выпил всю бутылку и еле дотащил своё тело до спальни. И это была первая ночь, когда я нормально спал. Мне приснился Гарри. Приснилось, что я слышу стук в дверь, иду открывать, а он стоит там на крыльце и улыбается. На улице почему-то зима, и он замёрз. Его щёки красные, и он ёжится от холода. Я пускаю его внутрь и прижимаю к себе. Я спрашиваю, зачем он пришёл, ведь я скоро умру. А он смеётся в ответ и говорит, что это всё просто шутка. Что он только что из магазина Фреда и Джорджа, и близнецы сказали ему, что это был розыгрыш, но им привезли новые леденцы, от которых кожа на час становится фиолетовой, поэтому теперь мне можно всё рассказать. Я очень внимательно слушаю этот бред, и в моём сне он что-то для меня значит. А когда Гарри умолкает, я прижимаю его к стенке и начинаю целовать и тереться о его пах своим. А он задорно хихикает и старается ухватить меня за мочку уха зубами.

Просыпаюсь я от резкой боли в левой половине туловища и начинаю плакать навзрыд, как ребёнок. Но вовсе не от разрывающей боли. А от того, что это был всего лишь сон. Чёртов сон! Я даже не спешу протянуть руку за обезболивающим — всё равно оно уже почти не помогает, не устраняет боль, а лишь слегка притупляет. Я просто лежу, захлёбываясь слезами, и жду, пока всё это кончится.

Когда боль прекращается, я почему-то очень явственно осознаю, что умру в ближайшие несколько дней. Странно, но на меня от этой мысли накатывает не умиротворение, а страшная паника. Я понимаю, что перед смертью должен ещё хоть раз увидеть Гарри. Я знаю, что это неправильно, что это глупо, но ничего не могу с собой поделать. Я боюсь умереть, не прикоснувшись напоследок к его нежной коже, не услышав его голос, не заглянув в его зелёные глаза… Я хочу увидеть Гарри. Я должен его увидеть.

Я заставляю себя подняться с постели и призвать пергамент и перо. Я не представляю, о чём буду ему писать, но если он откажется со мной встретиться, боюсь, я не стану ждать ещё несколько дней, пока мучительная болезнь заберёт меня с собой…

Глава 5. Я надышался кислородом в последний раз

Я сижу в самом тёмном углу небольшого кафе в Косом переулке и верчу на блюдце чашку с чёрным кофе. Моё сердце стучит, как ненормальное, потому что я жду Гарри. С утра я написал ему, что мне нужно его увидеть. Я не стал объяснять причину или что-то уточнять. Мне просто нужно — и всё. После того как я отправил сову, я слонялся по дому, как сумасшедший. Просто ходил из угла в угол, пока не пришёл ответ. Я разворачивал пергамент дрожащими пальцами, потому что безумно боялся прочитать отказ. Но Гарри писал, что несколько удивлён, но если мне нужно, он готов со мной встретиться. И назначил время и место встречи — в шесть в этом самом кафе.

Но уже шесть пятнадцать, а его до сих пор нет. Впрочем, гриффиндорцы никогда не отличались особой пунктуальностью. А Гарри я готов ждать хоть до ночи.

Дверь кафе открывается, задевая колокольчик, который извещает хозяина, что пришёл новый посетитель. Я поднимаю голову, и моё сердце на мгновенье замирает, когда я вижу Гарри. Он очень изменился. Казалось бы, прошло всего два месяца, но за это время он очень сильно похудел. Я замечаю, что вся одежда на нём новая, даже куртка. Видимо, старая стала велика. А может, он просто хотел, чтобы ничего не напоминало ему о прежней жизни?

Я сижу так, что от входа меня, в принципе, не видно. Но он быстро обводит глазами зал, находит самый тёмный угол и твёрдой походкой направляется ко мне. Он садится напротив, резко взлохмачивает волосы и тихо говорит:

— Привет.

— Здравствуй, Гарри, — отвечаю я, невольно улыбаясь: я безумно рад его видеть.

— Что-то случилось? — проговаривает он, пристально глядя на меня, и губы его снова напряжённо сжимаются, а спина каменеет.

— Нет. — Я качаю головой. — Я просто хотел тебя увидеть.

Он резко вскидывает глаза, и на мгновенье в них появляется проблеск надежды, но потом его взгляд снова тускнеет, и в нём теперь отражается только боль и тоска.

— Зачем?

Я опускаю взгляд в свою чашку, не зная, как лучше ответить на его вопрос. Но в этот момент к нам подходит официантка и, приветливо улыбаясь Гарри, спрашивает, что бы он хотел заказать. Гарри пожимает плечами, потом бросает взгляд на мою чашку и отвечает, что возьмёт ирландский кофе. Девушка кивает, дотрагивается палочкой до меню у неё в руках, и тут же большая чашка кофе материализуется из воздуха и приземляется на стол перед Гарри. Он делает глоток, хмурится и снова смотрит на меня.

— Так почему ты хотел меня увидеть?

— Я соскучился, — честно отвечаю я.

— Вот как? — Он изгибает бровь, и на его губах появляется усмешка. — Знаешь, это вообще-то странно, учитывая то, что выгнал меня ты сам.

— Я не выгонял тебя.

— Ну да. Ты просто порвал со мной.

— У меня были для этого причины.

— А теперь они что, исчезли?

— Нет. Но тебе не приходит в голову, что я хотел тебя увидеть, несмотря на наш разрыв?

Он вздыхает и откидывается на спинку стула, качая головой.

— Это бесчеловечно. Честно говоря, когда я получил письмо от тебя, я думал, что-то случилось. Я и подумать не мог, что у этой встречи нет цели.

— Ну да. Ты же привык, что если с тобой кто-то хочет встретиться или поговорить, ему от тебя обязательно что-то нужно.

— Да. — Он усмехается. — Это параноидальная привычка. Ну? — Он барабанит пальцами по столу и выжидающе смотрит на меня.

— Что «ну»?

— Ты хотел меня увидеть — теперь ты меня видишь. Что дальше?

— Как ты? — мягко спрашиваю я.

— В целом, великолепно. Я уже месяц бьюсь, но не могу привести дом в божеский вид. Теперь я понимаю, почему собрания Ордена проходили на кухне. Это, кажется, единственное место, где штукатурка не отваливается и не падает на голову посреди ночи. Все остальные помещения оказались гораздо хуже, особенно на втором этаже. Так что приходится спать в гостиной внизу. Ну и… В общем, вот, — нелепо заканчивает он и разводит руками.

Я практически пропускаю мимо ушей всё, что он говорит. Я просто наслаждаюсь звуками его голоса. Для меня сейчас это равносильно музыке. Так что когда он умолкает, мне не хочется ничего говорить. Хочется просто сидеть и смотреть на него. Но молчание затягивается, и он решает его прервать.

— Ну, а как ты?

Тоже великолепно. Правда, я умру в ближайшие несколько дней. Причём, умру в полном одиночестве, когда рядом не будет никого, кто бы мог хотя бы влить мне в рот обезболивающее и облегчить мои страдания. Но это всё сущие пустяки. Главное, что ты сейчас рядом. И пусть я вижу тебя в последний раз, мне хотя бы удастся запечатлеть твой образ в памяти.

— Нормально, — отвечаю я, сглатывая, потому что чувствую, как к горлу подступает ком.

— Нормально? И всё? И ты позвал меня сюда затем, чтобы просто сказать, что у тебя всё нормально, и услышать то же самое от меня?

— В целом, да.

К сожалению, когда я планировал эту встречу, я не учёл, что Гарри очень хорошо успел меня узнать. Так что он практически безошибочно понимает, когда я вру или чего-то не договариваю. Он наклоняется ко мне, укладывая сплетенные пальцы на стол, и очень серьёзно спрашивает:

— Ладно, Северус. Я же не слепой. Что случилось?

Я точно знаю, что у меня хватит сил всё не испортить и не рассказать ему правду. На этот счёт я спокоен. Я выдержал два месяца, смогу потерпеть и ещё несколько дней.

— С чего ты взял, что что-то случилось? — как можно спокойнее отвечаю я вопросом на вопрос.

— Ты… какой-то странный. Ты плохо выглядишь. У тебя что-то с рукой.

— У меня не…

— Брось, я же вижу, что ты ей совсем не двигаешь. Ты вообще здоров?

Я пытаюсь улыбнуться и ответить, что со мной всё в порядке, но в этот момент, как назло, моё тело пронзает острая боль. Я уже привык к ней, так что мне хватает сил не вскрикнуть, однако я зажмуриваю глаза, и моя правая рука, лежащая на столе, непроизвольно сжимается в кулак. Я пытаюсь сосредоточиться на дыхании. Я знаю, что это скоро кончится.