Анна Федорец - Савва Морозов

• Название: Савва Морозов
• Автор: Анна Федорец
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-235-03627-7

Имя Саввы Тимофеевича Морозова — символ загадочности русской души. Что может быть непонятнее для иностранца, чем расчетливый коммерсант, оказывающий бескорыстную помощь частному театру? Или богатейший капиталист, который поддерживает революционное движение, тем самым подписывая себе и своему сословию смертный приговор, срок исполнения которого заранее не известен? Самый загадочный эпизод в биографии Морозова — его безвременная кончина в возрасте 43 лет — еще долго будет привлекать внимание любителей исторических тайн. Сегодня фигура известнейшего купца-мецената окружена непроницаемым ореолом таинственности. Этот ореол искажает реальный образ Саввы Морозова. Историк А. И. Федорец вдумчиво анализирует общественно-политические и эстетические взгляды Саввы Морозова, пытается понять мотивы его деятельности, причины и следствия отдельных поступков. А в конечном итоге — найти тончайшую грань между реальностью и вымыслом. Книга «Савва Морозов» — это портрет купца на фоне эпохи. Портрет, максимально очищенный от случайных и намеренных искажений. А значит — отражающий реальный облик одного из наиболее известных русских коммерсантов.

---

В летнее время купечество переезжало из шумной, пыльной Москвы на дачи, где проводило много времени. Вместе с родителями туда отправлялись и гимназисты, у которых наступали каникулы. Там они продолжали вести тот же светский образ жизни: общаться, ездить на лошадях, играть в различные игры: «в билетики, т. е. писали мужские и женские имена, что они делают, где находятся», в карты и т. п. Одной из любимых карточных игр была игра в фофаны. «По вечерам мы гуляли в саду, когда же нас требовали в комнаты, то при первой же возможности уходили в угольную и там устраивали превеселые игры в фофаны. Причем тот, кто оставался фофаном, должен был надевать белый чепчик Мар[ии] Фед[оровны], где-то отысканный с этой целью Саввой. К Танюшке он необыкновенно как шел, а потому все старания игроков были направлены к тому, чтобы она оставалась как можно чаще».

Но, помимо уже упомянутых, были и совершенно иные способы заполнения досуга.

Несмотря на отсутствие систематического образования, Тимофей Саввич постоянно тянулся к миру высокой культуры. По идее, будучи одним из выборных Рогожской старообрядческой общины, он должен был чураться всего того, что шло вразрез с азами старой веры, в том числе масштабных заимствований западного опыта. Враждебное отношение к чужой, секуляризированной культуре для староверов было естественным: не зря царя-«западника» Петра I в старообрядческой среде прозвали антихристом, а к театрам относились не иначе как к «бесовскому скаканию и плясанию». Однако на деле выходило наоборот: Т. С. Морозов не только способствовал образованию юношества, отправляя за границу наиболее способных учеников, но и сам старался приобщиться к лучшим достижениям европейской художественной и научной мысли.

Отец Саввы Тимофеевича поддался соблазну блестящей западной культуры, для него стало естественным сочетать приверженность вере отцов с посещением и даже организацией светских культурных мероприятий. Такая двойственность встречала неоднозначные отзывы среди его современников. О Т. С. Морозове с осуждением писали: «Тимофей Саввич Морозов, прозванный «англичанином», ездит постоянно за границу, обращается в клубах и театрах, и в то же время с темною массою верует в догмы, которые бессмыслием своим и тупостью поражают всякого мыслящего человека». Далее автор задавался вопросом: не является ли подобное двойственное поведение «Игрой в религиозное чувство народа», нужной для работы на ткацких фабриках в селе Зуеве»? Думается, это не так. Тимофей Саввич был совершенно искренне привязан к вере предков — и в то же время не мог устоять перед прелестями блестящего мира европейской культуры. Он старался приобщить к этому миру и своих отпрысков.

Так, в 1860-х годах купцы стали, по выражению В. П. Зилоти, «с образовательной целью» прививать детям любовь к театру. Из воспоминаний той же М. А. Крестовниковой известно, что уже к 1876 году юные Морозовы являлись заядлыми театралами. Купеческая дочь, говоря о первом морозовском «вторнике», на который она попала, пишет: «К концу ужина в столовую входят два гимназиста. Они обходят, здороваясь, весь стол и нас между прочим. «Ну что, Савва и Сережа, хорошо было?» — спрашивают некоторые. «Ах да, замечательно, честное слово, Ленский замечательно играет!» — отвечал один из них. «Кто это?» — спросила я у своего кавалера. «А это сыновья Тимофей Саввича: Савва и Сергей. Они ездили смотреть «Горе от ума» с Ленским». А. П. Ленский — выдающийся актер и театральный деятель последней четверти XIX — начала XX века; смотреть спектакли с его участием, ставившиеся в Малом театре, съезжалась вся культурная Москва. В пьесе «Горе от ума» (постановка 1876 года) Ленский играл роль Чацкого. По-видимому, ценителем актерского мастерства оказался Савва Морозов — он был более активен, чем брат, и не стеснялся высказывать вслух собственные суждения. В тот момент ему было всего 14 лет.

Посещение театра являлось для Морозовых естественной частью жизни. Смотреть представления ходили не только мальчики, но и оба родителя. Так, когда Григорий Крестовников тяжело заболел, его сестры всерьез опасались за жизнь брата. В этот период, пишет Мария Александровна, «Мария Фед[оровна] часто присылала за нами и увозила с собой в театр или просто к себе, вообще заботилась о нас очень».

В последней трети XIX столетия увлечение театром среди купечества стало повальным. Все сколько-нибудь видные коммерсанты были абонированы в крупнейших московских театрах, некоторые ценители специально ездили в Петербург, чтобы присутствовать на выдающихся постановках. Постепенно, к концу 1870-х годов, страсть к театру из пассивной превращалась в активную. Молодые купцы пришли к мысли: мало смотреть на постановку, надо в ней участвовать! Первые театры в купеческих домах появились в 1850-х годах. Так, тринадцатилетняя Варвара Алексеевна Хлудова (в замужестве Морозова, известная меценатка) упоминала в своем дневнике от 10 сентября 1861 года о театре чаеторговца Сергея Васильевича Перлова. Купец привез в дом Хлудовых декарации для спектакля.[57] Затем задело взялись члены Абрамцевского кружка: Савва Иванович Мамонтов, его супруга Елизавета Григорьевна, а также художники из их ближайшего окружения: И. Е. Репин, В. Д. Поленов, В. М. Васнецов, И. И. Левитан, К. А. Коровин, М. А. Врубель, В. И. Суриков и многие другие. Их совместными усилиями в московском доме Мамонтовых, а также в имении Абрамцево начали ставиться рождественские любительские спектакли. Эти спектакли выросли из воскресных «чтений» и «живых картин», в которых участвовали художники и члены семейства — от мала до велика. Впоследствии на основе этих спектаклей появится мамонтовская опера: сперва — итальянская, затем — частная русская, ставшая крупным культурным явлением 1880–1890-х годов. Ее главным принципом будет реализм в декорациях и костюмах — в противоположность грубой условности постановок Императорских театров. Русская опера С. И. Мамонтова окажет колоссальное воздействие на театральную жизнь, в том числе — на будущий МХТ.

Но это все будет потом. А в конце 1870-х, с мамонтовских любительских спектаклей, среди московского купечества началась настоящая «мода» на создание собственных театров. Небольшие деревянные театры, где играли члены купеческих семейств, существовали в имении Якунчиковых Введенском (под Звенигородом) и у Алексеевых в Любимовке.

Морозовы собственного театра не создавали, но тем не менее театральная мода их тоже коснулась. Не зря граф Д. А. Олсуфьев впоследствии скажет: «Дом известного купца-мецената Саввы Мамонтова давал тогда тон московскому купечеству. Оттуда, я думаю, и литературно-театральные увлечения Морозова, и его сближение с Художественным театром». Идея о театре проникла в головы Морозовых и — проявилась в попытке поставить любительский спектакль. Проникла не прямым, а, скорее, окольным путем.

Как ранее было отмечено, купеческая среда была довольно замкнутой. Благодаря этому новые веяния распространялись среди ее представителей моментально, как пожар по сухой траве. Уже говорилось, что молодые Морозовы, вероятно, общались с Алексеевыми; общались они и с Якунчиковыми, которые являлись дальней родней сестер Крестовниковых. Идея устроить спектакль своими силами возникла вскоре после костюмированного бала, имевшего большой успех. В подготовке спектакля принимали участие Крестовниковы и члены многочисленного семейства Морозовых, в том числе успевшие обзавестись собственными семьями.

«Репетиции устраивались по субботам или накануне праздников, с тем чтобы нам удобнее было на них участвовать, у Морозовых в зале… Но одна только пьеса шла как следует… это «Назвался груздем — полезай в кузов». Главные роли исполняли Таня и Ив[ан] Васильевич Каретников]. Они должны были и на сцене играть почти то же, что и в жизни, а потому это им вполне удавалось». По-видимому, для участников постановки был важен не столько результат, сколько сам процесс. Талантливых актеров среди них не было, режиссировать процесс тоже было некому, поэтому к репетициям «актеры» относились легкомысленно. «Остальные пьесы постоянно менялись. Дошли до того, что просто брали книги и, ни разу не видав роли и не зная ее содержания, выходили и репетировали. Конечно, все это кончалось страшным хохотом и пустяками. Савва подносил мне к носу пачку страшно вонючих спичек вместо одеколона, и я вместо обморока начинала чихать, или вместо корзины цветов притаскивали и подавали кадку с каким-нибудь растением, которую сами едва-едва могли поднять. Но никто на это не обижался. Никто из нас всерьез и не надеялся довести дело до конца. Скоро кто постарше даже перестал ездить на эти репетиции, а мы съезжались каждую субботу, и так как была всё исключительно молодежь, то и время проводили очень хорошо».

В итоге спектакль так и не состоялся, но сам факт его подготовки — важное явление в жизни Саввы Тимофеевича. Уже в раннем возрасте — ему тогда было около 16 лет — Морозов оказался вовлечен в современную ему театральную и, шире, культурную жизнь Первопрестольной. Видимо, позднее юношеские воспоминания о театре окажутся столь сильны, столь притягательны, что окажут решающее влияние на поступки уже взрослого человека.