Алексей Тимофеев - Покрышкин

• Название: Покрышкин
• Автор: Алексей Тимофеев
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4444-0855-1

Кадры решают все. А в переломное время, в экстремальных ситуациях, герои решают все, — считает автор книги о маршале авиации А. И. Покрышкине.

Именно Покрышкин стал ярчайшим выразителем тех перемен, которые сделали нашу армию 1941 года армией 1945 года. Он был первым из когорты тех, кто сломил боевой дух люфтваффе. По свидетельству известного ученого Ю. Н. Мажорова, который в годы войны служил в 1-й отдельной радиобригаде Ставки ВГК, лишь в трех случаях немцы переходили с цифровых радиосообщений на передачу открытым текстом: «Ахтунг, партизанен!» (внезапное нападение партизан); «Ахтунг, панцер!» (прорыв советских танков) и — «Ахтунг, Покрышкин!».

Знаменитый летчик никогда не был баловнем судьбы. Да и не могла быть легкой жизнь у человека, который, как говорит о нем один из его учеников, генерал-полковник авиации Н. И. Москвителев, «ни разу нигде не покривил душой, не сказал неправду». О многих перипетиях жизни летчика и военачальника впервые рассказано в этой книге.

Редчайшее сочетание различных дарований — летчика-аса, аналитика, командира, наставника — делает личность Покрышкина единственной в своем роде. Второй наш трижды Герой И. Н. Кожедуб всегда говорил, что учился у него воевать и жить, быть человеком…

Книга издается к 100-летнему юбилею Александра Ивановича Покрышкина.

---

За блестящими фасадами Николаевского проспекта открывался мир хижин и избушек, в котором жили трудно, очень тесно и небогато. К тому же в городе отсутствовал водопровод, грязь стояла непролазная. Случались и большие пожары.

…В воскресенье 29 августа 1911 года летчик Я. И. Седов, совершая турне по Дальнему Востоку и Сибири, демонстрировал перед новониколаевцами полеты на самолете «Фарман». (В годы Великой Отечественной войны Я. И. Седов работал на Новосибирском авиазаводе и встречался с приезжавшим в город А. И. Покрышкиным.) С началом Первой мировой войны в городских кинотеатрах среди других военных фильмов показывали и «Бой в воздухе».

Глядя на витрины торгово-купеческой богатеющей части города, наверно, и возникла у возчика Ивана Петровича Покрышкина мысль со временем определить самого толкового из сыновей в счетоводы, вывести таким образом в люди. А покружившая в небе для развлечения публики этажерка аэроплана казалась барской прихотью, баловством…

Считать же в Новониколаевске было что. Через город отправлялось в разные российские губернии и за рубеж знаменитое по своим качествам сибирское масло, о котором П. А. Столыпин говорил, что оно дает в казну больше средств, чем сибирское золото. О муке и говорить нечего. Город вырос на ней. Хорошие урожаи отборной пшеницы собирали на сибирских целинных землях и везли в город на Оби, откуда открывались все пути. Мукомольное дело составляло 70 % всей промышленности Новониколаевска, производившей в 1913 году до 12 миллионов пудов муки в год (треть помола всей Западной Сибири). Высочайшее качество этой муки ценили и в России, и за ее пределами. Так на Брюссельской международной выставке в 1907 году «Новониколаевское мукомольное товарищество» получило Большую Золотую медаль и «Почетный Крест». Один из сибиряков вспоминал: «А какие были хлеба! Какие караваи! Нажмешь на буханку с силой, продавишь до донышка, а она спружинит — и тут же выправится. Вот какая силища была в этих хлебах!»

На богатырских сибирских караваях, в самой гуще народной жизни, под плеск бьющейся о гранитные камни речной волны и колокольный звон, под резкие гудки паровозов рос и набирался силушки Саша Покрышкин. Родился он, как говорила мать Ксения Степановна, в своем доме, при помощи повивальной бабки. Родился «в рубашке», что по народным наблюдениям обещало ему защиту и удачу.

II. Земля богатырей

Папа был настоящим сибиряком — сильным, мужественным, немного суровым. Его предки переехали в Сибирь из Вятской губернии… Вятка… Вятичи… В этих словах есть что-то исконно русское, уходящее корнями в седую древность.

С. А. Бородина (Покрышкина). Об отце

Весь облик, вся жизнь Покрышкина несут на себе неизгладимую сибирскую печать. Знак особой закалки, которая ощутима во всех, кто родился и вырос в Сибири, из каких бы краев и земель не прибыли сюда его родоначальники. Неслучайно автор-составитель народной книги воспоминаний «Мой Новосибирск» Татьяна Иванова считает новосибирцев новым сообществом — стремительным, бодрым и жизнестойким: «Я всегда поражалась, бывая в других городах и дожидаясь своего рейса в аэропортах, как выхватывала взглядом из пестрой и многоликой толпы земляков. И верно: именно эти, выделенные мной люди, выстраивались в очередь на регистрацию на новосибирский рейс!»

И все же грех забывать своих предков, хотя мало кто из нас может заглянуть в глубины родословной. Александр Иванович Покрышкин, вся жизнь которого прошла, как говорил он, на повышенных скоростях и перегрузках, писал кратко в «Небе войны»: «Деда я не помнил. Но бабушка очень много рассказывала о нем. Из ее воспоминаний я знаю всю историю его жизни, мытарств в поисках счастья в неведомых краях суровой Сибири. В неурожайный год — такие бедствия часто охватывали районы Центральной России — дед с бабушкой и малышом сыном, моим будущим отцом, с толпами голодающих направились из родной Вятской губернии в Сибирь».

Следует сказать, что многие вятичи, через землю которых не один век проходил Великий сибирский тракт, в раздумье поглядывали на простор, открывавшийся на востоке…

О происхождении своей фамилии Александр Иванович оставил запись в одном из блокнотов:

«В 14(15) лет, работая подручным кровельщика у моего дяди Пети, я наблюдал за кувырканием уже боевых самолетов-истребителей, чем вызывал ворчание в свой адрес.

— Ты что же, ошалел совсем? Куда задираешь башку? Свалиться с крыши хочешь и убиться? О чем ты мечтаешь? Ты должен быть отличным мастером-кровельщиком, как твои родители и прадеды.

Они всегда клали печи, печные трубы и крыши. Оттуда пошла и наша кличка Покрышкины, которая, как водилось на Руси, потом стала и фамилией».

Вятская земля, какой знают ее с далеких времен — это северный русский простор, холмы, поросшие дремучими хвойными лесами, древние курганы, долины полноводных рек, изобилие дичи и рыбы. Вятка — свободная страна, не знавшая крепостного права, освоенная новгородскими ушкуйниками, плывшими с запада на стругах. Здесь не было князей, а правило народное вече. Сюда устремлялись непокорные беглые крестьяне, здесь спасались от набегов кочевников. Одни вятичи знали дороги в своих знаменитых болотах и чащобах.

Славилась Вятка промыслами, умельцами — корабельными плотниками, мастерами деревянной и глиняной игрушки. В Нолинском уезде, откуда вышли Покрышкины, согласно словарю Брокгауза и Ефрона, делали хорошую мебель, телеги, а потом и экипажи.

В старинном гербе Вятки объединились духовное и военно-оборонительное начала. Взгляд человека современного может, пожалуй, увидеть и военно-воздушный мотив… На золотом щите — с правой стороны из облаков выходит рука, держащая вытянутый лук со стрелою. Над рукой, в верхней части щита — крест. В гербе губернии щит венчает императорская корона, золотые дубовые листья перевиты андреевской лентой.

В гербе Нолинска сверху — герб Вятки, а в нижней части на голубом поле — летящий лебедь, «которыя птицы, не останавливаясь в окрестностях сего города, мимо пролетают…»

Жили вятичи патриархально и бедно, причина чему — суровый континентальный климат, скудные подзолистые и суглинистые почвы. Это заставляло много думать о хлебе насущном, подталкивало к движению… Легко снимались с места вятичи, в первую очередь самые беспокойные и предприимчивые.

Есть в книге современного писателя-вятича Владимира Крупина и такая мысль, возникшая на берегу родной Вятки, так и не перегороженной плотинами электростанций: «Да, если мои предки жили у такой реки столетиями, они невольно стали походить на реку — спокойную со стороны, но напряженную, сильную, неостановимую». Наверно, можно отнести эти слова и к судьбе Александра Ивановича Покрышкина, выросшего у Оби, служившего на берегах Камы, Невы, Кубани, Волги, Дона, Днепра. Совсем рядом с его могилой, за оградой Новодевичьего кладбища — не столь могучая, но несущая свои воды мимо дворцов и стен Кремля Москва-река…

И без лесной стихии Покрышкин себя ощущал не лучшим образом, всегда стремился побывать в лесу в дни отдыха. Как он писал, вспоминая на закате жизни детство: «Еще школьником, с соседским сверстником Сашей Мочаловым, набрав в узелки пирогов с калиной и черемухой, шанег с творогом, мы вскакивали на подножки вагонов проходящих на восток поездов и уезжали на сотни километров в тайгу. Бродили по лесам, ловили в таежных речушках рыбу и пекли ее на костре, ночевали в шалашах из веток».

Александр Иванович любил рассказ В. Г. Короленко «Лес шумит» (Полесская легенда): «Лес шумел… В этом лесу всегда стоял шум — ровный, протяжный, как отголосок дальнего звона, спокойный и смутный, как тихая песня без слов, как неясное воспоминание о прошедшем. В нем всегда стоял шум, потому что это был старый, дремучий бор, которого не касалась еще пила и топор лесного барышника. Высокие столетние сосны с красивыми могучими стволами стояли хмурой ратью, плотно сомкнувшись вверху зелеными вершинами».

Все драматическое действие классического рассказа В. Г. Короленко сопровождается музыкой этого «старого, дремучего бора», достигает апогея на фоне разразившейся бури: «А в лесу, казалось, шел говор тысяч могучих, хотя и глухих голосов, о чем-то грозно перекликавшихся во мраке… Потом на время порывы бури смолкли, роковая тишина томила робеющее сердце, пока опять поднимался гул, как будто старые сосны сговаривались сняться вдруг с своих мест и улететь в неведомое пространство вместе с размахами ночного урагана».

Много веков завораживал на Севере русского пахаря лесной шум, разнообразие которого зависит от погоды и характера леса…

Лес давал возможность побыть одному или в кругу самых близких людей, прийти в себя, подумать — поразмыслить. Во время послевоенной службы в Киеве Александр Иванович любил с семьей приезжать «в гости к дубу». Могучий дуб стоял на поляне у старого русла Днепра…