Эдуард Геворкян - Цезарь

• Название: Цезарь
• Автор: Эдуард Геворкян
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: ISBN 978-5-9533-4545-3

История Рима насыщена событиями и персонами, которым уместно определение — судьбоносные! Именно судьбоносные, поскольку облик современного мира, без всяких преувеличений, формировался в ту эпоху. В свою очередь Гай Юлий Цезарь — знаковая фигура, своего рода «точка сборки» западной цивилизации. Именно цезаризм стал движущей силой развития Европы на многие века и тысячелетия. Героизация Цезаря во многом определила его образ — великий деятель, вершитель великих деяний во времена великих событий. В отличие от многих других, которые запомнились лишь одной или двумя характерными чертами, как правило, злодейского свойства, Гай Юлий вполне человечен. Но почему же именно он так основательно запечатлелся в массовом сознании, а не Помпей, прозванный Великим, или чудовищно богатый Красс, победитель Спартака? Ведь это были деятели, вполне равные ему по способностям и силе. Но они остались только фоном, декорацией для главного героя лишь потому, что в итоге проиграли Цезарю и, несмотря на былые заслуги, так и остались в его тени.

---

Момент настает, когда Гракх пытается провести закон о распространении прав римского гражданина на всех италиков — союзников Рима. За пару лет до этого консул Фульвий Флакк уже пытался это сделать, но закон благополучно провалили, к возмущению жителей Италии. Два города — Аскул и Фрегеллы — даже восстали, но римляне жестоко подавили бунт, и устрашенное население на время притихло.

Не удалось провести законопроект о гражданстве и Гракху. Он вполне мог бы восстановить несколько пошатнувшийся авторитет, но вместо этого соглашается на предложение сената отправиться в Африку на семьдесят дней, чтобы основать там новые колонии. Гай имел право отказаться от этой «командировки», поскольку, по обычаям, народный трибун не должен был выходить за пределы города, но не сделал этого.

А его враги как раз в это время сообразили, как справиться с народным любимцем, и решили, если можно так неблагозвучно выразиться, «перепопулярить популяра». Они делают ставку на другого народного трибуна, Ливия Друза, которому успех его товарища по трибунату встал поперек горла. И вот Друз выдвигает еще более радикальные предложения, чем сам Гракх. Землю — крестьянам! То есть не просто выдавать наделы в пользование, а отдавать в частную собственность. Хочешь — паши, не хочешь — продай. И никаких налогов с продажи! Крупные землевладельцы, да и средние, из всадников, пришли в восторг — это открывало невиданные перспективы для скупки земель за бесценок. Народ же, как всегда, не сообразил, что к чему. Играя на самолюбии горожан, Друз быстро убедил их, что предоставление равных с ним прав невесть кому наносит ущерб чести и достоинству римлянина, и переманил их на свою сторону.

Одним словом, когда Гракх вернулся в Рим, дело было практически сделано, закон о предоставлении гражданства союзникам не прошел. Не прошли и другие законы, которые после своего возвращения пытался провести Гракх. Самым сильным ударом по его самолюбию стал провал на выборах. В третий раз народным трибуном его не избирают. Мало того, консулом избирают его лютого врага Луция Опимия.

Оптиматы начинают подкапываться под реформы, один за другим отменяются законы Гракха, пока еще не самые важные. Опимий провоцирует Гракха на силовое противоборство, но Гай не собирается повторить ошибку Тиберия. Тем не менее группа его сторонников при весьма подозрительных обстоятельствах все же устраивает стычку со сторонниками Опимия. Сам Гай не участвовал в схватке и даже, по преданию, хотел покончить с собой, но друзья отняли у него меч. О гибели Гракха нет единого мнения: по одной версии, враги настигли его у моста и там закололи, по другой — вместе с верным рабом Филократом он добирается до рощи, посвященной фуриям, и там, проклиная римский народ, велит рабу заколоть его. Филократ исполняет приказ, а затем и себя лишает жизни. Почти три тысячи сторонников Гракха были казнены без суда. За голову Гракха было обещано золото — по весу. И будто бы некто Септумулей, чтобы получить побольше, вынул мозги и вместо них залил в череп реформатора расплавленный свинец.

У трибуна Друза альянс с оптиматами закончился скверно — в толпе его кто-то незаметно ударил ножом, Друз еле добрался до дома и умер от потери крови. Он пережил Гракха лишь на десять лет. Это убийство дорого обойдется Риму, поскольку послужит одной из причин так называемой Союзнической войны. Но о ней чуть позже…

Возможно, история о проклятии Гракха, который сулил народу вечное рабство за неблагодарность и измену, всего лишь красивый вымысел. Тем не менее фурии — богини возмездия, мщения — обрушились на головы римлян с новой силой. Их орудием стал Гай Марий.

Восхождение Гая Мария

У римской аристократии, что греха таить, были поводы источать злобу на Гракхов — они были плоть от плоти римской знати, а реформы, с точки зрения сенаторов, велись для того, чтобы на волне народного почитания захватить единоличную власть, стать тираном. Как мы уже знаем, боязнь тирании у римлян основывалась на здравом смысле — они предпочитали, чтобы у каждого был шанс в свой черед получить свою долю доходов, почестей, славы. Такая конкурентность позволяла римлянам веками не только противостоять угрозам внешнего мира, но и успешно оттяпывать лакомые куски этого мира и присоединять к себе. Но государственный механизм начал давать сбои — интриганство и грызня сенаторов между собой существенно ухудшили систему принятия решений.

Оптиматы хоть и прижали популяров, но все же остереглись резко свернуть реформы Гракхов. К тому же сословие всадников и римская чернь могли в любой момент прибегнуть к насилию, если бы им показалось, что Сенат собирается лишить первых — преференций, а вторых — подачек.

Гай Марий был, что говорится, человек из народа, выскочка или, как говорили римляне, «новый человек» — homo novus. В отличие от Гракхов — утонченных аристократов при всем их популярстве и принадлежности хоть и к знатному, но плебейскому роду, Марий всегда подчеркивал свою прямоту, граничащую с грубостью, простоту манер и скромность в быту. Известно, что он скептически относился к увлечениям римлян греческой культурой, сам же греческого языка не знал, полагая, что победителям нечему учиться у побежденных.

Точный год его рождения неизвестен, это либо 157 либо 156-й до P. X. Он появился на свет в местечке Цереаты, что недалеко от города Альпино, в бедной семье. Толчком к началу его карьеры якобы послужили слова Сципиона Эмилиана, разрушителя Карфагена, у которого Марий служил во время военных действий в Испании при подавлении восстания иберийских племен. Когда во время пирушки у Сципиона какой-то льстец сказал, что вряд ли у римского народа будет еще один защитник, подобный полководцу, тот ответил: «Будет, и, быть может, даже он», указав при этом на Мария. Скорее всего, Сципион имел в виду что-то вроде скромного «на моем месте может быть любой римлянин» и вряд ли подозревал в тот момент, как слово его отзовется. Марий же воспринял эти слова не только как предзнаменование, глас божества устами воинского начальника, но и как руководство к действию.

Звезда Мария стала восходить во время так называемой Югуртианской войны.

Нумидийский царь, умирая, разделил свое владение между двумя родными сыновьями и Югуртой — усыновленным племянником, весьма многообещающим, талантливым юношей. Таланты его проявились столь быстро, что вскоре один из наследников был убит, а второй успел сбежать в Рим, чтобы пожаловаться Сенату на притеснения. Югурта, зная роль золота в качестве смазки для шестеренек механизма власти, щедро одарил нужных людей, и сенаторы поделили нумидийское царство на двоих, причем Югурте достался самый жирный кусок. Но Югурте этого мало, и он затевает войну со сводным братом. Тот опять жалуется в Рим. Прибывает сенатская комиссия, затем другая, но остановить зарвавшегося царя они не могут, тот захватывает столицу противника, убивает его, а заодно и италийцев, которые имели несчастье служить наемниками или просто вести на африканском побережье торговлю.

Историки полагали, что на самом деле разделение Нумидии на три царства было инспирировано римлянами, не желающими, чтобы у них под боком было хоть и союзническое, но все же независимое государство. По всей видимости, Югурте были известны замыслы римлян, к тому же их ростовщики и торговцы вели себя в Нумидии весьма бесцеремонно.

Впрочем, сенаторы с большим удовольствием закрыли бы глаза на этот инцидент, но гибель италийцев и римлян вызвал большой шум, да и коммерческие интересы крупных торговцев были ущемлены. Не желая распалять жителей итальянских городов, и без того имевших зуб на Рим из-за нежелания предоставить им права гражданства, Сенат объявляет злокозненному Югурте войну.

Это была странная война.

Римская армия в это время находилась в сильном расстройстве. Гай Гракх так и не успел развить военную реформу, обедневшие граждане лишились возможности служить, другие и вовсе не рвались в ряды легионеров, дисциплина расшатывалась на глазах, командиры были озабочены подсиживанием друг друга и личным обогащением. Положение дел ухудшало и поражение в 113 году до P. X. при Норее, которое нанесли римской армии кимвры и тевтоны — германские племена, впервые вторгшиеся на территории, подвластные Риму. Сенат, разумеется, не мог знать, что это вторжение с северных границ — первый камешек, который вызовет лавину, на века определившую новую геополитическую конфигурацию Европы. Пока их больше занимают события в Северной Африке.

Итак, для того, чтобы привести в чувство Югурту, Рим направляет большое и сильное войско. Против него нумидийский царь выставляет свою казну, и — о, диво — командующий римскими войсками неожиданно заключает с Югуртой мир, причем на почетных условиях.

Это было слишком даже для златолюбивых граждан и сенаторов — столь очевидное падение нравов наносило тяжелый урон престижу Республики, ее добродетели попросту вываливались в грязь! Начинается судебное разбирательство, Югурту вызывают в Рим для дачи показаний. Возможно, сенаторы были уверены, что мятежный царь проигнорирует приглашение, а это даст им возможность разобраться в своем кругу с продажными полководцами, а потом снова начать военные действия. Но не тут-то было!