Сергей Утченко - Тайны политических убийств

• Название: Тайны политических убийств
• Автор: Сергей Утченко
• Жанр: История
• Год: 1997
• ISBN: 5-222-00158-Х

В сборнике документально-художественных повестей и отрывков из исторических романов и мемуаров писателей, журналистов и ученых рассказывается о покушениях на известных политических деятелен разных стран: Юлия Цезаря, Авраама Линкольна, премьер-министра Франции Луи Барту, Александра II, Петра Столыпина, минского губернатора Курлова, Льва Троцкого, Джона Кеннеди.

В книге представлены и материалы о покушавшихся: Джоне Бутс, Дмитрии Богрове, Игнатии Гриневицком, Александре Измайлович.

---

— А сейчас перейдем к делу! Я предлагаю вам временно покинуть страну и отправиться в Чили. Там вы сможете заниматься живописью. С чилийским правительством мы договорились. Завтра вы с женой и дочерью на самолете вылетаете в Гавану. Там получите билет до Сантьяго. Не считайте это изгнанием. Примите как меру, предназначенную обезопасить вашу жизнь.

Это, конечно же, было куда лучше, чем представать перед судом. Я тут же согласился, но сказал, что меня собираются отпустить под залог и десять тысяч песо уже внесены. Президент заверил, что эта сумма будет возвращена, а стоимость билетов оплатит государство. Я улетел. Было много разных приключений, но три года я прожил в чилийском городе Чильяне.

В июне 1957 года Давид Альфаро Сикейрос сделал мне очень неожиданное признание… Но прежде должен объяснить читателю ситуацию, в которой я тогда оказался.

В то время, в мае и в июне, Народный антикоммунистический фронт Мексики использовал страницы ряда столичных газет для открытых нападок на меня, требуя высылки из страны как персоны нон грата.

Так, 18 мая солидная газета «Эксельсиор» писала о студенческих беспорядках в городе Гвадалахаре, упоминала имена тех, кто будто бы их затеял, и сообщала читателям: «Однако за их спинами стоят два человека, почти никому не известные: Юрий Папоров и Николай Трофимов, оба атташе Посольства СССР в Мексике. В действительности же они являются агентами МИДа, то есть контрразведывательной советской организации».

Противник был слаб, коль скоро во имя преследуемой им цели валил в кучу все, о чем имел смутное представление.

Другая, не менее популярная «Новедадес» 20 мая сообщила: «…мы располагаем неопровержимыми сведениями о том, что Юрий Папоров на протяжении января, февраля и марта месяцев несколько раз бывал в Гвадалахаре… и теперь приезжал в апреле, когда начались беспорядки, в результате которых пролилась кровь местных студентов».

Все в посольстве знали, что в Гвадалахаре с лекцией я выступал год назад, и последнее время там не бывал и никакого отношения к студенческим волнениям не имел. Между тем в той ситуации мне следовало чаще бывать на людях, но теперь уже не одному. И вскоре к неприятному ощущению от пребывания под обстрелом прибавилось чувство горечи. Вчерашние друзья и единомышленники «стеснялись» теперь выходить со мною вместе за пределы посольства.

Вот такая была обстановка в Мексике, когда мой хороший знакомый Давид Альфаро Сикейрос тайно, через свою жену, совершенно неожиданно назначил мне встречу.

Мне позвонила знакомая журналистка и сообщила, что со мной срочно хочет свидеться жена Сикейроса. Это известие вызвало у меня недоумение: мы с Сикейросом договорились провести вместе предстоящую субботу, съездить за город. В чем смысл поспешного и столь тайного свидания?

В доме журналистки меня ждала Анхелика Ареналь. Она тут же усадила меня в свой автомобиль и повезла какими-то неведомыми прежде улочками в кафе, где нас ждал Давид.

Когда мы вошли в помещение, он стоял у огромного окна, укрывшись шторой, и внимательно глядел на улицу. Указав нам рукой на занятый им столик, Давид еще минуту-другую явно убеждался в том, не привезли ли мы за собой «хвоста».

Меня эта ситуация несколько начинала волновать, а когда Давид пошел ко мне с раскинутыми руками для объятия, совершенно не так, как он это делал прежде, я понял, что сейчас произойдет что-то важное.

— Наконец! Я ждал этого момента столько лет! — взволнованно и страстно, как умел это делать Давид Альфаро Сикейрос, заговорил он. — Вся наша группа в порядке! Мы можем начать действовать хоть завтра!

Признаюсь, я с трудом не потерял контроля над собой, а Сикейрос продолжал:

— Мы покажем этим писакам! У нас есть силы зажать им рот! Наконец-то, Юрий, наконец! Давай указания!

Я собрался с духом. Следовало немедленно остановить Сикейроса, а то он наговорит такое, что мне потом будет не просто справиться с грузом, наваленным им на меня.

— Давид! О чем ты? Прости, ко я тебя совершенно не понимаю. Что такое ты говоришь? — Для вящей убедительности я сделал испуганное лицо и в недоумении развел руками.

— То есть как? — с искренним удивлением спросил Сикейрос и, обмякнув, опустился на стул.

— Просто не понимаю тебя, Давйд. Погоди… или… Ты что, всерьез принял газетные публикации? Ну, знаешь! — Я уже обрел спокойствие. — Кто-либо другой, но не ты мог попасться на эту удочку.

— Не ври! — Сикейрос не хотел поверить в ошибку. — Неужели? Юрий, прошло столько лет. После смерти Троцкого все связи потеряны, и я никак не могу их найти.

— Давид, дорогой, в этом, поверь, и я не смогу тебе помочь. Извини! Однако вот ведь как действуют на людей платные публикации. Над этим надо задуматься. — И далее я постарался перевести разговор на другую тему.

Однако Сикейрос не сдавался, и тогда я попросил его рассказать мне, как было им организовано и совершено покушение на Троцкого. Это до конца остудило заговорщика, потому как он поведал мне без деталей известную из прессы версию, изложенную им во время следствия.

Новым в рассказе сквозила открытая неприязнь к Диего Ривере, который благодаря моим стараниям несколько месяцев провел в Москве, после того как его кожное раковое заболевание отказались лечить американские врачи.

Соперничество двух крупных художников и двух очень своеобразных людей продолжалось…

На прощание я сказал:

— Прошу тебя, Давид, выбрось из головы. В этом деле я тебе не помощник.

Подобным заявлением я лишил себя возможности провести ближайшую субботу в компании Сикейроса. На следующий день в посольство позвонила Анхелика и с извинениями сообщила, что Давиду нужно срочно выехать на несколько дней в другой город.

Я долго не размышлял. Тут же набрал номер телефона Диего Риверы и договорился провести освободившуюся субботу вместе с ним.

Мне было интересно, что скажет по поводу казуса, случившегося между мной и Сикейросом, этот человек.

Весь вечер пятницы я провел в университетской библиотеке. Я намеревался совершить «преступление» почище случайного проезда на машине мимо бывшего дома Троцкого. Правда, в тот вечер мне уже было известно, что там продолжала жить вдова, и появление поблизости машины с номерным знаком советского посольства могло быть истолковано как факт готовящегося на нее покушения.

В библиотеке я впервые держал в руках дюжину «подрывных», «контрреволюционных», «антисоветских» книг, необходимых мне, чтобы на следующий день, в субботу, быть подкованным в разговоре с Диего Риверой о причине приезда Троцкого в Мексику.

В общении с Риверой всегда следовало помнить слова, сказанные им Маяковскому во время пребывания поэта в Мексике: «Имейте в виду, и моя жена это подтвердит, что половину из всего сказанного я привираю».

Я увлекся чтением и… мгновенно покрылся холодным потом, когда на мое плечо легла чья-то рука. Это был мой друг известный поэт Эфраии Уэрта. Он, увидев книги, лежавшие на моем столе, тут же вывел меня в коридор и рассказал «историю, которую тебе никто не расскажет», — о романе Фриды Кало и Льва Троцкого. Фрида Кало, весьма своеобразная художница, была в конце тридцатых годов женой Диего Риверы.

К закрытию библиотеки я уже знал, что в августе 1936 года Троцкий, находясь в Норвегии, сразу, как только отправил в издательство рукопись книги «Что такое СССР и куда он идет?» (более известной на Западе под названием «Преданная революция»), вместе со своим другом Конрадом Кнудсеном поехал отдохнуть к нему на небольшой островок. И буквально следующей же ночью группа переодетых в полицейскую форму сторонников Видкуна Квислинга (организатора и лидера фашистской партии Норвегии, оказавшей в будущем активное содействие захвату страны Гитлером) ворвалась в дом Кнудсена. Однако дочь норвежского коммуниста сумела не допустить нападавших в комнату, где работал Троцкий. Эта смелая женщина подняла на ноги соседей, и штурмовики вынуждены были бежать. Троцкому стало ясно, что в этом случае нападавшие не стремились разделаться с ним, а лишь искали доказательства участия Троцкого в политической жизни Норвегии, что нарушало условие его пребывания в этой стране и могло быть использовано как предлог для его изгнания. Для них, норвежских фашистов, Троцкий тоже был врагом.

Там, на заброшенном островке, Кнудсен 15 августа услышал по радио сообщение, что в Москве должны предстать перед судом Зиновьев, Каменев и еще 14 человек, планировавших убийство Сталина, и что Норвегия объявляется страной, откуда Троцкий руководил заговорщицкой организацией и посылал убийц к вождю народов.

Троцкий немедля направил в прессу заявление, что Сталин «намерен устроить фарс, которого не знала мировая история», и готовит судебный процесс с целью подавить недовольство его политикой. Троцкий впервые громко, на весь мир заявил: «Созданная Сталиным партийная бюрократия считает любую критику и любую форму оппозиции заговором против режима».