Михаил Терентьев - Хивинские походы русской армии

• Название: Хивинские походы русской армии
• Автор: Михаил Терентьев
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9533-5068-6

С 1839 по 1840 год и в 1873 году русская армия предприняла походы против враждебного Хивинского ханства, целью которых было прекратить грабежи, освободить пленных и обеспечить спокойствие и торговлю в степных областях. Ценой невероятных усилий и огромных потерь русским солдатам удалось победить врага и заставить хивинцев подписать мир. Эта книга — часть капитального труда «История завоевания Средней Азии», который в последний раз издавался в 1906 году. Ее автор, генерал-лейтенант М.А. Терентьев, известен не только как военный историк, но и как создатель первого учебника русского языка для среднеазиатских школ.

---

В 1825 г., тотчас по возвращении Берга, 11 марта полковник Щапов с 500 казаками и 2 орудиями быстро двинулся из форпоста Кош-Уральского, расчебарил аулы сообщников Юлашана, взял 128 человек пленных и 21-го числа был уже дома.

В 1831 г. 16 августа из Кизильской крепости высланы были 50 человек конной пехоты, 100 казаков, 300 башкир и 2 орудия с полковником Генсом для рекогносцировки рек: Карт, Аят, Суюндук.

Хотя эти волнения и беспорядки были прекращены вооруженною рукою, а между тем грабежи и увоз людей на Каспий не только не прекращались, но еще усилились. Дерзость хищников дошла до того, что, например, весною 1836 г. был захвачен смотритель эмбенских вод, а осенью — командир 4-пушечного бота со всею командою, с орудиями и со шлюпкою. Полагали тогда, что число наших пленных в Хиве доходило до 2000 душ, да вдвое или втрое против этого числа, вероятно, погибли при захвате и во время обратных походов или от изнурительных работ во время неволи.

В 1836 г. предпринята была весьма замечательная зимняя экспедиция по льду на полуостров Бузачи (в Каспийском море) для наказания киргизского рода адаевцев, у которых преимущественно находили убежище морские разбойники и эмиссары хивинские. Отряд уральских казаков под начальством полковника Мансурова, из 1 штаб-офицера, 10 обер-офицеров, 9 урядников и 530 казаков, выступил 20 декабря из Гурьева и направился морем по льду на санях к укреплению Ново-Александровскому, где были заготовлены для отряда продовольственные запасы. За Прорвинскими островами сильные ветры взломали лед и 1 1/2 сотни были мгновенно оторваны и унесены на льдинах в открытое море. Было от чего прийти в отчаяние непривычному человеку, но уральцы выросли в борьбе со стихиями и тотчас нашлись: они связывали льдины арканами с помощью втыкаемых в льдины пик и устроили, таким образом, род ледяного моста до спертого у берега льда, на который и переправились, потеряв всего двух лошадей. 2 января 1837 г. отряд прибыл в укрепление НовоАлександровское и на другой же день выступил снова двумя колоннами через залив Кайдан. Киргизы никак не ожидали гостей в такую пору и потому были застигнуты врасплох: 53 человека пленных и множество скота были трофеями наших удальцов, сделавших в течение 20 дней до 1200 верст, зимою, при морозах не менее 15° Реомюра, и потерявших только двух человек умершими и нескольких ранеными.

В 1836 г. для наказания киргизов, ограбивших в Больших Барсуках наш караван, Перовский вызвал из башкир 1000 охотников и напустил их на виновных… Наказание было довольно чувствительно и не стоило нам ни гроша.

К башкирам придали, впрочем, для бодрости 30 пехотных солдат, посаженных на лошадей, и 2 пушки. Весь отряд был поручен генерал-майору Дренякину. Выступив 4 июля из Орска и Хабарной с продовольствием на 20 дней во вьюках (536 вьюков) и на 15 дней в обозе отряд догнал грабителей за Эмбою, в 500 верстах от линии, выручил пленных приказчиков, отбил товары, захватил главных разбойников и угнал скот на покрытие военных издержек и на добычу башкирам. Через 20 дней молодецкий поиск, сделав 1000 верст в оба конца, воротился на линию, потеряв только одного башкира! Два других отряда — войскового старшины Осипова и подполковника Геке — также ходили расчебаривать киргиз за набеги; а подполковник Падуров с двумя сотнями слетал на р. Хобду разгонять хивинских сборщиков податей, пожаловавших обирать наших киргизов.

С 1837 г. в Оренбургской степи начались волнения, поднятие мятежным султаном Каипом, к которому вскоре присоединились два батыра: Исетай и Джуламан со своими шайками.

В 1838 г. снаряжена была большая экспедиция в степь для уничтожения партии Исетая и Джуламана, сильной и численностию (разбойников было до 3000), и сочувствием народа.

Исетай был прежде старшиною во Внутренней орде. Бежал он за Урал в 1837 году и соединился тут с давнишним беглецом султаном Каип Галиевым, разбойничавшим в 1832 году у линии, а потом сидевшим смирно в Хиве до 1835 года. В 1838 г., выдав за хивинского хана свою дочь, Каип получил звание хана западных киргизов и явился собирать с них подати.

Джуламан ушел от нас еще в 1820 году, после занятия нами илецкой линии, и с тех пор враждовал с нами.

Войска двинуты были тремя колоннами: из Орска пошло (в начале августа) 450 казаков и 50 конных стрелков с двумя орудиями, под начальством полковника Геке; вслед за ним двинулся из Орска же полковник Мансуров с 180 казаками, 500 башкирами и 150 человек пехоты при 4-х орудиях. Оба отряда имели провианта на два месяца. Геке соединился с султаном-правителем западной части орды Айчуваковым, напал врасплох на Исетая и разбил его наголову, причем сам Исетай был убит. У нас же ранено 7 человек.

Мансуров действовал также удачно в верховьях р. Иргиза и разгромил аулы рода Дюрт-Кары. Но, кажется, этот род не принадлежал к числу сторонников ни Исетая, ни Джуламана… Джуламан ушел за Эмбу, а главный руководитель волнений, султан Каип, бежал в Хиву.

Взамен этих предводителей тотчас явились новые: Касым — сын бывшего хана Средней орды Вали и, значит, внук Аблая, — и его сын Кенисара.

Кенисара прославился тем, что когда под Ташкентом был убит его брат, он заманил к себе в 1836 году 40 ташкентцев и вероломно зарезал их. Султан Касим, нуждаясь в порохе и свинце, отправился в 1840 г. в Ташкент с своим семейством и приверженцами. Ташкентский бек, мстя за 40 ташкентцев, также изменнически напал на аулы Касима и убил как его, так и всю семью и всю шайку…

Дойдя до р. Большого Иргиза, отряды принуждены были воротиться, потому что не захватили с собой теплой одежды (!), и люди стали сильно хворать. Таким образом, отряды не достигли цели, не усмирили непокорных, а только оттеснили их за Эмбу.

Третья колонна полковника Падурова, из 500 башкир и 50 человек конной пехоты при 2-х орудиях, выступила в начале июля из Никольского отряда, дошла до р. Малой Хобды, никого не встретила и также вернулась. Эта бесплодная экспедиция, казалось, должна была убедить, что действовать против степи набегами неразумно, ибо мятежники всегда заблаговременно уйдут, а на месте останутся только не считающие за собой никакой вины мирные кочевники. Единственное сколько-нибудь отвечающее цели средство заключается в устройстве укреплений на пути отступления мятежников или, наконец, в высылке постоянных отрядов на те же пункты. Еще лучше было бы, если бы летовки и зимовки кочевников лежали в пределах прочно занятой нами территории, оцепленной укреплениями, тогда кочевник не приобретал бы привычки подчиняться по очереди и нам, и соседям, то есть никому вполне. До 1838 г. мы не раз уже имели случай убедиться в невозможности гоняться по степям за ускользающим между рук противником. Ничего, кроме расходов казне, обоюдного разорения пограничным жителям и озлобления невинно потерпевших киргизов, не приносили наши экспедиции, а все-таки сидеть сложа руки, когда кругом идут разбои, не приходилось, и вот снова затягивалась старая песня без конца и без результатов, снова посылались отряды на военную прогулку!

6 марта 1838 г. из Николаевского укрепления выслан был для наказания Касыма Аблаева (отца Кенисары) на р. Улу-Тургай отряд из 1000 оренбургских казаков, 1000 киргизов и 800 башкир при 2 орудиях под начальством войскового старшины Лебедева. Лошади и верблюды мятежников к весне были весьма худы и не могли далеко уйти от многочисленного и легкого отряда, захватившего поэтому богатую добычу. Но благодаря неожиданному бурану и выпавшему снегу Лебедев должен был воротиться, не захватив Аблаевых.

Кенисара, дождавшись ухода русских подальше, ограбил наших киргизов, истребил пикет у Ключевской станицы, ограбил Троицкий караван на несколько сот тысяч рублей. Затем бросился на Эмбу, подкрался к отряду, заготовлявшему сено для хивинской экспедиции, и отогнал 3000 башкирских лошадей и 180 волов.

Тотчас высланы были опять отряды Лебедева, Жемчужни-кова и Падурова, но хищников и след простыл.

Из этого перечня видно, что даже в случае удачи набеги наши ни к чему не вели, кроме разорения: ограбив дочиста попавшихся на глаза и под руку киргизов, чаще всего ни в чем не повинных и потому не ожидавших грозы, так как виноватые почти всегда уходили заранее, мы сами толкали их на грабеж, потому что другого средства не умереть с голоду в степи и нет. Если удавалось отбить забарантованный скот, то отряд, считая его своей добычей, распоряжался им по-хозяйски — продавал с аукциона и т. п., так что скот редко попадал в руки прежнего хозяина. Чтобы избежать подобных злоупотреблений и оградить невинных, правительство запретило пограничным начальникам преследовать киргизов в аулы. Киргизы увидели в этом ослабление власти начальства и перестали слушаться, начали кочевать на луговых местах казаков оренбургской линии, а грабежи усилились. Перовский просил тогда разрешения принять свои меры, но уже не экспедиции, а экзекуции с содействием султанов-правителей. Предполагалось не отнимать у грабителей скот, а отбирать только подписку, что скот и все награбленное будет возвращено к такому-то сроку. Отряд должен был оставаться в степи до тех пор, пока требования пограничного начальства не будут удовлетворены. Здесь, очевидно, наказывались не киргизы, а те русские, которым доводилось участвовать в экзекуции.