Лев Соцков - Код операции - Тарантелла. Из архива Внешней разведки России

• Название: Код операции - Тарантелла. Из архива Внешней разведки России
• Автор: Лев Соцков
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-235-03009-1

На основе рассекреченных документов из архива Службы внешней разведки России рассказывается о крупной операции, цель которой — пресечение деятельности английских спецслужб против СССР и продвижение направленной информации в британские руководящие круги. Начатая в 30-е годы XX века, эта операция имела неожиданное продолжение после Второй мировой войны, а ее главные фигуранты оказались причастными к заметным политическим событиям на Ближнем Востоке и в Европе.

---

Из агентуры Богомольца Васильев знает только летчика Монинского гарнизона, так как он имел отношение к организации связи с ним и готовил связника.

Васильев показал, что в 1934 году Богомолец ушел с английской службы по причинам, ему непонятным, после чего стал сотрудничать с польской разведкой. В 1940 году он узнал от работника румынской военной разведки, что Богомолец успел выехать из Парижа до вступления в город немцев, а затем по своему английскому паспорту выехал в Каир. Понятно, что без разрешения английских властей, то есть без санкции Интеллидженс сервис, он сделать этого не мог, из чего можно заключить, что англичане все время продолжают его контролировать.

К «турецкому» периоду службы Гибсона относится любопытный эпизод, не имеющий прямой связи с самой операцией «Тарантелла», но заслуживающий тем не менее упоминания, коли мы взялись проследить судьбы ее участников.

14 февраля 1944 года начальнику внешней разведки НКГБ генералу Фитину доложили срочную телеграмму. В ней говорилось, что резидент Интеллидженс сервис в Турции, работавший там под дипломатическим прикрытием, сообщил официальному советскому представителю важную информацию. По словам англичанина, а это и был полковник Гибсон, в британское посольство обратился в прошлом руководящий работник германской разведки в Турции, но к тому времени порвавший со своей прежней службой — Фермерен, который сообщил сведения о деятельности абвера, СД и гестапо. Очевидно, сказал Гибсон, они могут представить интерес и для советской стороны. Он добавил, что без санкции Лондона не может рассказать о содержании полученных от Фермере-на данных, но имеет поручение сообщить, что такая информация в самое ближайшее время будет передана по официальным каналам.

Очевидно, англичане допускали возможность нашей осведомленности о переходе к ним немецкого разведчика и решили упредить события, информировав советскую сторону об этом в тех пределах, которые считали полезными для себя. Интуиция, надо сказать, их не подвела, хотя в то время они даже представить себе не могли масштабов проникновения советской разведки в британские секреты. Напомним, что к этому времени знаменитая «кембриджская пятерка» работала в полную силу; кроме того, имея своего человека в суперсекретном дешифровальном центре под Лондоном, Москва получила доступ ко всем расшифрованным немецким документам. В результате совершенно секретные материалы английской разведки ложились на стол Сталина почти одновременно с тем, как они докладывались британскому кабинету. Руководствуясь соображениями безопасности своих ценнейших источников в Лондоне, советская разведка ничем не показывала столь высокой степени своей информированности. События не форсировались, все шло своим чередом.

Вскоре от представителя английской разведки в Москве 1-м управлением НКГБ действительно были получены материалы, основанные на показаниях Фермере-на. Они касались германской агентуры в Турции, ее засылки в Кавказский регион СССР и некоторых других вопросов оперативного характера. Правда, с нашей стороны высказывалась неудовлетворенность в связи с отказом тогдашнего союзника — Великобритании дать представителям советской разведки возможность самим допросить немца. Но это уже другое дело.

Наше внимание привлекло к этим событиям то обстоятельство, что к обмену информацией между британской и советской разведками оказался причастен один из основных персонажей нашего рассказа об операции «Тарантелла» — Гибсон.

Четверть века спустя после того как Гибсон начал активную агентурную работу на советском направлении, ему в силу сложившихся к тому времени политических отношений между Великобританией и СССР, которые вместе с Соединенными Штатами образовали антигитлеровскую коалицию, впервые за всю свою многолетнюю карьеру в СИС пришлось участвовать не в получении разведывательной информации по России, а в ее передаче русским. С точки зрения послужного списка разведчика это весьма интересный психологический момент. С другой стороны, этот эпизод как нельзя лучше показывает место разведки в государственном механизме, которая призвана своими специфическими средствами содействовать решению задач политического руководства страны в области национальной безопасности.

Британская и советская разведки сотрудничали в течение 1941—1945 годов в борьбе против фашистской Германии. Столкнувшись с реальной угрозой германского вторжения, когда в британских верхах обсуждалась даже возможность эвакуации правительства из Лондона в какой-либо доминион, скорее всего в Канаду, У. Черчилль, отбросив политические и идеологические предрассудки, пошел на заключение военно-политического соглашения с Советским Союзом. Свою нишу в этом процессе заняли и разведки двух стран, подписав в сентябре 1941 года документ о взаимодействии. Однако у каждой из сторон оставались свои приоритеты и интересы. Самый показательный пример этого — вопрос о сроках и месте открытия западными союзниками второго фронта, к которому, как известно, у Сталина и Черчилля были совершенно различные подходы.

Отражалось это и на вопросах обмена разведывательной информацией, ставших даже предметом переписки между председателем СНК СССР Сталиным и премьер-министром Великобритании Черчиллем.

С нашей стороны в процессе сотрудничества с британскими разведорганами были задействованы руководящие работники внешней разведки, принимавшие решения и по делу Богомольца, которым уже по этой причине было хорошо известно имя Гибсона, а отчасти и его дела.

Таковы непредсказуемые повороты событий в истории.

Исповедь

Наконец Богомолец решился на шаг, к которому готовил себя психологически все последнее время. Он попросил тассовца передать записку в советское посольство, в которой обратился к компетентной службе с просьбой, если это возможно, вступить с ним в контакт, подчеркивая, что делает такое предложение по соображениям морального порядка.

24 мая 1945 года состоялась встреча представителя советской разведки с Богомольцем. Он заявил, что, являясь русским патриотом, испытывает желание искупить свою вину перед родиной, приносит повинную за все свои грехи перед нею и исполнит все, что ему будет приказано. Готов дать подробную информацию о своей работе на английскую, польскую и румынскую разведки в Стамбуле, Бухаресте, Риге, Париже, Лиссабоне. То обстоятельство, что англичане отобрали у него британский паспорт, прокомментировал фразой: «пользуя меня в течение 15 лет, они теперь намерены выбросить меня как ненужную ветошь или заставить работать на них в роли заурядного агента». Подчеркнул, что пришел не как провокатор, намерен доказать это конкретными делами, если, разумеется, в его услугах нуждаются.

В качестве условия любых переговоров с ним Богомольцу было предложено подробно письменно изложить все о его личной работе и известные ему данные о деятельности иностранных разведок против СССР.

Он дал на это согласие и приступил к составлению подробной записки. Ему предложили указать установочные данные, характеристики и другие сведения на известных ему сотрудников иностранных разведок и их агентуру. Вместе с тем Центр не снял полностью сомнений в отношении действий Богомольца, не исключая пока, что правдивые сведения о его прошлой работе могли быть даны им и по указанию англичан, которые, конечно, допускают, что после прихода наших войск в страны, где он работал, в наши руки могли попасть документы о деятельности Богомольца в интересах СИС.

После нескольких встреч с Богомольцем из загранаппарата в Центр пришло оперативное письмо, в котором указывалось: сведения о нем и его поведение во время бесед не свидетельствуют о том, что побудительными мотивами его намерения работать с нами является провокация. Оказавшись, по существу, за бортом, он ищет пристанища у других разведок, но, естественно, желал бы, чтобы хозяевами его стали мы, так как знает, что работать против нас ему будет крайне трудно или почти невозможно.

С того момента Богомолец стал информировать советскую разведку обо всех своих контактах в Каире, в том числе с англичанами, которые эпизодически обращались к нему с различными просьбами. С ним разговаривал сотрудник СИС, некто Шилдс, интересовавшийся его мнением о том, как лучше организовать наблюдение за советской работой на Среднем Востоке. Богомолец ограничился общими замечаниями, которые, однако, англичанину понравились. Шилдс сказал, что их работа в этом направлении поставлена слабо, надо выправлять положение, именно с этой целью из Лондона приехал полковник Дженкинс. Шилдс считает, что их осведомители, среди которых есть русские эмигранты, сколько-нибудь ощутимой пользы не приносят. На выраженное Богомольцем удивление, что такой человек, как бригадный генерал Робертс, осуществляющий, насколько ему известно, руководство секретными операциями в регионе, не может справиться с этой задачей, тем более что слывет специалистом по России, родом из Одессы, знает русский язык, Шилдс ответил, что генерал — большой профессионал, у него широкие планы, но сейчас их некому осуществлять: нет толковой агентуры. В следующий раз Шилдс пришел с написанной на бумажке фамилией корреспондента одного из советских журналов, работавшего в Каире, и спросил, что он собой представляет. Богомолец ответил, что, насколько ему известно, это египтолог, проявляет интерес к различным сферам жизни египетского общества, имеет широкий круг общения, но о его перспективности с точки зрения интересов СИС ничего определенного сказать не может. Информация была использована для предотвращения возможного вербовочного подхода английской разведки к советскому работнику.