Михаил Хейфец - Суд над Иисусом. Еврейские версии и гипотезы

• Название: Суд над Иисусом. Еврейские версии и гипотезы
• Автор: Михаил Хейфец
• Издательство: ДААТ/Знание
• Жанр: Публицистика
• Год: 2000
• ISBN: 5-86993-010-3

Свыше шестидесяти тысяч книг об Иисусе Христе вышло в свет только в XX веке. Но среди них почти не появлялось сочинений о его процессе — об этом самом важном судебном заседании в истории человечества.

Множество версий, свидетельств, гипотез, связанных с этим событием, возникло в среде еврейства. Евреи, среди которых жил, «наполнялся премудрости», проповедовал и погиб Иисус, создавали свои версии того, что происходило в среде их народа почти две тысячи лет назад.

Почему Иисуса судили ночью? Почему на утро его отдали в руки Пилата? Почему Пилат не захотел его казнить? Почему на казни настаивали судьи Храма?

Как иудеи и христиане разошлись в истории, исполнившись неприязни, принимавшей нередко форму смертельной ненависти?

Обо всем этом рассказывает книга израильского историка, журналиста и писателя Михаила Хейфеца «Суд над Иисусом (еврейские версии и гипотезы)».

---

В этом месте мне уместным показалось вспомнить еще об одном апокрифе, про само существование которого я узнал лишь из книги Х. Коэна. В 19-м веке всплыл полный текст одного из таких апокрифов-евангелий — так называемое «Евангелие от Никодима». По преданию, после распятия Йешуа, фарисей Никодим (видимо, правильно — Накдимон. М. Х.) записал на иврите все, что «видел и слышал о поведении первосвященников и остальных евреев». (По изысканиям проф. Флюссера, Никодим был, наряду с Иосифом Аримафейским, членом городского совета и одним из трех богатейших людей Иерусалима, так что у Йешуа были, оказывается, тайные сторонники в самых закрытых «эшелонах власти».) Рукопись Накдимона была утеряна, но «некто Ананий, офицер стражи и знающий закон, нашел рукописи отчетов, сделанные евреями во время суда над нашим Господом, Иисусом Христом, перед Понтием Пилатом», и пишет, что обнаружил рукописи на иврите и «с Божьей помощью перевел их на греческий для сведения тех, кто призывает имя Бога нашего, Иисуса Христа».

Сам Ананий датирует свой вариант-список «Евангелия от Никодима» 425 г. н. э. Обнаружено несколько копий, причем экземпляры значительно отличаются друг от друга. В апокрифе имеется много подробностей деталей, резко отличающихся от канонических сюжетов Четвероевангелия. Например, по Никодиму в момент начала суда Йешуа еще не находился под стражей: он был приглашен к прокуратору особым вестником от Пилата. Там слуги Храма обвинили сначал его в том, что он незаконнорожденный («мамзер»), и, следовательно, не может быть Машиахом. На что двенадцать свидетелей защиты присягнули, что лично присутствовали на свадьбе Иосифа и Марии, и, значит, мальчик был вполне законным сыном и годился в Машиахи. Забавная судейская подробность: жрецы Храма отвергли их свидетельство под предлогом, что они не природные евреи, а «геры», новообращенные, и их свидетельство недостоверно! На что последовало яростное опровержение свидетелей, что они родились в еврействе… Тогда было выдвинуто новое обвинение, что Йешуа нарушал субботу, занимаясь исцелением. Перед судом прошли многие свидетели, исцеленные Йешуа, причем некоторые не смогли скрыть, что он действительно вылечил их в субботу. Никодим-Накдимон сам, по его словам, был свидетелем защиты, но его свидетельство было отвергнуто, потому что он не скрыл — является последователем Йешуа — и, естественно, был признан необъективным свидетелем… Но Пилат отверг это обвинение, заявив, что творить добро в субботу разрешается. Любопытная подробность: среди исцеленных свидетелей имелись женщины, и потому обвинители опротестовали их показания, ибо «по нашему закону свидетельство женщин неприемлемо». Пилат не обратил внимания на эти возражени, ибо, как ехидно заметил Х. Коэн, «он же судил по римскому закону, а не по еврейскому» (62). В заключение показаний свидетелей Пилат обратился к обвинителям с вопросом: «Почему вы хотите пролить невинную кровь?»

На обвинение Йешуа в богохульстве Пилат отвечает: «Если это богохульство, возьмите его в свои синагоги и судите его по вашим законам». Евреи отвечают, что по их законам Йешуа следует побить за богохульство камнями насмерть. Пилат… соглашается: «Возьмите его сами и накажите, как вам угодно». Но тут евреи упорствуют: «Мы хотим, чтоб его распяли». Пилат отвечает: «Он не заслуживает распятия».

В этом Евангелии любопытна вот какая деталь. Пилат упорно сопротивляется натиску священников, потому что видит многих евреев, плачущих и скорбящих по Йешуа. И тогда жрецы обвиняют его самого в измене императору, т. е. только под самый конец процесса возникает обвинение, подлежащее римскому праву…

В итоге разгневанный Пилат произносит речь, обличающую евреев в неблагодарности («ваш народ всегда восставал против своих благодетелей» и, прежде всего, в неблагодарности к своему Богу, избравшему их из всех народов Земли и осыпавшего их своими милостями. «А теперь вы обвиняете и меня в ненависти к императору!» И «устрашился Пилат, и, омыв свои руки перед солнцем, сказал: „Я неповинен в крови этого праведника!“» А евреи кричали: «Кровь его на нас и детях наших!»

Кстати, относительно этой устрашающей формулировки… Это, по словам Коэна, была нормальная ритуальная формула принесения присяги в еврейском суде. Она означала, что данное суду показание свидетеля считается верным — в любом варианте, т. е. будет подсудимый потом оправдан или осужден судом… Как бы: «Я отвечаю своей кровью и кровью своих детей перед Богом, что давал суду правдивые показания…» Т. е. чисто формально это могли бы кричать и свидетели обвинения и свидетели защиты, добиваясь у Пилата справедливого суда.

И еще одна новая подробность событий, описанная у Никодима: они не кончаются сценой распятия, а повествуют о том, что происходило далее. Первосвященники, оказывается, заточили в тюрьму Иосифа Аримафеского и Никодима за то, что те с почетом похоронили Йешуа. Но потом вступили с ними в дискуссию и… хоть уклончиво, но покаялись, признали свою неправоту, сказав: «Сие — от Господа и есть дивно в очах наших» (Псалом 117:23). И тут все люди, бывшие с ними, «удалились в дома свои, прославляя Бога во веки веков. Аминь».

Распятие

Последний акт трагедии — казнь.

Евреи почти не знали распятия как вида смертной казни: оно не входило в перечень мер, разрешенных их законом… Правда, существует стих в книге пророка Наума: «Вот молодой лев, вершивший отмщение… и распял всех в один день. Такого еще не случалось в Израиле, ибо написано: „Проклят перед Богом всякий распятый на дереве и (потому) не оскверняй земли твоей, которую Господь Бог твой дает тебе в удел“» (Второзаконие, 21: 23). «Молодой лев» — это, видимо, знаменитый еврейский царь-полководец Александр-Яннай, приверженец учения цдуким (саддукеев): по рассказу Иосифа Флавия, он приказал казнить восемьсот законоучителей-фарисеев вместе с их женами. Фарисеи были распяты, а жены «умерщвлены перед их глазами». Флавий полагал, что царь умышленно выбрал распятие как способ казни, чтобы умирающие раввины видели, как на их глазах издеваются над женами и детьми. Характерно, что казнь была воспринята народом как неслыханное в истории Израиля и противоречившее еврейским законам и обычаям злодеяние.

У римлян же напротив распятие считалось унаследованным от древних предков и самым жестоким, самым страшным видом казни. Церемониал казни начинался с избиения осужденного бичами. Потом на избитого возлагался тяжелый крест, его руки прибивались или привязывались к кресту, и он должен бы дотащить до места орудие своей смерти. Шел он туда совершенно голым, толпе предписывалось издеваться над ним по дороге (так называемый «воспитательный элемент наказания»). Умирание длилось долго, поэтому, в зависимости от решения властей, его либо прибивали гвоздями к столбу, если они хотели продемонстрировать снисхождение, либо привязывали, если желательным считалось усилить смертные муки. Йешуа скончался, как считалось, очень быстро — через шесть часов, многие же висели, умирая, по несколько суток. Хищные птицы выклевывали им глаза, дикие звери подкрадывались ночами и рвали еще живое тело. Дополнительная и крайне жестокая по понятиям тех времен мера наказания — отказ от погребения тел преданных смерти через распятие: их обычно оставляли на растерзание хищникам.

Тацит рассказывает, что в римском сенате нашелся сенатор-гуманист, предложивший отменить этот вид казни: «Преступника следует подвергать не тому, чего он, возможно, заслуживает, — цитирует историка Х. Коэн. — Просвещенный правитель и свободный от предрассудков сенат должны заменить это наказаниями без жестокости, не покрывая позором наше поколение» (63). То есть даже в те времена находились люди, питавшие отвращение к такому виду казни и в самом Риме. Тем не менее, в Иудее, в частности, казнь применялась весьма широко. В 4-м году н. э. прокуратор Вар распял две тысячи еврейских повстанцев в горах около Иерусалима. Один из преемников Пилата, Квадрат, тоже исполнил массовые распятия зелотов, «повстанцев-ревнителей». Еще один прокуратор, Феликс, распинал не только повстанцев, но и их соучастников: было распято примерно 3600 человек. Что уж говорить о будущем императоре, «милосердном Тите», который в 70 г. ежедневно распинал возле Иерусалима примерно по пятьсот человек. Иосиф Флавий свидетельствует: «Не хватало места для стольких крестов и не хватало места для стольких тел».

…После этой краткой исторической справки вернемся к сюжету — к распятию Йешуа. Он, видимо, обладал удивительным даром влиять на мучителей. Да, римские солдаты издевались над ним, плевали на него, били по щекам… Но — что-то произошло и с ними, с грубыми палачами, как-то и на них воздействовала личность этого рабби. Ибо дальше процедуру казни воины исполняли с невиданной для них мягкостью. Да, его бичевали, но не с той звериной жестокостью, какой славились римские палачи: ни один из евангелистов не описывает рубцов, кровоточащих ран, следов жутких побоев, которые считались нормой при таких экзекуциях. И — оставили его одетым по пути на казнь — вопреки обычаю. Снятую с него одежду они разыграли между собой (это считалось их гонораром за работу) уже перед прибиванием тела к кресту (передано с удивительной точностью: Иоанн отметил даже, что хитон был тканый, а не более дорогой — шитый…). Ему на плечи после суда взвалили крест, как положено, но не прибили его сразу к рукам, даже не привязали — он его обхватил и нес. И когда упал под тяжестью (видать, не был физически сильным) — легионеры не стали соблюдать букву закона в исполнении приговора, просто они остановили первого попавшегося по дороге еврея и заставили помогать смертнику. Флюссер, как вы, может быть, помните, расценил это как некую трудовую повинность — мол, схватили первого попавшего под руку паломника и заставили нести крест вместо страдальца, кто должен был по закону это делать. Но вряд ли можно сомневаться: любой единоверец помог бы смертнику, которого вели на казнь угнетатели-язычники.