Жан-Франсуа Паро - Таинственный труп

• Название: Таинственный труп
• Автор: Жан-Франсуа Паро
• Издательство: Вече
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9533-6025-8

В Париже карнавальная ночь, но комиссару полиции Шатле Николя Ле Флоку не до праздника, ведь в городе у стен тюрьмы Фор-Левек найден труп молодого мужчины. При первом же осмотре начальник тюрьмы признает в нем одного из заключенных, пытавшегося совершить побег. Найдена даже веревка, скрученная из простыней, с помощью которой беглец пытался перелезть через стену. Но для опытного полицейского подозрительна излишняя «очевидность» преступления, и он находит иную разгадку тайны убийства, в котором замешаны весьма высокопоставленные особы, в том числе сам начальник английской разведки лорд Эшбьюри.

---

Он задремал, убаюканный дорожной тряской, проснулся от сухости во рту и долго не мог понять, что он уже приехал на улицу Монмартр, а не видит продолжение сна. Знакомый запах горячего хлеба из булочной Юга Парно[46] взбодрил его, и он окончательно пришел в себя. Юный помощник булочника помог ему выйти из экипажа; узрев его нелепый вид, он застыл, разинув рот, не понимая, смеяться ему или изумляться. Катрина, стоя на коленях, драила выложенный плитками пол на кухне. Увидев перепачканную грязью фигуру, она замахала руками, запрещая ему соваться в ее владения. Николя замогильным голосом предупредил дам, что, принимая во внимание резкое потепление, он отправляется во двор смывать с себя грязь под струей воды из насоса, а потому намерен снять с себя всю одежду. Марион, сидевшая в углу у плиты и наблюдавшая за приготовлением кушанья, как обычно, заохала и запричитала, однако смешливые искорки в уголках глаз изобличали наигранность ее страхов. Между ними шла своего рода игра, питавшаяся воспоминаниями прошлого. Пристроившийся у ног домоправительницы Сирюс подскочил и жалобно затявкал, в то время как Мушетта, развеселившись от неожиданной кутерьмы, принялась с оглушительным мяуканьем носиться по кухне. Николя развязал ленту, удерживавшую волосы, полностью разделся, стянул чулки, вылил на голову ведро воды и, схватив горсть золы, принялся нещадно натираться ею. Несмотря на потепление, вода была холодная и обожгла его. Катрина, прикрыв глаза, пришла с простыней, но, увидев, какой он грязный, принялась обтирать его соломенным жгутом. Энергичное мытье вернуло ему силы. Обмотав бедра простыней, он, отфыркиваясь, поднялся к себе, чтобы завершить туалет. Едва переступив порог, он увидел на кровати письмо. В записке господин Тьерри, первый служитель королевской опочивальни, извещал его от имени короля, что после полудня ему следует прибыть в Версаль, дабы дождаться конца охоты. Он задумался: что хочет сообщить ему король, отдав такое приказание? Без сомнения, речь пойдет о деле Каюэ де Вилле. Значит, ему предстоит разыграть не простую партию. Что ж, можно поздравить себя с тем, что он предупредил королеву, что не сможет сохранить ее секрет от короля, ибо он принес ему клятву верности. Понимая, что он не успеет поговорить с Бурдо, он торопливо набросал ему записку. Спускаясь по лестнице, он услышал рокочущий голос Ноблекура, а на повороте его едва не сбила с ног Катрина, выскочившая из двери спальни магистрата с подносом с руках.

— Фот, злышите, как он грохочет. Похоже, зкоро обять начнется бриступ бодагры. Фчера он вернулся очень поздно. Зтарая мумия заехала за ним. О-хо-хо, он совсем бозабыл бро звои бривычки!

Николя осторожно вошел в спальню. Старый магистрат сидел среди груды подушек, а его правая нога, обернутая корпией, покоилась на подушечке, положенной на низенькую скамеечку. Бурча себя под нос, Ноблекур отбивал тростью воображаемый размер.

— Ах, это вы, Николя! Наконец-то!

— Увы! Вы, кажется, не в лучшем виде. Я всегда волнуюсь, когда на вас нападает дурное настроение. Впрочем, вы и сами знаете, к чему это обычно вас приводит. Что вы на это скажете?

— Подумаешь! Говорить надо тогда, когда слово стоит больше, чем молчание.

— Прекрасно, — произнес Николя, делая шаг назад, — если дела обстоят именно так, не хочу вам мешать и исчезаю, оставляя вас наедине с подагрой, коя, как я понимаю, является главной причиной вашего дурного настроения. Конечно, недолгая беседа могла бы на время заставить вас забыть о нарастающей боли…

Поморщившись, Ноблекур стукнул по полу тростью.

— Нарастающей? Она уже дошла до предела! Все! Сдаюсь, вам сопротивляться невозможно. Но знайте: я страдаю не хуже любого мученика. Впрочем, быть может, приятный обмен словами, действительно… Что там за переполох случился в кухне? Катрина с трудом выдавила из себя пару слов.

Николя отвесил почтительный поклон.

— Ваш покорный слуга, вернувшийся в грязи с ног до головы, без одежды мылся под водяным насосом!

— Неужели?

Он засмеялся, но смех его то и дело прерывался болезненными вскриками. Николя рассказал старому магистрату о своих приключениях и об опасностях, с которыми ему пришлось столкнуться. Его старый ментор задумался; похоже, его более всего заинтересовали лекции Семакгюса.

— Лучше всего, — назидательно произнес он, — не знать, куда все движется; неплохо также не знать того, что кажется заслуживающим доверия, хотя оно таковым и не является. Словом, можно начинать с чистого листа. Продолжайте расследование, а улики должны созреть.

— Говорят, вы изменили своим привычкам, — проговорил Николя, — уступили прелестным речам «старой мумии» и, словно зеленый юнец, пошли у нее на поводу.

— Вы беспрестанно напоминаете мне, что я тоже старая мумия, я вас слушаю и в конце концов сам начинаю в это верить! Ах, почему я не прислушался к гласу мудрости! Увы, у бедняжки очень слабый голосок, а я вдобавок еще и немного глух. Мумия… какое непочтение! Меня уговорили в салон к графине де… Ну, неважно. Разве я мог сопротивляться маршалу Франции, герцогу и пэру, одному из сорока членов Французской академии? И потом, разве можно заставлять ожидать даму? У моих дверей в собственной карете сидела одна из нынешних знаменитостей.

— Молодая женщина?

— О! Скорее древняя. Герцогиня де Фалари. Некогда регент буквально умирал в ее объятиях. Она захотела меня видеть!

Он откашлялся.

— Поверите ли, когда-то мы были с ней добрыми друзьями. В двадцать лет я не отличался образцовым поведением и вместе с герцогом Орлеанским разгуливал по Парижу. Ну вот! Вы снова заставляете меня петь старые песни, припев которых я вам уже не раз насвистывал.

— Когда вы об этом говорите, ваши друзья радуются, что в былые времена нынешний суровый магистрат, подобно простому смертному, предавался свойственным молодости беспутствам.

— Он еще смеет смеяться! Он что, хочет, чтобы я окончательно уселся в углу у камелька? Герцогиня, бывшая некогда красавицей, теперь просто безобразна. Бледная морщинистая кожа, покрытая толстым слоем белил. Ярко-красные пятна помады на щеках и светлый парик, составляющий резкий контраст с нарисованными угольно-черными бровями. Похоже, она все еще пребывает в погоне за юными особями мужского пола и потому заслужила прозвище мамаши Иезавель.[47] Представляете, какой удушающий запах мускуса она источает! О, потерявший голову Ноблекур, как мог ты принять это ужасное приглашение!

— Как, разве можно так говорить о маршале Франции, герцоге и пэре, одном из…

— Пощады! — завопил Ноблекур, задыхаясь от смеха. — Ваша взяла.

— Так что же, чем завершился ваш галантный вечер? Вы злоупотребили…

— О! Всего двумя каплями мальвазии. И общество, разумеется, самое изысканное. Но эти салонные вечера уже не для моего возраста, там становится тяжко и душно. Сегодняшнее глумление я расцениваю как плод внебрачной связи между иронией и жестокостью. Что я увидел и услышал? Небрежность в поведении, лицемерие в голосах и манерах, злой и легкомысленный ум, ищущий выход в замысловатых витийствах. Вот что сегодня называется приятным обществом! Довольно! На сегодня с меня хватит, да и на потом тоже. Только острое и умное слово, вызывающее полезный для каждого смех, должно пользоваться успехом. Стоит остроумию сосредоточиться на одной цели, беседа немедленно меняется. Такие безделушковые манеры не для меня, и я злобствую, видя, как маршалу Ришелье, герою битвы при Фонтенуа, в лицо воскуряют фимиам, а в спину несутся насмешки. Хватит! Куда мы катимся?

Этот выпад омрачил настроение Николя.

— У вас снова сварливое настроение! Давайте выбросим его и посмеемся! Если не хочешь прослыть шарлатаном, не стоит выходить на сцену. А если уж вышел, то изволь изображать шута, иначе тебя закидают камнями.

— О, как это верно, вашими устами говорит сама мудрость. Почему, чтобы понравиться нынешнему обществу, надо опуститься до гротеска, до карикатуры? И при дворе, и в столице признают только жестокость, она спасает и защищает. Мне смешно, но в глубине души очень горько, особенно потому, что я привык подчиняться только велениям сердца. Я люблю глупых остроумцев, их глупость всегда рядится в одежды любезности и простодушия. Но бойтесь дураков!

— Мне пора бежать, меня ждут при дворе. Надеюсь, что по возвращении найду вас совершенно здоровым!

Вместо прощания Ноблекур весело помахал ему своей тростью.

В кухне Николя подозвал Пуатвена и попросил его сходить за фиакром, который должен был ожидать его перед таверной «Серебряный якорь» на улице Монторгей. Затем, передав ему записку для Бурдо, он вышел на улицу Монмартр, потоптался несколько минут, обмениваясь шутками с подручным Парно, съел горячую бриошь, которую от имени своего хозяина принес ему подмастерье, а потом отправился к тупику, упиравшемуся в один из входов в церковь Сент-Эсташ. Сей храм не раз позволял ему незаметно ускользнуть от преследователей. Войдя в церковь, он тотчас вышел через другой вход, пошел в обратную сторону и, окинув внимательным взором улицу Монмартр, свернул в пассаж Рен-д’Онгри, длинную вонючую кишку, выходившую прямо на улицу Монторгей. На пути ему встретилась толстая кумушка, устроившаяся на плетеной скамеечке с вязанием в руках. При его появлении она вскочила и прижала его к своей широкой груди.