Ваник Сантрян - Господа, это я!

• Название: Господа, это я!
• Автор: Ваник Сантрян
• Издательство: Издательство «Аревик»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1987

В документальных повестях «Господа, это я!», «Отряд уходит на юг» и в цикле рассказов известного журналиста Ваника Сантряна читатель вновь встретится с легендарным революционером Камо (Симоном Аршаковичем Тер-Петросяном), познакомится с его революционно-боевой деятельностью с 1907 по 1922 гг., а также с новыми страницами его героической жизни.

---

— Кто владелец этого паспорта? Ты его знаешь?

— Знаю: Никола Трайчев. Болгарский революционер. Как-нибудь познакомлю вас, Гиго. Трайчеву можешь доверять, как мне. Я приехал в этот город с заданием установить связь с младотурками. Они ведь — «революционеры и поборники прогресса», поэтому исподтишка, окольными путями помогают всем тем, кто враждебно настроен к России. Я встретился с одним полковником, который в прошлом был грузинским князем. Но меня обманули. А когда я попросил обратно привезенные деньги, мне пригрозили тюрьмой. Что им стоило разделаться с грузином-чужестранцем, снести ему голову в два счета? Времени было в обрез, я торопился. Проклиная и себя и их, потеряв всякую надежду, я не знал, что делать, и вот тогда я и встретился с грузинскими рабочими. Они-то и познакомили меня с Николой Трайчевым. Он раздобыл паспорт на имя Семена Савчука и с рекомендательным письмом отправил меня в Болгарию…

Был один из дней 1912 года. Камо пришел на Великокняжескую улицу к Григорию Матиашвили и нашел его в подвале за приготовлением «адской машины».

— Эх, Гиго, Гиго! Софья Егоровна права, когда грозит тебе разводом. Вот и сейчас она возьмется за свое, а тебе чуть свет надо ждать меня на Саперной улице, 14.

Еще чуть только брезжил рассвет, когда они заняли свои места на Коджорском шоссе, по которому должна была прибыть в Тифлис почтовая карета с деньгами. Но операция провалилась, и они сами еле унесли ноги.

Однако Камо не отчаивался.

Не отчаивалась и царская охранка.

Закрытый экипаж под усиленной охраной, в сопровождении двух всадников-конвоиров выехал со двора окружного суда и двинулся к Метеху.

В экипаже между двумя жандармами сидел закованный в цепи заключенный, он напевал себе под нос и считал.

Двадцать лет…

Подумать только — двадцать лет!..

Однако конец мог быть и гораздо более плачевным: смертная казнь через повешение. Еще до приговора Камо смирился уже с мыслью о смерти, как вдруг ему объявили о помиловании: Романовы решили торжественно отпраздновать трехсотлетие своего правления.

На заседании суда Камо держался весело и беспечно. Он сбрил бороду и подстриг усы, приоделся как мог и выглядел на несколько лет моложе. Он был в своей стихии — держался гордо, точно орел величественных кавказских гор.

Не счесть, сколько было допросов. У каждого были свои вопросы — у помощника председателя суда Чемесова, членов суда Ястржебского, Иляшенко, врачей Бродзели, Зенкевича, Яшвили, секретаря-помощника Березного, помощника прокурора Ткачева… И много, много статей, по которым его обвиняли.

Прошел месяц после ареста Камо. Его арестовали десятого января. Та же участь постигла и других участников и организаторов операции: Самуила Купрашвили, Григория Матиашвили, Михаила Кикнадзе, Николая Романова, Мартироса Лоладзе, Вано Майсурадзе, Константина Мартирузова, Геворка Шиоянца, Ивана Гогинашвили, Абрама Грикурова, Ольгу Джавахову, Астхик Тер-Аракелову, Тиграна Вахтангова, Александра и Поликарпа Добржанских, Багдасара Сафарова…

На сей раз им сильно не повезло, в них вцепились мертвой хваткой — за разбойное нападение 24-го сентября 1912 года на почтовую карету с деньгами.

Неудачная попытка.

Хотя готовились они долго, тщательно, соблюдая все меры предосторожности.

Динамит, привезенный из Алаверди Асатуром[12], бьл доставлен в Авлабар к Мартирузову в подвал его аптеки, бывшую вне всяких подозрений. Если сверху не раздавался громкий топот Мартирузова, работа в лаборатории кипела. При появлении подозрительных лиц он стучал ногой по полу.

Так готовились бомбы.

Однако затея провалилась.

В нападении на почту участвовало восемь человек. В кареты с денежной почтой они бросили три бомбы, трое стражников и кучер были убиты. Почтальона в одного из конвойных ранило. Раненый стражник не растерялся и открыл стрельбу. Камо был ранен в руку.

Полиция напала на след Камо и его группы. Четыре месяца за ними денно и нощно следили. Полиция не спешила, желая взять всех разом.

Каждого из членов боевой группы Камо шпики знали по кличке, которую дали им сами: «Рыжим» был Григорий Матиашвили, «Инкогнито в легком пальто»— Мартирос Лоладзе, «Почтовый чиновник»— Багдасар Сафаров, «Черноусый» — Камо.

Был холодный вечер. Ветер то шаловливо подхватывал на лету первые снежинки, то завывал и мел поземку, то дул в лица прохожим. Приподняв воротники длиннополых пальто, по Военной улице торопливо, но с опаской шагали трое. Они вошли в телеграфную контору, а выйдя оттуда, свернули на улицу Броссе, и здесь Камо и Григорий расстались с князем Константином Микеладзе.

Когда в конце улицы смолкли шаги Микеладзе, Камо услышал за спиной приказ:

— Ни с места!

Дуло револьвера коснулось его затылка.

Другой голос приказал не двигаться Григорию.

Камо моментально оценил ситуацию: сопротивляться было бесполезно — их окружили.

— При попытке к бегству приказано стрелять!

— Сдаемся, — подчинился Камо.

Григорий молчал.

— Явились, голубчики! — начальник уголовного отделения одиннадцатого полицейского участка на радостях не сразу нашарил под собой стул, чтоб сесть.

— Вы не имеете права, мы иностранцы, — Камо предположил, что их, возможно, арестовали по недоразумению, и ухватился за соломинку. — Мы иностранные подданные. Это нарушение международных прав. Я протестую!

— Предъявите ваши документы, господа.

— Прошу.

Камо протянул паспорт. Николас Фифас, гражданин Греции. Паспорт № 1890. 28 апреля 1912 г. Главный русский консул. Подпись.

— А ваш? — начальник отделения, держа за кончик паспорта, постукивал им по левой ладони.

— Прошу, — Григорий достал паспорт из нагрудного кармана.

Начальник отделения внимательно прочитал:

— Никола Христиевич Трайчев. Болгарский подданный. Паспорт № 214. Болгарский консул в Царьграде. Подпись.

— Да, — подтвердил Камо.

— Слов нет, документы в порядке. Что ж, а теперь вас представлю я! — сказал начальник полицейского участка, обращаясь к Камо, в кармане которого во время обыска был обнаружен еще один паспорт на имя дворянина Кутаисской губернии Михаила Кациевича Жгенти. — Вы, уважаемый Жгенти, — житель города Гори, мещанин Семен Аршакович Тер-Петросян, всемирно известный преступник по кличке Камо, он же Дмитрий Мирский, «гениальный сумасшедший». Организатор неудавшегося нападения на Коджорском шоссе. А вы, — он повернулся к Матиашвили, — Григорий Осипович Матиашвили, а не господин болгарский подданный Никола Трайчев. Вы из села Сартачалы Тифлисского уезда, вы же «Дедаши Гиго», знаменитый мастер по изготовлению бомб. Вас также ждет смертный приговор, в лучшем случае каторга. Финал столь интереснейшей биографии не может увенчаться лаврами. Только виселица. Можете не сомневаться.

2-е марта 1913 года отошло в историю, ознаменовавшись четырьмя приговорами Тифлисского окружного суда — приговорами к смертной казни: за участие в вооруженном восстании 1905 года, за организацию 13 июня 1907 года на Эриванской площади экспроприации 250 тысяч рублей из государственного банка, за побег 15 августа 1911 года из Михайловской тюремной больницы, за попытку 24 сентября 1912 года похитить на Коджорском шоссе денежную почту, вследствие чего погибло четыре человека.

Ни один из четырех приговоров не подлежал кассации. Но как раз в те дни отмечалось трехсотлетие царствования дома Романовых, и в связи с этим празднеством по всей стране была объявлена амнистия приговоренным к смертной казни.

И на сей раз он миновал виселицы.

Закрытый экипаж под усиленной охраной вез его из окружного суда в Метех, откуда он уже не сумел сбежать.

Товарищи тщательно готовили побег, подкупили тюремных надзирателей за крупную взятку передали Камо веревку и напильник.

Окно камеры выходило на Бахкальную улицу. На ней, впритык к тюремной стене, была сторожка, а на противоположном тротуаре — чайная. В назначенный день Асатур Кахоян и Арусяк пришли в чайную, уселись на балкончике второго этажа, оттуда хорошо просматривалось зарешеченное окно Камо. Собирался дождь, дождь непременно должен был пойти, потому что он был их единственной надеждой. Они поглядывали на небо и мысленно умоляли его послать дождь. Тогда б сторож скрылся в будочке, и Асатур с Арусяк желтым светом фонарика послали бы сигнал Камо, дескать, можно спускаться. Камо уже перепилил прутья решетки, замазав распилы хлебным мякишем. Дождь не пошел, сторож не вошел в будку, и внизу, в ночной темноте загорелся красный свет, то есть спускаться нельзя, сторож пристрелит на месте.

Через два дня, обходя камеры, начальник тюрьмы обнаружил надпиленную решетку. Камо перевели в камеру смертников.

…Закрытый экипаж громыхал по булыжнику, конский топот эхом отдавался в ушах, укачивая мысли о прошлом и будущем.