Грация Деледда - Мать

• Название: Мать
• Автор: Грация Деледда
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Великолепные истории
• Год: 1987

По мнению большинства критиков, кульминацией реалистического периода в творчестве Грации Деледды стал роман «Мать» (1920), действие которого происходит в отдаленной деревушке на Сардинии на протяжении всего двух дней.

---

— Синьор священник, вы так не уйдете! Попробуйте что-нибудь. Вот это старое вино, еще прошлого века.

Антиоко уже держал поднос с хрустальным бокалом.

— Только немного, совсем немного.

Женщина налила, наклонившись над стойкой, стараясь не пролить ни капли. Пауло поднял бокал с благоухавшим, подобно темно-красной розе, вином, сначала дал отпить мальчику, потом поднес к губам.

— Тогда выпьем за будущего священника Аара! — провозгласил он.

Антиоко пришлось прислониться к стойке, так как ноги его подкашивались. Это была самая счастливая минута в его жизни.

От радости, пока мать отвернулась к шкафу, чтобы поставить туда драгоценную бутылку, он не заметил, что священник, устремив взгляд в открытую дверь, побледнел, словно увидел на улице призрак.

Какая-то черная фигура, неслышно двигавшаяся по площади, приблизилась к двери. Остановившись на пороге, запыхавшаяся женщина оглядела всех черными, испуганными глазами.

Это была служанка Аньезе.

Священник невольно отошел в глубь остерии, пытаясь скрыться, но тут же вернулся на прежнее место, словно кто-то толкнул его в спину. Ему показалось, что он крутится, словно волчок. Он подумал, что это могут заметить, и остановился.

Он не хотел знать, что говорила служанка внимательно слушавшей ее у стойки женщине. Ему хотелось только одного — убежать, спастись, У него замерло сердце, вся кровь прихлынула к голове, в ушах гудело. Слова служанки, однако, все равно проникали в самую глубину сознания.

— Она упала. И у нее пошла кровь носом, так много, что похоже, у нее что-то случилось с головой. И кровь все еще идет. Дайте мне ключи святой Марии Египетской, только они могут остановить кровотечение.

Антиоко, все еще державший поднос с бокалом, побежал за ключами от старой разрушенной церкви. Они и в самом деле иногда помогали, если их положить на плечи человеку, у которого идет носом кровь.

«Это все спектакль, — подумал Пауло, — все это ложь. Она нарочно послала служанку — последить за мной и завлечь меня к себе. Может быть, даже сговорилась с этой сводней».

И все же в глубине души, в самой глубине, у него росла тревога. Нет, служанка не лгала. Аньезе была слишком гордой, чтобы откровенничать с кем-нибудь, тем более со своими служанками. Аньезе действительно плохо. Ему казалось, он видит ее нежное лицо, залитое кровью. И виноват в этом был он. «Похоже, у нее что-то случилось с головой».

Он заметил, что женщина за стойкой косо взглянула на него, удивленная его равнодушием.

— Но как же это случилось? — спросил он служанку, стараясь скрыть беспокойство даже от самого себя.

Служанка посмотрела на него. Темное, острое лицо ее возникло перед ним, словно утес, о который он боялся разбиться.

— Меня не было дома, когда она упала. Это случилось сегодня утром, пока я ходила к фонтану. Вернулась и вижу — ей плохо. Она споткнулась о ступеньку, и пошла кровь носом. Видно, она очень испугалась. Потом кровь перестала идти. Но все равно она весь день была очень бледна и ничего не хотела есть. А вечером опять хлынула кровь из носа и вдобавок еще начались судороги. Сейчас, когда я уходила, она была вся как лед, закоченелая, и кровь все идет. Я беспокоюсь, — повторила она, заворачивая в передник ключи, которые принес Антиоко, — ведь у нас в доме одни женщины.

И она пошла к выходу, не переставая смотреть на него, словно хотела увлечь за собою силою взгляда.

Женщина, сидевшая за стойкой, сказала своим бесстрастным голосом:

— Отчего бы вам не сходить к ней, синьор священник?

Он сжимал руки, даже не замечая этого.

— Не знаю… В такой поздний час…

— Пойдемте, пойдемте! Моя маленькая хозяйка будет рада вам и перестанет бояться, если придете.

«Злой дух речет твоими устами», — подумал он и, сам того не осознавая, последовал за ней. Он взял Антиоко за плечо и повлек за собой для поддержки. И мальчик потянулся за ним, подобно щепке, влекомой течением. Они миновали площадь и приблизились к дому священника. Служанка спешила впереди, временами оглядываясь, чтобы убедиться, идут ли они следом. И белки ее глаз сверкали в лунном свете. Вся в черном, с темным, словно маска, лицом, она и впрямь чем-то походила на дьявола. И Пауло следовал за ней со смутным ощущением страха. Ему казалось, что, опершись на Антиоко, он походил на слепого Товита, идущего с сыном Товией.

Но проходя мимо двери своего дома, он заметил, что она заперта, так как Антиоко толкнул ее и та не поддалась. Священник остановился как вкопанный и отстранил мальчика.

«Мать закрыла дверь, потому что знала, что я не сдержу свое слово», — подумал он.

— Антиоко, — обратился он к мальчику, — иди домой, иди.

Служанка было остановилась, но потом снова пошла дальше. Опять задержалась и увидела, что мальчик возвращается к своему дому, а священник вставляет ключ в замочную скважину. Тогда она вернулась и подошла к нему.

— Я не пойду, — сказал он, оборачиваясь к ней почти с угрозой. И внимательно посмотрел на нее, как будто хотел разглядеть кого-то под маской. — Если в самом деле необходимо, понимаешь, действительно необходимо, чтобы я пришел, тогда вернешься за мной.

Она ушла, не сказав больше ни слова. А он стоял перед своей дверью, держа ключ в замке так, будто его никак не повернуть. Он не мог, не мог войти. И отправиться туда, куда собирался, тоже не мог. Какое-то время ему казалось, что суждено целую вечность стоять перед закрытой дверью, хотя у него и есть ключ от нее.

Тем временем Антиоко вернулся к себе. Мать заперла дверь. Он вымыл бокалы и поставил их на место. И первый, вымытый чистой водой, был тот, из которого пил он. Мальчик тщательно вытер его, старательно водя чистой тряпочкой, навернутой на большой палец. Потом, прищурившись, посмотрел на свет — бокал сверкал, как бриллиант. И Антиоко спрятал его в кладовку с благоговением, как будто это была чаша для мессы.

Пауло тоже вернулся к себе и на ощупь поднимался по темной лестнице. Ему смутно припомнилось, что в детстве он вот так же поднимался по какой-то лестнице, вслепую и на четвереньках, но не мог вспомнить, где это было.

Как и тогда, у него возникло ощущение опасности, которой можно избежать только в том случае, если быть очень внимательным. Он поднялся наверх. Подошел к своей двери. Он был спасен. Но у самой двери он вновь почувствовал неуверенность и не открыл ее. И вдруг повернулся и тихо постучал согнутым указательным пальцем в дверь к матери. Потом, не ожидая ответа, вошел к ней.

— Это я, — резко сказал он, — не зажигайте свет. Мне надо сказать вам кое-что.

Он услышал, как она ворочается в кровати, — зашуршал соломенный матрац. Но он не видел ее, не хотел видеть. Он хотел только, чтобы во мраке, словно уже отлетев в мир иной, побеседовали их души.

— Это ты? А мне привиделось во сне, — сказала она заспанным и в то же время испуганным голосом. — Люди танцевали… Кто-то играл на лютне.

— Мама, — снова заговорил он, не обращая внимания на ее слова, — послушайте, эта женщина, да, Аньезе, больна. Она заболела сегодня утром. Она упала. Похоже, что-то случилось у нее с головой. У нее идет носом кровь.

— Что ты говоришь, Пауло! Это опасно?

Ее голос звучал в темноте испуганно, но в тоне ее сквозило недоверие. Он продолжал, невольно переняв тревожные интонации служанки:

— Это случилось утром, после того, как она получила письмо. Потом весь день она была очень бледна и ничего не хотела есть. А вечером ей опять стало плохо и начались судороги.

Он почувствовал, что слишком нагнетает ужасы, и замолчал. Мать не отвечала. На какое-то мгновение в этой темноте, в этой тишине словно повеяло тайной смерти, будто враги искали и не могли найти во мраке один другого. Потом снова зашуршал матрац. Должно быть, она села в постели, потому что ее внятный голос зазвучал сверху:

— Пауло, кто рассказал тебе все это? Может быть, это неправда?

И он опять почувствовал, что с ним как бы говорит его совесть. Однако он тотчас нашел ответ:

— Но это может быть и правдой. Не в этом дело, мама. Дело в том, что я боюсь, как бы она не совершила какую-нибудь глупость. Она одна, с нею только служанки. Мне необходимо пойти туда.

— Пауло!

— Мне необходимо, — повторил он, почти выкрикнув эти слова. Однако он хотел убедить скорее самого себя, чем ее.

— Пауло, ты обещал.

— Обещал. Именно поэтому я пришел предупредить вас. Повторяю вам, мне необходимо пойти к ней, совесть велит мне сделать это.

— Скажи мне, Пауло, только одно. Ты уверен, что видел именно служанку? Искушение иной раз коварно шутит над нами. Злой дух принимает разные обличья.

Он не совсем понимал ее.

— Вы думаете, я лгу? Я видел служанку.

— Послушай, вчера ночью я тоже видела прежнего священника. И некоторое время назад мне тоже почудились его шаги. Вчера ночью, — продолжала она шепотом, — он сел возле меня у камина. Я действительно видела его. У него было давно небритое лицо, и несколько зубов, что еще оставались во рту, были черные от бесконечного курения. У него были дырявые носки. И он сказал мне: «Я жив-здоров. Я здесь. И скоро выгоню тебя с сыном из этого дома». И он сказал, что я должна была выучить тебя ремеслу твоего отца, если хотела, чтобы ты не впал в грех. Он внес смятение в мою душу, Пауло, такое смятение, что я не знаю теперь, хорошо или плохо то, что я сделала. Но я убеждена, что это сам дьявол вчера ночью сидел рядом со мной, дух зла. Служанка, которую ты видел, тоже могла быть лишь обманчивой оболочкой демона-искусителя.