Элизабет Хаксли - Сияющее Эльдорадо

• Название: Сияющее Эльдорадо
• Автор: Элизабет Хаксли
• Издательство: Наука
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1976

Книга английской писательницы Э. Хаксли дает яркую картину жизни Австралии как в прошлом, так и в настоящее время. Рассказывается о городах Австралии — Сиднее, Аделаиде, Мельбурне, Канберре и др. Отдельные главы посвящены проблемам добычи золота на западе материка, рассказу о Северной Территории страны с населяющими ее аборигенами; фауне и флоре Австралии.

---

Доктор Бойден может послужить моделью современного ученого — человек, обладающий мягким характером, без претензий, вдохновленный идеей, которая, по мнению его друзей, изменила его, придала ему силы, дала возможность выступить перед большой аудиторией, в то время как раньше только «дуновение ветерка» приводило его в смущение. Я видела однажды, как из его кармана появился очаровательный маленький фалангер в серо-черную полоску, длиной не более шести дюймов, не считая пушистого хвоста. С удивительным проворством он прыгал по комнате, взбирался на занавески, где пытался спрятаться, на плечи присутствующим, но только мужчинам. По мнению доктора Бойдена, зверек выбирал мужчин, так как, возможно, плотная ткань мужских пиджаков отдаленно напоминала ему кору деревьев.

Летающие фалангеры или сумчатые летяги живут на деревьях, свернувшись калачиком в дуплах, сосут сок и жуют лепестки, добираясь до нектара. Говорят, что они могут преодолевать по воздуху до пятидесяти ярдов, но натуралист Гарри Фраука из Квинсленда утверждает, что двадцать футов — это самое большое расстояние, которое мог проделать живущий у него зверек, но и это совсем немало для такого крохотного существа. В воздухе его поддерживает мембрана, натянутая, как у летучей мыши, между кистями и коленями, а рулем служит длинный упругий, словно резиновый, хвост. Когти на лапах помогают зверьку цепляться за деревья и расчесывать шерсть. Новорожденный детеныш шестифутового кенгуру достигает в длину не менее одного дюйма, а новорожденная летяга может быть не более булавочной головки.

Канберра расположена у подножия Большого Водораздельного хребта, который тянется от севера Квинсленда до Виктории и является единственным крупным горным массивом страны. Его вершина — гора Косцюшко возвышается всего на семь тысяч сто тридцать шесть футов. То, что австралийцы называют горой, мы считали холмом, а их холмы в нашем понимании просто холмики. Ведь континент представляет собой огромную в целом плоскую равнину, рельеф ее сглажен ветрами и эрозией. Так что горы около Канберры не производят величественного впечатления.

В горах недавно основан небольшой национальный парк. В этом районе леса были вырублены, рыба в реках уничтожена. После новых лесонасаждений и улучшения системы землепользования сюда должна вернуться дичь, и земля вновь расцветет. Здесь, в долине Тидбинбилла, основал свою станцию Отдел охраны фауны государственной научно-исследовательской организации, так называемый КСИРО[31]. Станция занимается исследованием лирохвостых (Menura noval hollandiae). Один из ее сотрудников, Норман Робинсон, огородил проволокой участок в двенадцать тысяч ярдов и установил столбы на расстоянии двадцати пяти ярдов друг от друга. К некоторым из них прикреплены термометры, показания которых через равные промежутки времени передаются в небольшой деревянный дом среди деревьев. Записываются на магнитофон звуки леса, песни лирохвостов[32].

Норман Робинсон — орнитолог. В его распоряжении все современные виды техники. По образованию он лингвист, а не биолог. Его увлечение — изучение средств общения птиц между собой. Им собрана обширная документация по вопросам общения животных.

Было лето, а период спаривания лирохвостов приходится на осень. Они выводят птенцов замой, и случалось, что яйцо (а самка сносит только одно) находили в снегу.

Мне очень хотелось увидеть шалашника[33].

Мы выехали из Канберры до рассвета и вскоре достигли холмистого, покрытого лесами района, который напомнил мне зеленые холмы Африки. Верхушки холмов были закруглены, покатые склоны изрезаны темными глубокими оврагами, и длинные тени лучей утреннего солнца лежали на рыжевато-коричневых склонах. Воздух был свежий и чистый, звонко пели птицы. Мы наткнулись на лисицу, бившуюся в стальном капкане, и освободили ее, чего не следовало делать, так как эти животные такие же вредители, как и кролики. Лисица ускакала, подняв искалеченную лапу и оставив после себя неприятный запах.

Над небольшим деревянным домом повисла паутина проводов у горного родника. Даже летом воздух здесь холодный, чистый и пахнет опавшими листьями, мхом, папоротниками. Норман Робинсон приготовил чай, поджарил яичницу с ветчиной. После еды я вышла на улицу и спряталась рядом с гнездом. Оно было сооружено из двух пучков сухой травы. Каждое гнездо достигало около фута высоты и было расположено примерно на таком же расстоянии друг от друга; основание гнезда выложено из травы и палочек. С десяток голубых и желтых перьев валялось по всей территории. Самец предпочитает именно эти цвета, отдавая первенство голубому. На бревно около дома Норман клал колпачок от голубой ручки; самец всякий раз подбирал его и уносил в гнездо. Робинсон вновь забирал колпачок, потом опять клал на бревно, и игра начиналась сначала. Стремление собирать небольшие предметы голубого цвета настолько велико, что взрослый самец в неволе убил как-то голубого кубинского вьюрка, а мертвое тельце выставил как бы напоказ.

Я просидела в укрытии около часа. Появился самец шалашника величиной с большого голубя. Его голубое оперение с металлическим отливом говорило о том, что самец достиг зрелого возраста (пяти-семи лет), так как у птенцов оперение зеленое. Есть несколько видов этой птицы, отдаленно родственной райским.

Непреодолимое влечение собирать голубые и в меньшей степени желтые предметы объясняется желанием самца понравиться самке. Другие виды лирохвостов, например пятнистый шалашник (Ptilonorhytichys violaeus), предпочитают собирать раковины. Орнитологи считают, что разбросанные по земле перья — это символ собственности и знак предупреждения соперникам, говорящий о том, что владелец близко.

Самец покрывает иногда свое строение смесью слюны с золой. Эта черная клейкая смесь, напоминающая цемент, высыхая, превращается в песчаный порошок. Для выполнения этой задачи птица использует в качестве инструмента небольшой кусок коры, который держит в клюве. Профессор Дж. Маршалл, ведущий специалист по шалашникам, считает, что эта кора сочетает в себе функции губки, клина и пробки. Натуралисты старой школы высказывали предположение, что за стремлением к украшательству кроется эстетическое чувство. Джон Гулд, который в 1948 г. опубликовал первое полное описание австралийских птиц, писал о гнездах как месте встречи самцов и самок. Капитан Стоукс, который в 1837–1843 гг. пересек внутренние районы Нового Южного Уэльса, принял их за игрушки, которыми австралийские матери забавляют детей, а сэр Джордж Грей[34] предполагал, что это детские ясли кенгуру.

Я наблюдала за птицей, когда она подбирала голубое перо, прыгала с ним, клала на землю, повторяя все эти действия несколько раз в одинаковой последовательности, и затем улетела, издавая низкий жужжащий звук, похожий на кудахтанье, тихое мурлыканье кошки или шум заводной игрушки. Обратно она не прилетела.

Самцы шалашника ведут беспокойную жизнь. На участке площадью в три или четыре акра каждый из них строит несколько гнезд и должен защищать их от других самцов, которые стараются унести с собой трофеи и, если им удается, разрушить гнезда.

По словам профессора Дж. Маршалла, «соперник появляется украдкой, а не влетает смело через открытую изгородь. На участке мародер быстро и тихо разрушает стены, выхватывая клювом куски гнезда и беспорядочно разбрасывая их вокруг. Ему редко удается закончить свою разрушительную работу до того, как появляется владелец гнездовья. Обычно он улетает с полным клювом голубых перьев или стекла и никогда не остается на месте, чтобы подраться». Его цель — завладеть участком, который необходим для расселения представителей определенного вида, обеспечения их пищей и нормального размножения.

Шалашник улетел, но лес был полон звуков. Пролетало множество попугаев разных видов. Это были главным образом желтохохлые белые какаду. Они живут стаями, очень красивы, но кричат отвратительно. Это наиболее распространенный и очаровательный вид попугаев. Окраска их оперения спокойная: сверху мягкого голубовато-серого тона, грудка же и нижняя часть крылышек — розового цвета. Интересно, что их имя стало синонимом слова «дурак». Я никогда не могла понять, в чем здесь дело. Эти птицы отнюдь не глупее остальных попугаев. Мелькнула великолепная восточно-австралийская розелла, грудка которой ярко алого, хвост и крылья — зеленого, брюшко — канареечножелтого, а плечи голубого цвета. Оперение этих попугаев такое же интенсивное, как краски на картинах средневековых художников.

Попугаи поражают своим великолепием, а более скромно окрашенные птицы услаждают слух. Я слышала тихие голоса нескольких разновидностей медососов, которых здесь великое множество; резкий, как удар хлыста, крик австралийской трещотки, который часто имитируется «пересмешниками» (из числа последних наиболее известны шалашники и лирохвосты). Я услышала пенье дрозда, строго говоря, не настоящего, но свист его похож на свист этой птицы; лесных ласточек; маленького, незаметного с белой мордочкой крапивника, бегающего как мышь, и многих других. По пути домой мы наблюдали в бинокль большую группу нежных маленьких травяных попугаев, так стремительно передвигавшихся, что казалось, они прямо на глазах испарялись в траве. Даже специалистам трудно определить, к какому виду принадлежат эти попугаи — зеленые с желтыми пятнами и красными клювами, их почти невозможно поймать и даже рассмотреть. Изящные и стройные, с длинным хвостом, они издают столь сильный запах, что по их следу идут собаки.