GrayOwl - Звезда Аделаида - 2

• Название: Звезда Аделаида - 2
• Автор: GrayOwl
• Жанр: Эротика

---

- Ведь изнасиловала она меня ночью под Imperio, ласками неведомыми превратив меня в deux ex macchina некий, исполняющую всяческую похотливую волю её. В живое подобие Мутун Тутуна, у которого если что и есть полезного, так сие еси пенис его, о коий, видимо, не зря, но с умыслом натиралась женщина нечестивая перед волхвою своею. Хорошо, что… мои боги не дали мне памяти насчёт того, что вытворялось ночью сей меж мною и с нею, инако стошнило бы меня прямо на ложе, на коем спали мы! И так околдовала меня, что тело моё - моё! - от соитий с нею, нечестною, злодеяниями полною, жарким стало, и пришлось, наверное, ей… отворить ставни. И это для меня - вечно мёрзнущего!

- А ночью лежал я, и стало мне невероятно холодно после того, как проснулся я и долго ещё не мог заснуть, ибо всё тело моё, но в особенности пенис, болели невероятно. Воздух же за открытыми ставнями, казалось, хрустел от свежевыпавшего вчера снега и ночного морозца. Так и проспали до позднего утра, а потом боль. Боль во всём теле, полнейшее и… очаровательное, мягко скажем, ощущение использованности, словно я был ожившей куклою вовсе без мозгов да ещё и страшенная головная боль, да какая! Такой у меня даже в «том», моём времени ни-ког-да не было!

- Сначала захмелел я от жгучей воды, кстати, очищенной с помощью моего приспособления и труда рабского, от вредоносных примесей, сильно так захмелел, что чуть было не упал на пол в сей кухне грязной - поверь, было бы сие достойным меня, порочного, опороченного, зрелищем. Помню только, что бормотал нечто несусветное на родном языке. Тут появился, откуда ни возьмись, Пот… Гарольдус, Гарри, ой зачем же тебе знать, как зовут его на самом деле?! Вот, кто дурень из нас двоих!

- Давно уже не ведаю я, как только Амурус, Стреляющий Метко, пронзил твоё сердце, о непостоянный ветер мой Северус, как зовёшь ты пришлеца сего, «драгоценного гостя Господина дома»!

- Ну, что ж, знаешь так знаешь, так легче и проще изъясняться, о мой всепрощающий Квотриус! С ним я и выпил, чтобы запить горе моё и позор небывалые… Вернее, пил только я, он не пил, руки и ноги не слушались меня, держал лишь он рог в начале с очищенной водою жизни… после же - с колодезною водою, дабы дать мне опохмелиться. Но тут входишь ты, и мы начинаем пить сладкое вино, изготовленное виночерпием нашим удачливым Наэмнэ - а у него вина получаются с каждым разом всё вкуснее и легче. Уж не знаю, какой Бахус, говоря по-гречески, одарил его искусством сотворять спиртные напитки, но…

Но… Ты всё-таки запиши вирши сии и подари их мне, как напоминание о вреде гордыни. Неужли и в самом деле таков я?

- О, понял я, что спасло тебя от отравления смертельного - очищенная жгучая вода! Ведь упоминал же я, что соделал простейшее устройство, отгоняющее из неё сивушные масла - сие та дрянь, коя придавала ей такой запах, и цвет, и вкус тоже, во множестве. За те три дня соделал, кои свадьбе, поцелуй высокорожденного Папеньку нашего Дементор, предшествовали! Ибо он устроил хорошенькую жизнь «сыночку - наследничку», - завершил на народной латыни кающийся «грешник» - профессор, совершивший единственное греховодничание с женщиною нечестивою, нечестною, грешною.

- Понял я лишь то, что не сразу ты и вспомнил обо мне, о Северус мой непостоянный! Ну да попойка после такого, что учинила над тобою Адриана, женщина, как говоришь ты, бесчестная, воистину должна была состояться. Но теперь-то ты трезв, о брат мой возлюбленный?

- Отменно трезв, но желаю лишь одного - согреть тебя… Ежели не противен тебе я после рассказа моего, ибо с женщиною возлежал я, ко стыду своему величайшему.

- Слишком многое рассказал ты, о Северус премудрый, спасший жизнь ничтожному полукровке, коий уж стремился к праотцам высокорожденного батюшки сво…

Снейп в один миг заключил Квотриуса в нежные, но ощутимые объятия и крепко, проникнув сразу языком в его рот, поцеловал. Это не было столь уж невинной ласкою, как с Поттером, Гарри Поттером. То было просто пьяным недоразумением, проделанным для острастки Квотриуса, а, может, и не только, но потому, что Северусу захотелось поцеловать давно - пять дней и ночей! - нецелованного Гарри. Но отчего же тогда при воспоминании об этой невиннейшем полу-поцелуе, полу-порхании над его розовыми губами так неистово и беспредельно щемит сердце?

- Всё, все мысли о Гарри моём Гарри - прочь, за блок второго… нет, не помогает. Тогда - на, получай, Сев, наивысший, третий уровень блокировки… А теперь ласкать податливое тело, скорее задрать тунику, коснуться брата… там, где коснуться его могу только я. О, он ещё не готов… странно. Значит, действуем иначе…

… - Извольте просить лордов Малфоев да поскорее, скорее же, мистер Уизли!. Я уже минут пять своего драгоценного, государственно полезного, между прочим, времени, пытаюсь достучаться до Вашего сознания, Вы, мистер Уизли! И как мне это нечто, происходящее с Вами, понимать?!

- П-простите, господин министр, сэр, задумался, извините, о Вашем приказании о… чёлочке. Ещё раз прошу меня нижайше извинить, - Перси снова поклонился, причём гораздо ниже, чем в предыдущий раз.

Вот за эти подобострастные поклоны и не менее льстивые реплики и держали его в личных секретарях, а не за ум и сообразительность, а он обладал и тем, и другим на самом деле. Слишком приятно было сознавать, что Корнелиусу Фаджу, что Руфусу Скримджеру - не таким уж чистокровным магам - что перед ними лебезит и низко кланяется многоучёный представитель самой что ни на есть чистокровной, пусть уже и не обнищавшей, как при Корнелиусе, но пришедшей в совершеннейший упадок магической фамилии.

Да, не лучший её представитель, это правда. Но какой уж есть, а чистокровный волшебник, правда, применявший магию ве-е-е-есьма неохотно!

Ведь лучшие, более… правильные, что ли, Уизли во время Фаджа либо учились, либо занимались любимым делом, работая, даже в этом ужасном магазинчике Ужастиков Уизли, либо в самом Министерстве. Во времена же Скримджера - либо уже погибли, либо теперь все, поголовно, кроме всё того же Персиваля, состояли в ненавистном Ордене под руководством этого старо… Да ладно, его телу теперь только и остаётся, что гнить в земле, как и телам простых, самых заурядных магглов. Такова судьба всех мёртвых тел! Так уговаривал себя всё ещё ненавидящий старого маразматика даже после скоропостижной смерти того, Руфус Дж. Скримджер.

Молоденький ещё, но пышка пышкой, даже более того, настоящий окорок, Драко Люциус Малфой и лорд Люциус вошли именно в таком, наверняка, ранее обговоренном порядке. Сын, а за ним - поддерживающая, значительно более злоязычная сила в виде отца. Ну посмотрим, что представляет из себя будущий, правда, ещё невскоре, судя по так и пышущему здоровьем и удовольствиями великосветскими лорду Малфою. Небось, нюни сейчас распускать будет, да мямлить неразборчиво, не зная, что сказать при лицезрении самого ми-ни-и-стра-а ма-а-аги-и-и.

- Мы та-ак г`а-ады ви-идеть Вас в хо-г`о-шем здг`ави-и и отличнейшем на-астг`оени-и, госпо-а-дин ми-ни-истг`ма-аги-и, - неожиданно манерно, с нарочитым французским прононсом, но вполне себе уверенно протянул Малфой - младший.

- Да, мы с сыном чрезвычайно рады увидеться с Вами вновь, мистер Скримджер. Драко впервые видит Вас… столь близко, что он даже голову потерял. Правда же, Драко, сын мой?

- Да-а, пг`авда-а, потег`я-а-л напгочь, mon papa. Я так безмегно счастлив столь долгожда-а-нной втг`ече с Ва-ами, господин мини-истг` ма-аги-и, - совершенно ненатурально протянул младший Малфой.

- Чему обязан столь высокой чести? - с твёрдым намерением прервать диалог двух отъевшихся на деликатесах пухлячков - отца и сына - спросил Руфус.

А оказывается, щенок злословен более, чем самый породистый дог, научи его говорить, хоть и статями не вышел. Ну да, ведь у папеньки - того ещё кобеля научился. Даже до Скримджера доходили слухи об благородных увеселениях в Малфой-Мэноре, куда приглашались только самые сливки бомонда, заканчивающихся гостевыми спальнями на двоих, которых в Мэноре было множество.

Скримджер не имел ни малейшего желания устраивать словесную дуэль, о, их же теперь больше одного, а двое, двое против одного - значит, не дуэль, а схватку с Малфоями. Они ведь… так умеют зубы заговаривать. Да и кусаются больновато. По крайней мере, старший. Но и младший, как оказалось, по обычаю великосветских семейств, где умению заговаривать зубы учат с пелёнок наставники, не уступает лорду Люциусу в умении позубоскалить. Да манерно так, и противненько, словно родную речь выговорить нормально не может. И ведь не придерёшься - может, у младшенького Малфоя прикус плохой - в детстве не исправили, побоялись, что в Хогвартсе не будет Слизеринским Принцем номер два.

Всё, что было сказано до этого, вписывалось, на первый взгляд, в культурные и допустимые рамки общения, но вот язвительный привкус такой беседы не давал Руфусу ожидать нормального общения с обоими представителями бомонда. Отец, при случае, постоит за сына, да как, да какими выспренними, непонятными простому, по сравнению с ними, Руфусу, предложениями! Век бы не этого слыхивать! Да с какими представителями-то пресловутого бомонда он, Руфус, имеет дело - с отборными! Селекционными, так сказать. Только вот не размножаются, как положено кобелям, в строго ограниченном кругу сук и сучек бомонда. Не по ним они все. Значит, что? - значит, геи, причём оба, да прожжённые, спят в этих спальнях со всеми мужчинами напропалую. Кто до этого охоч, разумеется. Руфусу стало очень не по себе в обществе сразу двух гомосеков.