Наталья Гладышева - Шалости Черного Властелина

• Название: Шалости Черного Властелина
• Автор: Наталья Гладышева
• Жанр: Фэнтези

Вместо аннотации: Подергала за ручку, убедилась, что заперто и тихо сползла по двери вниз, не в силах удержаться на ногах. Потрясенный мозг отмечал детали, скрупулезно подсчитывал мелочи и не давал мне возможности списать происходящее на напяленный на кого-нибудь ушлого костюм. Скелетик вцепился в мою ногу костяшками и я поняла что все, мои нервы более не в силах выдержать это напряжение. — Простииии, — скелет все так же подвывал, окончательно доводя меня до сумасшествия. — Я в следующий раз принесу тебе розы, любимая. — Кто? — последняя фраза приставучего скелета вывела меня из предобморочного состояния. — Как ты меня назвал? — Любимая, — радостно поведал мне скелет. Вот теперь я поняла, почему мне готовы платить такие деньжищи. И что-то сумма большой мне уже не казалась. Все, даже минуты, даже секунды не останусь более в этом доме. Пора срочно мчаться как можно дальше отсюда, звонить квартирной хозяйке, кидаться ей в ноги, слезно умолять и прочее, прочее, прочее. Готова на все, что угодно, только бы оказаться отсюда как можно дальше. И забыть про скелет как про страшный сон. Только дверь выломаю, чтобы сумку забрать. Или ну ее, сумку? Позвоню потом в офис Соловьева-младшего и потребую вернуть вещички. Своя шкура дороже, как и сохранность собственных нервов.

---

В комнате с грустью огляделась, попеняв про себя на депрессивный интерьер. Глянула на сумку и так и не решилась ее распотрошить более основательно. Вдруг придется бежать в тот же темный лес и срочно. Лучше пусть вещи наготове будут. Подошла к окну, на подоконнике сиротливо расположился мой одинокий кактус.

— Полей меня, — пропищал он, глянув на меня огромными глазами.

— Мать моя женщина! — попятилась я от окна и плюхнулась в удачно подвернувшееся кресло.

Схватилась за сердце и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. Закрыла глаза, открыла и решительно уставилась на кактус. Тот и не подумал возвращаться к прежнему своему состоянию и снова попросил:

— Полей меня.

— Полью, обязательно полью, — прошептала я, сомнамбулой подымаясь из кресла.

В таком же невменяемом состоянии домчалась до кухни, налила, под удивленным взглядом Татьяны, в кружку воды и вернулась в комнату. Полила растение. Кактус похлопал длинными, игольчатыми ресничками и сказал:

— Спасибо.

Вежливый какой. А мне что делать с бегущей от меня крышей, позвольте спросить? На заплетающихся ногах добралась до кровати и плюхнулась поверх черного покрывала. И как мне жить дальше, скажите на милость? Я раньше и не подозревала, что нервы, оказывается, у меня аки стальные тросы. До сих пор не поседела, от всех потрясений. А точно не поседела? Задалась этим вопросом и подняла голову, собираясь прямо сейчас и проверить это в ванной. Утром, умываясь, как-то не сильно всматривалась в собственное отражение, и так знаю, что оно спозаранку бывает не очень. Теперь же срочно захотелось проверить. Но как захотелось, так и расхотелось. Я смотрела на нее, она смотрела на меня, а у меня перехватило горло и крика не получилось. Как я ни старалась.

Змея, узорчатая, красивая, холодная, опасная гипнотизировала меня взглядом, да время от времени издавала щипящие звуки, покачиваясь на хвосте. Расположилась сия прелесть на моей постели и уступать ее явно не собиралась.

— Уберите, уберите ее от меня, — просипела я, схватившись за горло.

Временный паралич от ужаса прошел и я теперь была способна двигаться. Вот только не знала, стоит ли это делать или змея примет мое передвижение по пластунски ногами вперед за угрозу себе любимой? Так мы и лежали, змея, успокоившись расположилась на одеяле мордой ко мне, я лицом к ней и обе мы не знали что делать дальше. Я все-таки решила попробовать стратегически отступить. Медленно-медленно, подалась, извиваясь как червяк, назад. Змеюке это не понравилось и она приподняла голову над покрывалом. Я застыла на месте, постепенно начиная звереть. Безудержная ярость подымалась во мне, толкая на глупые и безрассудные поступки. Плюнув на все, резко рванула с кровати, глядя на змеюку безумными глазами. Рептилии моя решимость не понравилась и она метнулась ко мне с невероятной скоростью. Ее движение полностью отследить взглядом не удалось, зато получилось почувствовать кожей. Змея обвилась вокруг моей правой ноги, теперь тоже разутой, второй тапок куда-то улетел, когда я в кровать плюхалась. Вот так вот босиком, взвизгивая от невозможности издавать более-менее внятные звуки, всхлипывая от желания разреветься, рванула к двери, насколько мешающаяся рептилия позволяла.

— Сними ее с меня, — заикаясь попросила скелетик.

Тот охотно меня послушался, позванивая кандалами, встал передо мной на колени и протянул костяшки-пальцы к змее. Та слезать не захотела, угрожающе зашипела и показала зубы и раздвоенные язык. Я скрипнула зубами, собрала волю в кулак и поняла, что все, дошла до ручки.

— Оставь ее, еще укусит, — я с трудом узнавала свой голос, как и саму себя, в этот момент.

В голосе звучали стальные нотки, а в душе зрела твердая решимость.

— Отведи меня на кухню, — приказала скелету.

Тот поднялся с колен и поковылял, постукивая по паркету костяшками, по коридору. Я пошла следом за ним, напоминая самой себе утку. Ноги приходилось расставлять широко и переваливаться при ходьбе с ноги на ногу. Но ничего, будет еще и на моей улице праздник. На кухне, решительно отодвинув кухарку, схватила сковороду с жарящимся на ней луком с плиты и резво выкатилась за дверь, пока утварь не отняли. Скелет, что показательно, заходить на кухню не стал, дождался меня на выходе.

— Веди к Соловьеву-старшему, — скомандовала молчаливому поклоннику. — И побыстрее, пока Татьяна не опомнилась.

Веселым паровозиком мы докатились до комнат хозяина дома. Я решительно рванула дверь, зашла в знакомую мне спальню, подошла к кровати, внутренне зловеще хохоча от того, что дедочек спит, скромно сложив руки на груди. Замахнулась сковородой, лук полетел на меня, на мебель, на пол, на дедулю. То ли поджарка старичку не понравилась, то ли еще что, но он забился в конвульсиях, закатил глаза и захрипел, готовясь, судя по всему, прямо сейчас и здесь отдать концы. Я несколько подрастерялась от такого расклада. А тут еще и наглый котяра выскочил откуда-то из-за кровати и рявкнул:

— Ну же, давай, добивай! Чего ждешь? Не видишь, что ли, сейчас умрет, не успеешь отомстить! Ну давай же, ну чего ты ждешь? Ну давай, а? Все проблемы сразу решатся. Ну ударь! — котяра совсем разошелся, заметив, что я постепенно теряю боевой пыл. — Шайбу, шайбу, шайбу!

— Что здесь происходит? — раздался голос от двери и мы все, Иван-царевич, Баюн и я, резво обернулись.

Стоило мне встретиться взглядом со стоящим в дверях молодым мужчиной, как я поняла что пропадаю, прямо здесь и сейчас. На меня с недоумением и шоком смотрела моя девичья греза. Высокая, широкоплечая, черноволосая, синеглазая. А я держала в руках сковородку, стояла босиком на полу, вся в ошметках жаренного лука. Живенько спрятала сковороду за спину, как будто это как-то могло мне помочь. Если дедуля помер, то моя недвусмысленная поза возле его постели, послужит уликой против меня. И моя девичья мечта, вместо того, чтобы любить меня бесконечно и нежно, отправит в тюрьму, мечтать дальше. Ну вот что за подстава, а? И я даже не успела в зеркало посмотреться, змея помешала. Кстати, а где она? Опустила взгляд на свои ноги, с трудом оторвавшись от неприличного поедания глазами моей девичьей грезы. Змея пропала, как не было ее. И кот исчез, и скелет испарился. И остались мы вдвоем, мужчина моей мечты, я… и труп дедушки. Это несколько меня отрезвило и отвлекло от созерцания мысленной картинки: я в обществе синеглазого красавца у алтаря. Поставила улику, сковороду, на тумбочку и стала примериваться к старичку, мало ли, придется искусственное дыхание делать.

— Жив он, — мрачно отозвался от дверей красавец. — Ты новая чтица?

Я обернулась к божеству и еле удержалась от того, чтобы умильно вздохнуть, сложить руки у груди замочком и начать глядеть на него влюбленными глазами.

— Ты новая чтица? — переспросила девичья греза и сделала несколько шагов ко мне.

— А? Я? Да, чтица, — с трудом удержалась от дурацкой улыбки, которая так и норовила расплыться на лице.

— Я жду тебя в дедушкином кабинете. Как приведешь себя в порядок, приходи. Нам с тобой надо поговорить, — красавец прошел мимо меня, обдав умопомрачительным ароматом дорогого парфюма, склонился над дедочком и сказал. — Сан Саныч, хорош притворяться и девушку шокировать.

— Весь спектакль испортил, — проворчал старичок и открыл хитрые, синие глаза.

Вот в кого у Соловьева младшего такие очи.

— Иди, переоденься, — велела мне греза и напомнила. — Я жду тебя в кабинете.

Повиновалась на автомате и только за дверью спохватилась, что забыла спросить, а где этот кабинет искать. Обнаружившийся в коридоре скелетик на просьбу оный показать после того, как переоденусь, согласно покивал. Хороший проводник, молчаливый. Только в начале шибко разговорчивый был. Еще бы имидж ему сменить, и Иван-царевичу соперников в идеальности не найдется. Только Соловьев младший… Но он отдельная песня, такая, что сердце заходится и срочно хочется натянуть свое единственное нарядное платье, выгодно подчеркивающее мою фигуру. А еще надо накраситься и волосы бы уложить…

Так, стоп, какой-то мужик нарисовался на горизонте и я тут же сошла с ума. Надо в голове держать воспоминание о моем бывшем. Враз отрезвляет и дает возможность глянуть на ситуацию более реалистично. Что увидела моя греза, когда зашла в комнату? Сумасшедшую девицу в шортах, босиком, в странной позе, со сковородкой в руке и кровожадным выражением лица. Прибавить к этому растрепанные волосы и получаем малопривлекательную картинку. А если еще приплюсовать лишние килограммы… И заурядную внешность… Что-то как-то совсем тоскливо становится. Зато не тянет уже надевать платье в обтяжечку. Я в нем смотреться смешно буду.

Добрела до своей комнаты в совсем убитом настроении. Даже кактус, сказавший мне:

— Привет, — не вызывал уже эмоций.

Ну кактус? Ну говорит? Ну глюки у меня? И что? У каждого свои недостатки. И проблемные места моей фигуры меня волнуют сейчас много больше, чем уехавшая крыша. Одежду я меняла в совсем скисшем состоянии. И пятнышки ожегов (которые я не почувствовала, когда размахивала сковородой), на коже ног и рук, вызывали только кривую улыбку. Душа болела сильнее, чем жгло полученные в бою раны.