Инна Смирнова - Величайшие загадки и тайны магии

• Название: Величайшие загадки и тайны магии
• Автор: Инна Смирнова
• Издательство: Вече
• Жанр: Язычество, паганизм
• Год: 2006
• ISBN: 5–9533–0693–8

Во все времена таинственное и магическое привлекало и манило человека. Вера в чудеса свойственна и нашим далеким предкам, и нам самим. Предлагаемая книга увлекательно и познавательно рассказывает читателям историю магии и раскрывает некоторые ее секреты. При этом автор сознательно не касается темы средневековой инквизиции, которая была неоднократно раскрыта в других изданиях, а уделяет наибольшее внимание экзотическим культам, таким как вуду и шаманизм, многие аспекты которых освещаются на русском языке впервые.

---

Однако, несмотря на жестокие преследования, вера в колдовство стойко держалась среди всех слоев населения.

Царь Иоанн Грозный, лишась первой жены Анастасии, верил, что она померла от чародейства. Об этом он говорил литовскому посланнику Воропаю в 1572 году, об этом же писал он и своему заклятому врагу Андрею Курбскому. В 1572 году царь Иоанн Грозный, испрашивая на Соборе разрешение на четвертый брак, говорил, что его первую супругу Анастасию извели злые люди чародейством, вторую отравили, третью испортили злою травою.

Говоря о московском пожаре, царь вспоминал: «Наши изменники бояре наустиша скудожайших умов народ, что будто матери нашей мати, княгиня Анна Глинская, с своими детьми и с людьми сердца человеческая выимали и таковым чародейством Москву попалили».

Колдунов боялись.

При царе Михаиле Федоровиче (1596—1645) была отправлена в Псков грамота с запрещениями покупать у литовцев хмель, так как посланные за границу объявили о бабе–колдунье, находящейся в Литве и наговаривающей на хмель с намерением навести на Русь мор.

Страх перед чародейством был настолько велик, что в то время при найме на службу с врачей бралась письменная клятва, что они не станут употреблять колдовских «деяний» и насылать порчу во вред царской семьи. Тем не менее многие из них поплатились головой, обвиненные в колдовстве. Так, при Иоанне IV в

Москве был «зарезан яко овца» Антон Хрепштейн, якобы занимавшийся колдовством. В 1580 году сожжен живым врач Елисей Бомелий. В 1682 году за «чернокнижие» и хранение сушеных змей был разрублен на части доктор Даниил фон Гаден. В XVII веке Московским патриархом присужден к сожжению фельдшер Квиринус только за то, что имел у себя скелет человека.

При том паническом страхе, который внушало колдовство, было весьма опасно обнаружить какое–либо знание лечебного дела.

Так, в 1676 году в Кашине в съезжую избу был доставлен крестьянин Савка, задержанный с «корнем, и с травами, и с зубом». После расспросов Савка сказал, что «с тем де кореньем, и с травами, и с зубом он ходит в мире и лечит людей и лошадей от всяких скорбей». Впредь до выяснения дела Савка был посажен «за крепким караулом».

Однако, несмотря на запреты и преследования, вера в магию процветала. В первой половине XVI века на Руси широкое распространение получила вера в счастливые и несчастливые дни. Об этом свидетельствует известный церковный публицист Филофей. В его послании к Иоанну Акиндеевичу «О злых днях и часах» осуждаются люди, которые верят в астрологию. Враждебность монаха Филофея к астрологии явилась отражением отношения к ней официальных церковных кругов.

Выступления представителей церкви не смогли остановить распространение астрологических знаний среди русского населения. Состоявшийся в 1551 году церковный Собор выработал программу запрещения сокровенных знаний, включая астрологию.

Продолжавших упорствовать и сохранять веру в запрещенные знания, в том числе в добрые и злые дни, ожидала суровая кара. Так, из грамоты патриарха Филарета 1628 года следует, что некий церковный дьячок Семейка Григорьев был уличен в хранении гадательной книги «Рафли», основанной на астрологической геометрии. В наказание Семейку заковали в кандалы и заключили на год в монастырь на черные работы без права причащаться у священника.

Тем не менее интерес к сокровенным знаниям в русском народе сохранялся вплоть до XVIII века. В первой половине XVIII века появилась книга П. Крекшина «О зачатии и рождении великого государя императора Петра Первого» — фактически гороскоп Петра I.

В XVII веке интерес к колдовству усилился еще больше. Из архивных документов известно, что в Москве в это время жили две ворожейки. К ним приезжали даже боярские жены просить помощи от ревности или холодности мужей, а также советоваться о способах извести супруга.

Если в XVII веке в Западной Европе инквизиционные костры начали мало–помалу затухать, то в России репрессии следовали одна за другой.

Невеста царя Михаила Федоровича, Мария Хлопова, и невеста Алексея Михайловича, Ефимия Всеволожская, как свидетельствуют документы того времени, были испорчены злыми людьми, вероятно из зависти. По делу последней был сослан в Кириллов монастырь «под крепкое начало» крестьянин Мишка Иванов за чародейство и за наговор, от которого пострадала невеста.

Постановления против чародейства множились.

В Царской окружной грамоте 1648 года белгородскому воеводе Тимофею Федоровичу Бутурлину, между прочим, указывается: «…а иные прелестники мужского и женского пола в городах и уездах бывают со многим чародейством и волхованием; и многих людей там своим чародейством и волхованием прельщают и портят, а иные люди тех чародеев и волхвов и богомерзких баб, вдов к себе призывают и к малым детям, и те волхвы над большими и над младенцами чинят всякое бесовское волхование». Воеводе повелевалось принять самые широкие меры к оповещению населения относительно указа, воспрещающего «бесчинства и чародейства». При этом ослушника должны были в первый и во второй раз подвергнуть битию батогами, а ослушавшегося в третий и четвертый раз сослать в украинские города. Но, очевидно, ссылка в украинские города не искореняла зла, а лишь переносила его в другие места. Поэтому в феврале и апреле 1653 года опять последовали грозные указы на имя воевод в Карпове и Осколе. В первом повелевалось оповестить население, что «в польских и украинских и в уездах многие незнающие люди, забыв страх Божий и не памятуя смертного часа, и не чая себе за то вечные муки, держат отреченные и гадательные книги, и письма, и заговоры, и коренья, и отравы, и ходят к колдунам и ворожеям, и на гадальных книгах костьми ворожат, и теми кореньями, и отравы, и еретическими наговоры многих людей на смерть портят, и от той их порчи многие люди мучатся разными болезнями и помирают». Ввиду этого повелевалось, чтобы «впредь никаких богомерзких дел не держались и те бы отреченные и еретические книги, и письма, и заговоры, и гадательные книжки, и коренья, и отравы пожгли, и к ведунам и ворожеям не ходили и никакого ведовства не держались, и костьми и иным ничем не ворожили и людей не портили». Относительно тех, кто «от таких злых и богомерзких дел не отстанут», «…велено в струбах сжечь без всякой пощады и домы их велено разорить до основания, чтобы впредь такие злые люди и враги Божии и злые их дела николи нигде не воспоминулись».

Нередко кровавые процессы о ведовстве начинались по пустякам, по оговору, из личной мести или зависти. Так, в 1636 году кабацкий откупщик Сенька Иванов заявил на другого кабацкого откупщика Петрушку Митрофанова: «привез де тот Петрушка с поля коренье, неведомо какое, и сказал де тот Петрушка, от того де коренья будет у меня много пьяных людей». Немедленно коренье было принесено в съезжую избу, а «кабацкий откупщик Петрушка Митрофанов посажен в тюрьму». (Сахаров И., с. 14—15).

Также случалось, что гости, не в меру воспользовавшись гостеприимством хозяев, заболевали и считали в порядке вещей «клепать» на хозяев в порче. В 1653 году поп Василий бил челом, что «были де дети его Васильева Филька да Ивашка на монастыре… и игуменов де сын Аничка да успенский дьячок Ивашко поднесли детям его браги, и в браге де смешано неведомо какое отравленное зелье, и они, испивши той травы, стали вне ума».

Ведовство считалось общеопасным преступлением, поэтому дело, начатое по частной челобитной, уже не прекращалось, даже если заинтересованное лицо подавало заявление о его прекращении. Правительство в каждом отдельном случае брало в свои руки ведовской процесс не потому, что хотело прийти на помощь частному лицу, а в расчете раскрыть целую организацию, бросить в костер всех колдунов данной местности. И неудивительно, что к делу привлекалось множество людей. Так, в 1630 году по делу ворожейки–татарки было привлечено 36 человек, а по делу Умая Шамордина в 1664 году было допрошено 1452 жителя города Сумы.

Суровые наказания, которыми сопровождалась вера в колдовство, начали ослабевать после реформ Петра I.

Тем не менее судебные процессы о колдовстве не прекращались и в XVIII веке. Правда, отношение к колдовству было уже иное;

это обычно иски отдельных лиц. Трагические последствия таких процессов становятся реже.

Преследование колдунов прекратилось только при Екатерине II (1729—1796), которая повелела судить чародеев в совестном суде как несовершеннолетних и слабоумных.

И все–таки в чародейство продолжали верить.

Даже в XIX веке вера в волшебство продолжала жить.

Совершенно очевидно, что в исторических документах зафиксированы далеко не все случаи судебной и административной расправы над колдунами и ведьмами.

Но что примечательно: боязнь магии была распространена гораздо больше, чем исполнение ритуалов этой магии.