П. Паркер - «Великолепный век» Сулеймана и Хюррем-султан

• Название: «Великолепный век» Сулеймана и Хюррем-султан
• Автор: П. Паркер
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9524-5085-1

За красоту и волшебный голос юная девушка была куплена в гарем самого турецкого султана и получила имя Хюррем — дарующая радость. Драгоценностями осыпал султан любимую и любящую наложницу. Томительной страстью был напоен воздух роскошного гарема, но и коварством, ненавистью и злобой завистливых наложниц и великого визиря Ибрагима-паши. И днем и ночью умная прекрасная Хюррем помнила, что ей и ее детям угрожает опасность. Уничтожая врагов и обретая друзей, она боролась всеми доступными ей средствами, завоевывая свое право на жизнь и любовь султана Сулеймана…

---

Татары заметили его и тоже стали понукать своих лошадей.

Дариуш громко закричал, привлекая внимание защитников крепости. Голос его охрип от страха. Во рту ощущался едкий привкус желчи.

Татары яростно вопили, размахивали мечами и осыпали его стрелами.

Дариуш стремительно приближался к воротам, но татары неслись еще быстрее.

Несколько стрел попали белой кобыле в плечо и шею. Она заржала от боли и встала на дыбы. Стрела просвистела совсем рядом с головой Дариуша… он пригнулся и лягнул кобылу в окровавленный бок.

Ворота крепости приоткрылись… совсем чуть-чуть, только чтобы проехать одному всаднику.

Едва белая кобыла протиснулась в приоткрытые ворота, их с глухим стуком закрыли. Кобыла пала, сбросив на землю Дариуша и Александру. Оба лишились чувств.

В толстые деревянные ворота с глухим стуком ударилось лезвие метательного топора.

Глава 2

Александра пришла в себя лишь через несколько часов.

Она понимала, что лежит на охапке сена. Она то и дело словно уплывала куда-то. Больно было открыть глаза. Кто-то заботливо укрыл ее мягким одеялом. Ужасно болели нога и голова, но приятно было ощущать запах сена.

Даже в забытьи она не переставала сжимать руку лежащего рядом Дариуша. От юноши словно исходила сила — знакомая сила. Александра нежно провела пальцем по волоскам на тыльной стороне его запястья, а затем погладила его мозолистую ладонь. Она обрадовалась, нащупав пульс юноши, которого она…

Она медленно открыла глаза и, повернув голову, посмотрела на Дариуша. Он полулежал на охапке сена, прислонившись голой спиной к гладкой каменной стене, и крепко спал. Голова его упала набок; отросшая щетина колола голое плечо. Густые каштановые волосы падали на глаза. Александра не видела его густых бровей и длинных ресниц, зато видела прямой, решительный подбородок.

Александра улыбнулась, заметив в углу его рта струйку слюны. Даже герои не следят за собой во сне.

Думая о нем… о мальчике… нет, о мужчине… она посмотрела на его забинтованную грудь, и сердце у нее ушло в пятки. Окровавленную повязку оттопыривало древко стрелы. Волосы у него на груди запеклись от крови; левая рука во сне подергивалась.

Она приподнялась на локте, желая помочь ему, но тут же схватилась за голову… ее пронзила острая боль от затылка до лба.

— Не вставай, моя милая. Тебе сейчас лучше полежать.

Александра вздрогнула, но затем узнала голос своей соседки, тетушки Барановской, владелицы шляпной лавки в центре Львова. Тетушка Барановская жила в городе уже целую вечность, она все и обо всех знала.

— И перестань забивать себе голову мыслями об этом парне, пока он спит.

Александра вспыхнула и с благодарностью взяла у соседки чашку с ромашковым чаем. Барановскую она любила и уважала; одно время она даже надеялась, что отец женится на ней. Ей казалось, что отец и Барановская очень подходят друг другу…

— Отец! — воскликнула Александра, к которой вернулись все прежние страхи.

Она огляделась по сторонам, лихорадочно выискивая в толпе знакомую непромокаемую накидку и буйную копну седеющих рыжих волос.

Человек тридцать ее соседей лежали на полу или сидели на старых деревянных скамьях. Одни укрылись одеялами и пытались уснуть. Другие плакали. Александра испуганно смотрела на жалкую обстановку. Тетушка Барановская, которая в это время помогала какой-то молодой женщине накормить ребенка, как будто угадала ее мысли.

— Не волнуйся, милая. Твой отец жив и здоров. Он уже раза три заходил сюда и смотрел, как ты спишь. Он сейчас во дворе исполняет свой долг, как и подобает при его сане. Он замечательный человек!

Александра знала, что ее отец, священник Гаврила Лисовский, пользуется заслуженным уважением жителей Львова. Высокий, статный, обладающий звучным голосом, он привык укреплять дух жителей города. Служил он в храме на Высокой улице. Когда Александра подумала об отце, на сердце у нее потеплело. Отец Гавриил был священником и человеком ученым, но не чурался и мирских радостей: был способен перепить соседей гораздо моложе себя и обыграть в нарды даже своего друга, фермера Кулида. И за это соседи уважали его еще больше. Жена священника, Анна, умерла шестнадцать лет назад, дав жизнь Александре. Александра утешала себя тем, что отец не одинок, у него есть его любимый город, есть дочь. И Анна для него еще жива — он видел покойную жену в растущей Александре и любовался ею, когда она, тихо напевая, занималась домашними делами.

Александра была для отца всем на свете — как, впрочем, и он для нее.

Через несколько минут, выпив ромашковый настой, Александра встала, прислонясь к стене. Наклонившись к спящему Дариушу, она погладила его по голове и с трудом зашагала к тяжелой деревянной двери казармы. Чем ближе она подходила, тем яснее слышала шум снаружи.

Александра потянула ручку. Она оказалась совершенно не готова к сцене, представшей ее глазам.

Во дворе царил настоящий хаос. Несколько сотен горожан облепили внутренние стены крепости. Скот согнали в загон у западной стены, но несколько коз, свиней и собак отбились и бегали среди людей. Плакали дети. Их матерям никак не удавалось успокоить малышей. Почти все мужчины и мальчики постарше стояли по периметру стен, на крыше казармы над головой Александры, или охраняли главные ворота Высокого замка. Над ними клубился черный дым, поднимавшийся снизу, из Нижнего города.

Александра поняла: впустив их с Дариушем, мужчины тут же наглухо закрыли огромные ворота. Затем к ним подогнали две тяжело груженные подводы. Они подпирали крестообразные раскосы. Александра надеялась, что ворота, простоявшие девяносто лет, выдержат натиск незваных гостей. Ее передернуло, когда она увидела труп спасшей их с Дариушем белой кобылы; его тоже подтащили к воротам, используя как укрепление.

В самом центре она заметила знакомую гриву рыжих волос. Отец стоял на деревянной клети, громко раздавал приказы и благословлял защитников Высокого замка. Одних он отправлял к внешним стенам, других — в погреба, пополнить запасы провизии, успевая приказать соседу помириться с женой. При этом он крутил ухо какого-то молодого парня — похоже, отец застал его за каким-то неблаговидным поступком.

Обернувшись, отец Гавриил увидел Александру, и выражение его лица сразу смягчилось. Дав хулигану подзатыльник и для верности еще пнув его пониже спины, он соскочил с клети и, широко улыбаясь, зашагал к дочери. Крепко, по-медвежьи, он обнял ее. Его огромный непромокаемый плащ целиком накрыл ее, и она, зарывшись в складки плаща, вдруг почувствовала себя в безопасности. Она глубоко вдохнула застарелый запах отцовского табака.

— Я уж испугался, что потерял тебя, милая.

Александра еще крепче прижалась к отцу; ей казалось, что рядом с ним к ней возвращаются силы.

Отец Гавриил легко подхватил дочь на руки и, укрыв полой плаща, понес назад, в казарму.

— Здесь тебе не место, родная. И потом, нам пора позаботиться о твоем спасителе.

Услышав последние слова, Александра вспыхнула. Неужели отец все понял?

Когда рослая фигура священника закрыла собой дверной проем, тетушка Барановская неодобрительно покачала головой и сказала:

— Неужели не наигрался? Ты нужен здесь; здесь требуется настоящая работа.

— Помолчи, женщина, — ответил отец Гавриил, укладывая Александру на сено и лукаво подмигивая ей.

Александра улыбнулась. Она знала, что отец искренне привязан к их соседке.

— Я дала парню ромашково-укропный настой, и сейчас он крепко спит. Передаю его в твои руки, — продолжала Барановская.

Отец Гавриил внимательно осмотрел спящего юношу, но, прежде чем взять щипцы у тетушки Барановской, он склонился над Дариушем и пальцем отогнул ему веко. Затем, покосившись на Барановскую, выудил из глубокого кармана флягу с крепкой наливкой, которую получил от своего друга, фермера Кулида.

— Чтобы уж наверняка…

Он осторожно приоткрыл Дариушу рот, обнажив белые зубы, и наклонил флягу. Наливка потекла парню в рот. Когда крепкая жидкость обожгла Дариушу язык и нёбо, он закашлялся, но не проснулся.

Тетушка Барановская передала отцу Гавриилу щипцы, а сама села на пол. Одной рукой она придерживала Дариуша за плечо, а другой обняла священника за ноги.

Отец снова лукаво подмигнул Александре и одними губами произнес:

— Отвернись!

Александра послушалась отца, но ей показалось, что кончик стрелы торчит из ее груди и из ее груди его извлекают щипцами. Она ощутила острую боль, когда отец рывком извлек стрелу из раны. Дариуш гортанно вскрикнул и тихо заплакал во сне. И на глазах у Александры тоже выступили слезы.

Повернувшись, Александра увидела, как Барановская накладывает Дариушу повязку. Александра прижалась к отцовскому боку и, держась за него и за Дариуша, снова погрузилась в глубокий тяжелый сон.