Владимир Рецептер - Ностальгия по Японии

• Название: Ностальгия по Японии
• Автор: Владимир Рецептер
• Жанр: Русская классическая проза

---

Мы стояли у "Зоомагазина", как раз на полпути от "Сателлита" до Акихабары, и смотрели на попугаев. Я здесь всегда застревал...

Серо-белый, изящный, с красным хохолком, был сердит и выкрикивал какие-то японские грубости.

Другой, чуть крупнее, совершенно белый, с желтым тюрбаном и красным клоунским пятном на щеке, наоборот, вроде всегда улыбался.

Нравился мне и зеленый, среднего роста упитанный попка, который постоянно что-то раскусывал красным клювом и пожевывал, показывая черный язык; и два огромных гладиатора с мощными хвостами и в пестрых доспехах; и попугайные лилипуты, тоже разноцветные и веселые, вечно свистящие и поющие, как будто они живут не в клетках, а в раю; и черный дрозд с розовым клювом и желтыми очками; и щемящие душу колибри, совершенные крохи, никогда прежде не виданные...

Но обезьяна на цепи, сероголовая и белолицая обезьяна с длинным хвостом, сильная и грациозная, как женщина-вамп в кровавой драме, белолицая японская красавица, следящая за ходом продаж, - вот кто покорил мое беспутное сердце...

Я думал, что Слава успокоился, но оказалось, что это был только разгон.

- А тот? - грозно спросил меня Стриж и показал головой на северо-запад. Ты-ы его-о не зна-аешь, - зловеще пропел он. - И я, оказывается, его не знал...

Мы уже отошли от "Зоо", но он снова меня остановил. - Володька, только ни-ко-му!.. Клянись!..

Мне стало неуютно, и я сказал:

- Если не доверяешь, я обойдусь...

- Доверяю, - глухо сказал он, и я понял, что тайна, от которой он жаждет освободиться, может его разорвать. - Он взял меня с собой на "Черную речку", на дачу... На "спец-дачу"... - И Слава сделал роскошную паузу, давая мне хотя бы отчасти вообразить себе "его" и "спецдачу". - Я спросил, куда мы едем, но он ничего не сказал... Он сказал: "Увидишь...". Встречали нас... такие... Коля... И Сережа... И еще один... Не знаю, как его звали, но - референт... Значит, пятеро мужчин, а их - четырнадцать... Четырнадцать девок... Слушай. Тут Стржельчик взял меня под локоть и заставил идти с ним в ногу, а голос понизил, не доверяя даже встречным японцам. - "Кадры" - отборные, можешь мне поверить. Стюардессы с зарубежных рейсов, в основном. - Теперь я понял, по какой причине назначен конфидентом: рассказ о стюардессах Люлечка могла неверно истолковать. - И вот этот Коля наставляет на меня палец, вот так, как пистолет, и спрашивает его: "Будет молчать?". И он говорит: "Будет". Тогда референт наставляет на меня палец и опять его спрашивает: "Ручаешься?". И он поворачивается ко мне и спрашивает: "Ты понял?". Я говорю: "Понял". А он мне опять: "Ты понял, что этого не было?". И я вижу, что это - другой человек, я его не знаю!.. И я ему говорю: "Я понял, это - сон!". И он - смеется... И эти тоже... И тут начинают подходить девицы... И все смеются, понимаешь?.. Всем весело... Всем, кроме меня... Ну, я здороваюсь с ними, а Коля стоит рядом и говорит: "SOS! Эту - нельзя!.. И эту - тоже... А эту - можно...". А референт улыбается. А он - смеется, представляешь?! - Тут Слава меня отпустил, и некоторое время мы шагали молча.

Потом я задал глупый вопрос:

- А эти - Коля и референт - они партийцы?..

- Они? - тревожно переспросил Слава. - Они же охраняют...

- И девки? - спросил я. - Как ты думаешь, они - члены партии?.. Или сочувствующие?..

- Черт их знает! Какое это имеет значение? - нервно спросил Стриж.

- Ну, если им доверяют летать за рубеж и давать начальству, неужели беспартийные?..

- Можешь мне поверить, Володька, я нарочно не оставался ни с кем наедине!.. Ну выпили, потанцевали...

- Конечно, - сказал я, - на хрен тебе это нужно, только свистни!..

- В том-то и дело, - обрадовался Стриж.

- А ему зачем? - спросил я.

- Лестно, понимаешь, - объяснил он. - Где эти, там и он!..

Квартала два мы прошагали молча, а когда показалась Акихабара, я спросил:

- Слава, зачем ты это рассказал?

- Не понял...

- Зачем мне знать, если это такая тайна?

Он хитро посмотрел на меня и объяснил:

- Потому что ты можешь не послушаться...

- Ну, вот, - сказал я, - теперь понятно...

Чувствую, что любознательный читатель опять огорчен неполной ясностью, а может быть, даже и ярится против автора: кто же все-таки увлек бедного Стржельчика в притон партийного разврата на берега Финского залива, в устье речки Черной, именуемой ранее Ваммельйоки, но отвоеванной в боях Иваном Пальму и победоносной Красной Армией? Какой мерзавец задумал лишить его невинности с помощью коварных референтов и бесстыдных стюардесс?..

Но и тут роман не дает ясного ответа.

И тут уклончивый автор не называет точного имени.

Почему?..

Во-первых, обещал.

А во-вторых, сам не помнит. То есть, конечно, помнит, но...

Если он жив, сам вспомнит и застесняется.

А если не застесняется, Бог ему судья.

Главное ведь что? Что у него ничего не вышло, и Стриж остался чист, как слеза...

21

Читатель, не переживший наших времен, должен учесть, что мы десантировались на японские острова не при Брежневе, а при Андропове. Меньше чем за год до описываемых гастролей до нас донесся скрип исторического колеса в покорной ноябрьской Братиславе. "Глубокий славянский поклон" в адрес ушедшего лидера заслуживает особого внимания...

Однажды во время разговора о блоковском спектакле, в котором вместе со мной участвовал Семен Ефимович Розенцвейг, в кабинет Товстоногова вошла Дина Шварц и с озабоченным видом сообщила о смерти вождя югославских народов Иосифа Броз Тито.

Гога насупился и ничего не сказал.

Тогда Дина внесла изящное предложение:

- Может быть, нужно выразить соболезнование нашему югославу? - сказала она.

Как я уже говорил, в это время у нас ставил спектакль приглашенный из Белграда режиссер Мирослав Белович.

Мирослав был человеком полным и темпераментным и с ходу заявил, что лучше "скучать о театре, чем скучать в театре". Он не давал артистам шагу шагнуть без уточняющих указаний. Репетиции превращались в его ежедневные моноспектакли, на которых Белович обливался потом и менял несколько рубашек, а артисты довольно холодно следили за его эскападами.

Спектакль "Дундо Марое" Мирослав хотел сделать точно таким же, как в Белграде, но, каковы его отношения с вождем югославских народов, никто не знал...

В ответ на предложение выразить соболезнование Мирославу выражение лица у Гоги сделалось кислым, потом недовольным и, наконец, брезгливым. Он посмотрел на Дину так выразительно, что реплики "Что за идея?" и "Кому это нужно?" беззвучно передались проницательному завлиту, и она без комментариев вышла за дверь.

О смерти Иосифа Броз Тито Мирославу Беловичу в Ленинграде пришлось скорбеть одному.

О смерти Леонида Ильича Брежнева мы скорбели всем коллективом и тоже вдали от Родины.

За завтраком переводчица Наташа, фамилии которой не сохранилось в анналах, вошла в кафе братиславского отеля "Девин" вместе с нашей актрисой Наташей Даниловой, известной теперь всему свету по фильму "Место встречи изменить нельзя", и сказала, что слышала по радио траурную весть.

Олег Басилашвили переспросил, сама ли она это слышала, и она сказала:

- Сама.

Тогда Миша Волков задал свой вопрос:

- Подождите, на каком языке?

Переводчица сказала:

- На словацком.

Из уст в уста, и от столика к столику известие распространилось по всей столующейся труппе, и после живых, но приглушенных оценок актерские лица приняли мужественное выражение хорошо скрытого горя, а движения челюстей, в соответствии с моментом, печально замедлились.

Помимо общей печали в коллективе возникло и частное замешательство насчет того, будет ли театр играть гастрольный спектакль "История лошади" или нет. Мнения разделились, но большинство сошлось на том, что в день смерти исторического человека показывать "Историю лошади" не очень тактично.

Дина Шварц вспомнила по этому поводу, что в день смерти Сталина в театре Ленинского комсомола было назначено какое-то совершенно не подходящее случаю представление, в огромном зале сидело человек сто, но поступило указание играть, и спектакль играли.

Заместитель директора Рома Белобородов, имея в виду смерть Леонида Ильича, сказал со значением:

- На этот случай Рейган назначил "час икс".

Что такое "час икс" и во что он должен вылиться для нас, никто не знал. Неясно было и то, сам ли Рейган сообщил о своем решении Роме Белобородову или поручил это другим лицам.

Вскоре стало известно, что указаний из нашего консульства можно ожидать не раньше двух часов пополудни, и все тихо разошлись, стараясь не встречаться взглядами в "Доме мод" и увешанных знаменитыми чешскими люстрами магазинах "Светидла".

В два часа спектакль был отменен, а вечером администрация отеля "Девин" предоставила коллективу скромное помещение во втором этаже для проведения траурного митинга.

Артисты и "цеха" стали собираться и рассаживаться, сдерживая случайные реплики, поэтому шарканье и скрип стульев раздавались с особенной резкостью.