Борис Орлов - Испанская партия

• Название: Испанская партия
• Автор: Борис Орлов
• Издательство: Издательский дом "Ленинград
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-516-00168-0

Если бы руководство СССР узнало, что в Республиканскую Испанию прибыл Троцкий.

---

   - Вздор! - резко оборвал их Мехлис. - Что же я за командир и комиссар, если побоюсь? Других под пули подставлю, а сам отсиживаться буду? Это, товарищи, не по-большевистски. Да и не по-честному...

    Он оглядел бойцов, задержал взгляд на громадном Семейкине, сидевшем неподалеку, на минуту задумался, вспоминая его имя, но, так и не вспомнив, обратился к нему по званию:

   - Товарищ звеньевой, пойти со мной не побоитесь?

   - Никак нет, товарищ Мехлис! - Семейкин вскочил и тоже одернул форму. - Я готов.

   - И вы, пожалуйста, - обратился Лев Захарович к горнисту.

   Он критически оглядел себя и двух своих спутников, вздохнул, попытался стряхнуть с кожанки пыль, но, поняв тщетность попыток, махнул рукой:

   - Пойдемте, товарищи...

   ...Навстречу советским парламентерам шли легионеры. Тоже - не парадного вида, хотя более чистые и свежие. И наверняка сытые. Лев Захарович усмехнулся: еда кончилась еще вчера утром, но сегодня, проснувшись, он обнаружил в своей фуражке узелок, а в нем - три больших куска сахару. Выяснилось, что тот самый белозубый башнер последнего уцелевшего танка - Каплер, ночью положил ему свой сахар. Весь, что у него оставался... Он собирался, было, разбранить хорошенько непрошеного доброхота, но, увидев огорченные глаза парня, просто не смог. Обнял его за плечи, и пояснил, что комиссар - такой же человек, как и все, а сахар нужно отдать раненым. Перед маршем их напоили сладенькой водичкой и погрузили в автомобиль... А эти сегодня плотно позавтракали. Даже побрились...

   Лев Захарович машинально провел рукой по давно небритой щеке, усмехнулся. Переводчика-то он и не взял. Ну-ну...

   Легионеры подошли совсем близко. Один из них - высокий, усатый, человек лет сорока на вид, внезапно заговорил по-русски:

   - Испанское командование предлагает вам, во избежание бессмысленного кровопролития, добровольно сложить оружие. Всем пленным гарантируем жизнь, даже, - он чуть поморщился брезгливо, - даже жидам и комиссарам...

   - Товарищ комиссар, - тихо попросил Семейкин, - разрешите, я ему вмажу?..

   Не смотря на то, что говорил он очень тихо, усатый расслышал. Он презрительно взглянул на десантника, потом перевел взгляд на Мехлиса.

   - Объясните вашему троглодиту, что такое парламентер, - гордо произнес он. - От взбесившихся хамов трудно ожидать ведения войны по правилам цивилизованных людей, но...

   - Объясню, - спокойно ответил Лев Захарович. - Можете не сомневаться. А заодно, - он слегка улыбнулся, - объясню ему, что такое недобитая белая сволочь. У вас все?

   Легионер побагровел, но сдержался и ответил:

   - Испанское командование дает вам один час на размышление. Доведите до сведения ваших людей наши предложения. Честь имею!

   - Где? - поинтересовался Мехлис с невинным видом. - И раз имеете - почему не пользуетесь?

   В ответ раздалась матерная брань...

   -...Вот, товарищи, и все, что предлагают нам фашисты, - Лев Захарович обвел взглядом окруживших его бойцов. - Что скажете? Примем предложение? Что будем им отвечать?

   - А хер им в глотку не предложить? - спросил кто-то.

   В толпе красноармейцев раздались смешки. Мехлис нахмурился:

   - Кто это сказал?

   - Ну, я, товарищ корпусной комиссар, - вперед протолкнулся Веня Каплер. - Могу и еще раз повторить: хер им в глотку, а не сдаваться!

   Мехлис подумал, а затем широко улыбнулся:

   - Кто-нибудь не согласен с мнением товарища Каплера?

   Бойцы словно взорвались! Они орали, свистели, улюлюкали, почище немногочисленных басков, которым еще только переводили Венины слова. Сквозь шум и гам прорезался могучий бас Домбровского:

   - А глубоко, товарищ Каплер?

   - Что "глубоко"? - опешил Веня.

   - Хер в глотку, глубоко?

   Каплер не успел ответить, как вмешался Киреев:

   - Чтобы из жопы вылез, товарищ старший лейтенант!..

   Лев Захарович смотрел на своих бойцов, и в груди у него растекалось какое-то удивительное, сладкое чувство, словно у отца, смотрящего на подросших, окрепших сыновей. Красноармейцы, которым скоро предстояло пойти в атаку, у которых кончилась еда и были на исходе патроны, веселились! Забыв о смерти, они хохотали, корчились от смеха, хлопали друг друга по плечам и спинам - словом, вели себя словно расшалившиеся дети. Мехлис незаметно смахнул слезинку:

   - Товарищи! Товарищи...

   Шум стих словно по мановению волшебной палочки. Теперь все смотрели на комиссара...

   - Товарищи! Родные мои... - голос Льва Захаровича предательски дрогнул. - Спасибо вам, дорогие мои... От всего сердца, от всего нашего Союза, от товарища Сталина - спасибо вам, ребята...

   ...Через час со стороны легионеров снова раздался сигнал к переговорам. Мехлис поискал глазами горниста, но тут...

   Горнист, последний уцелевший из оркестра второго стрелкового полка поднес к губам сияющий медью корнет и в тишине раздались первые такты "Интернационала". Он стоял, над залегшими перед броском десантниками, стрелками, ополченцами, стоял гордо и прямо, выдувая бессмертное "Вставай, проклятьем заклейменный..."

   - Весь мир голодный и рабов! - подхватил вдруг широкоплечий невысокий стрелок и встал с винтовкой наперевес.

   Он чуть помедлил и внезапно шагнул вперед...

   - Кипит наш разум... - легко, прыжком поднялся Домбровский и тоже шагнул вперед, сжимая в руках ППД.

   - Возмущенный... - завопил старшина Политов, вскакивая вслед за своим командиром.

   - И в смертный бой вести готов! - Мехлис зашагал вместе с бойцами, туда - к позициям легионеров.

   - Это есть наш последний... - рычал мехвод Киреев, налегая на рычаги.

   - И решительный бой! - орали на два голоса Ястребов и Каплер, мотаясь в башне.

   - Con " Internationale"... - рявкнул могучий баск, торопясь за танком.

   - Воспрянет род людской! - гаркнул Эпштейн, потрясая винтовкой.

   С той стороны ударили было пулеметы, ожила пушка, но танк, расстреливая последние снаряды, заставил их замолчать. Горнист лежал в луже крови, последним усилием прижимая к груди иссеченную осколками медь, но над полем, не умолкая, гремело:

   Никто не даст нам избавленья
   Ни бог, ни царь и ни герой!
   Добьемся мы освобожденья
   Своею собственной рукой!

   С той стороны вдруг тоже поднялись цепи. Легионеры не выдержали ожидания и сами рванулись в атаку.

   Это есть наш последний
   И решительный бой!
   С "Инернационалом"
   Воспрянет род людской!

   Красноармейцы и баски рычали и хрипели грозные слова Эжена Потье, и последний БТ-5 будто аккомпанировал им лязгом траков и ревом мотора.

   Весь мир насилья мы разрушим
   До основанья, а затем...

   Мехлис прищелкнул к маузеру колодку и приготовился стрелять. И в этот момент:

   Смело мы в бой пойдем
   За Русь Святую!
   И как один умрем
   За дорогую!

   Набранные в легион русские белоэмигранты решили внести свои пять копеек в общее веселье. Сомкнувшись плечом к плечу, выставив вперед маузеровские винтовки с примкнутыми клинковыми штыками, они шагали, точно на параде. Словно бы ожили кадры кинофильма "Чапаев" и вновь на красные позиции маршируют капелевцы...

   Смело мы в бой пойдем
   За Власть Советов!
   И как один умрем
   В борьбе за это!

   заорал кто-то над самым ухом Льва Захаровича. Мехлис невольно оглянулся: это был красноармеец Бабаяров, комсомолец-хлопкороб из Узбекистана. Нещадно коверкая слова, он даже не пел, а выкрикивал:

   Рвутся снаряды,
   Трещат пулеметы.
   Врагу не сдаются
   Красные роты.

   Песню подхватили, и тут же заглушили нескольких бывших белогвардейцев. Теперь над полем неслось и катилось:

   Вот показались
   Белые цепи,
   С ними мы будем
   Биться до смерти!

   Уже никто не шагал: друг на друга бежали две неуправляемые человеческие массы. Нет! Не человеческие! Навстречу друг другу мчались две звериные стаи, ибо ни в ком уже не было ничего человеческого. Мехлис выстрелил в набегавшего на него легионера - тот мгновенно упал, словно у него из-под ног выдернули землю. Рядом кто-то взревел, заматерился, и под ноги Льву Захаровичу рухнул, обливаясь кровью из разорванного штыком горла, еще один легионер. Началась всеобщая свалка, в которой изредка хлопали выстрелы, но больше было работы штыку-молодцу...

   ...Андрюша Буровский не служил в армии. Не считал нужным и всегда немного презирал "сапогов". Профессорский сынок, он был вывезен родителями из России тогда, когда его ровесники-гимназисты примеряли на себя юнкерские шинели, учились брать прицел и ходить в штыки. А Андрюша доучивался в это время в прекрасной Франции, не забывая, правда, на все лады проклинать при этом взбунтовавшихся хамов, отобравших у профессорской семьи... Да какая разница, что именно отобрали?! Хамы, и весь сказ!..