Арсен Мартиросян - ТРАГЕДИЯ 22 июня: БЛИЦКРИГ ИЛИ ИЗМЕНА?

• Название: ТРАГЕДИЯ 22 июня: БЛИЦКРИГ ИЛИ ИЗМЕНА?
• Автор: Арсен Мартиросян
• Издательство: ЯУЗА, ЭКСМО
• Жанр: История
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-14941-4

Из этой книги вы узнаете подлинную, не имеющую ничего общего с модными сегодня версиями, причину тяжелейшего поражения советских войск в начале Великой Отечественной. Автор применяет оригинальную, использовавшуюся только в личной разведке Сталина методику анализа недавно рассекреченных документов Генштаба, ГРУ и СВР, специальной военно-исторической литературы, архивных документов СССР, США, ФРГ, Великобритании. Впервые в отечественной историографии детально разбирается механизм практически умышленной подставы советских войск под катастрофический разгром, приводятся неопровержимые факты о фактическом предательстве высшего генералитета РККА, а в некоторых случаях даже о предвоенном сговоре о сдаче оборонительных рубежей гитлеровцам.

И конечно же, в книге показана истинная роль Сталина как выдающегося государственного деятеля, политика мирового уровня, стратега, полководца, дипломата и хозяйственника-организатора Победы, сумевшего в беспрецедентно кратчайшие сроки «переплавить» невиданную по своим масштабам кровавую катастрофу в Великое 9 мая 1943 года.

---

Среди массы конкретных и дельных предложений, прозвучавших на этих сборах со стороны профессионалов военной разведки, особо выделяется следующее: «…организовать базы на своей территории на глубину до 400 км на случай вынужденного отступления»[634].

С аналогичной мотивировкой прозвучало и предложение об организации резервных агентурных сетей на ту же глубину[635].

Обратите особое внимание вот на что: начальники разведотделов округов и армий, тем более в приграничных областях в западной части СССР того времени — это не просто высококвалифицированные профессионалы военной разведки: прежде всего это самые доверенные «глаза» и «уши» командующих этими округами, их самые приближенные «правые руки».

И если они, эти самые доверенные «глаза» и «уши», самые приближенные «правые руки» на таком уровне открыто поставили вопрос об организации тайных баз и резервных агентурных сетей на такую глубину — ведь до 400 км же, что, к слову сказать, и являлось глубиной эшелонирования нашей обороны на западном ТВД в то время — значит, это неспроста!

Не особо упирая на то обстоятельство, что тогда не те были времена, чтоб вот так открыто говорить о подготовке к возможному отступлению (а то, что разведка обязана предполагать различные варианты событий, само собой разумеется), прошу обратить внимание на следующее. Во-первых, это означает, что все они были осведомлены о сути плана отражения агрессии и обороны страны, т. е. о сути «Соображений…» от 18 сентября 1940 г., но, естественно, в пределах осведомленности самих командующих приграничными округами и армиями об этом плане. Начальники разведотделов именно потому были в курсе этого, что они обязаны были знать об этом по должности — не зная планов командования, военная разведка (округов) не может строить свою работу.

Это было отнюдь не случайное предложение, т. к. все дело в том, что «… опытнейший маршал Б. М. Шапошников предлагал основные силы… округов (западных. — А. М.) сосредоточить на рубеже старой государственной границы за линией мощных укрепленных районов (фактически это и есть предложенная разведчиками глубина до 400 км. — А. М.), которые не были ликвидированы и полностью разоружены. А в районе новой госграницы (в освобожденных областях Западной Белоруссии и Украины, а также в Прибалтике) содержать лишь части прикрытия, способные обеспечить (подчеркиваю, что именно же «активной обороной». — А. М.) развертывание главных сил в случае внезапного нападения германских войск»[636].

Напоминаю, что УРы на «линии Сталина» никто не разрушал и не взрывал, как то было весьма модно, но крайне лживо утверждать еще со времен окаянного кукурузника.

К тому же после снятия с поста начальника Генерального штаба (о причинах этого — см. в след главе) Б. М. Шапошников, оставаясь заместителем наркома обороны, направлял деятельность Главного военно-инженерного управления и Управления строительства укрепленных районов. Т. е. он знал, что рекомендует, а будучи исключительно ответственным человеком — естественно, и почему…

Не произнося вслух и особо не акцентируя на этом внимание, Шапошников, как выдающийся ас Генштаба и свято чтящий бесценный опыт предков подлинно русский офицер, откровенно допускал вариант М. Б. Барклая-де-Толли от 1812 г., т. е. отступление в условиях «активной обороны» до линии старой границы с ее мощными УРами.

Это означает, что и, во-вторых, до конца этих сборов ни о какой подготовке к немедленному встречно-лобовому контрнаступлению речи не велось, в т. ч. и среди командующих приграничными округами и армиями!

Это коррелирует также с данными В. М. Молотова, который в полутора десятках бесед с писателем Ф. Чуевым в период с 1969 по 1983 г. неоднократно однозначно признавал, что высшее политическое руководство СССР, т. е. в первую очередь Сталин, а также он, Вячеслав Михайлович, еще до войны ясно понимало, что отступать-то придется, и весь вопрос для них упирался лишь в одно — до какого рубежа; до Смоленска или Москвы? Молотов открыто и неоднократно признавал также и то, что перед войной этот вопрос обсуждался в руководстве страны![637]

Совершенно очевидно, что, не слишком афишируя это, однако же самой системой мер, предусматривавшихся и «Соображениями…» от 18 сентября 1940 г, а также дополнительными предложениями самого Шапошникова, планировалось использовать суть основного замысла М. Б. Барклая-де-Толли от 1812 г., естественно, с поправками на особенности «века моторов», т. е. ХХ в.

Даже сама постановка вопроса о том, до какого рубежа можно отступить — до Смоленска или Москвы — уже свидетельствует о том, что в основе замысла Сталина, Молотова и Шапошникова по отражению агрессии и обороне страны лежал бесценный опыт прошлого, хотя, вновь это подчеркиваю, и не афишируемый столь явно сугубо по политическим соображениям. К слову сказать, понимали это и гитлерюги.

Однако к концу вышеупомянутых сборов произошел резкий перелом в умонастроениях высшего командования, прежде всего наркома обороны Тимошенко, но особенно — недавно назначенного начальника Генштаба Жукова и его первого заместителя, начальника ГРУ Голикова. И выразилось это в том, что умные, дельные и конкретные предложения профессионалов были похерены «органической ненавистью» Жукова «к штабной работе» — представленный ему на утверждение план мероприятий по созданию в приграничных округах тайных баз с запасом оружия, боеприпасов и иного военного имущества иностранного образца и резервных агентурных сетей на своей территории ограничивался глубиной всего лишь в 100 — 150 км! Сие означает, что в его тогдашнем понимании у гитлерюг хватило бы ума и сил только на прорыв его статического фронта «узкой лентой» только на 100 — 150 км вглубь![638]

По сути дела, 22 февраля 1941 г, можно считать последней датой, когда дуумвират Тимошенко — Жуков окончательно перешагнул через официальный план и взял курс на подготовку к отражению агрессии по построенному на предписаниях концепции пограничных сражений Тухачевского собственному, но «безграмотному сценарию вступления в войну» (напоминаю, что это слова самого Тимошенко).

Что касалось «южного направления» этого «безграмотного сценария, то грань была перейдена и того ранее — в начале февраля, иначе командующий КОВО Кирпонос не утвердил бы приказ № А/009 от 5 февраля 1941 г., согласно которому войскам округа предписывалось в первом полугодия 1941 г. готовиться к отражению агрессии немедленным встречно-лобовым контрблицкригом, т. е. отрабатывать только операции наступательного характера.

Стоит ли после этого удивляться тому, что гитлерюги уже в феврале 1941 г зафиксировали сосредоточение главных сил РККА в КОВО, не говоря уж о том, что в течение февраля— марта супостаты вообще весьма резво уяснили себе не только и даже не столько характер наших группировок в западных округах, сколько в первую очередь расшифровали саму суть втайне от руководства СССР вынашивавшегося дуумвиратом Тимошенко — Жукова «безграмотного сценария вступления в войну», который с начала февраля уже начал претворяться (во всяком случае в КОВО) под ширмой исполнения официального плана?

А одновременно начался и процесс окончательного исчезновения фактора особого значения центрального, сиречь Минского, а следовательно, и в целом Белорусского направления из обихода управляемого «органической ненавистью» Жукова к «штабной работе» Генерального штаба. На почему и это должно было столь четко совпасть со всеми предписаниями Тухачевского, в т. ч. и с его Планом поражения, в котором и была указана такая проюжная переакцентировка сил по направлениям?

Пытаясь хоть как-то ответить на этот вопрос хотя бы самому себе, Жуков после войны дошел до того, что облил несусветной ложью и грязью и Сталина, и ГРУ. В отношении последнего, в частности, он заявил: «Наша агентурная разведка, которой перед войной руководил Голиков, работала плохо, и она не сумела вскрыть истинных намерений гитлеровского Верховного командования в отношении войск, расположенных в Польше.

Наша агентурная разведка не сумела опровергнуть лживую версию Гитлера о ненамерении воевать с Советским Союзом… Наша разведка также не сумела вскрыть и подтвердить конкретную подготовку немецких войск к войне против Советского Союза»[639].

Вот это «приплыли»! Каким же образом агентурная разведка ГРУ, если верить Жукову, но исходить все-таки из реальных фактов, должна была что-то там вскрыть, тем более намерения Верховного командования Германии, если сам начальник Генштаба ориентирует ее на Германию менее чем за месяц до нападения последней на СССР?! Да и то, судя по всему, под прямым воздействием Сталина, который именно 24 мая официально предупредил всех, что в ближайшее время возможно внезапное нападение!