Виктор Точинов - Георгиевский крест

• Название: Георгиевский крест
• Автор: Виктор Точинов
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-67369-8

Конец света, назначенный на декабрь 2012-го, не состоялся. Свечи, макароны и тушенка пылятся по кладовкам. Но не спешите их выбрасывать! Вспомните, крохотный по космическим масштабам метеорит над Челябинском всерьез напугал не только жителей этого города. Извержение исландского вулкана закрыло небо над Европой, на несколько дней отбросив ее на сто лет назад, когда люди передвигались только по суше и воде. А Фукусима? А цунами в Индийском океане, которое унесло сотни тысяч человеческих жизней? И пусть оптимисты сколько угодно рассуждают о том, что настоящий конец света наступит не ранее чем через три миллиарда лет, когда погаснет наше Солнце, мы-то с вами не столь долговечны…

---

В банке было все как всегда. Смеялись дети. Ядовито зеленели пластиковые газончики. У винно-водочного маячила личность с плакатом «КУПЛЮ» на груди. Что именно личность желает приобрести, плакат не уточнял. И без того всем ясно. При здешних ценах на спиртное можно целый месяц квасить в теплой компании, задвинув свой избирательный ваучер. А в одно рыло и того дольше. Но желающие в очередь к личности не выстраивались, не так тут много осталось обладателей ваучеров…

Все было как всегда. В подворотне кто-то кого-то бил — шумно, с матерками и утробным хеканьем. Грязные стены пестрели похабными надписями. От мусорных баков — ржавых и переполненных — пованивало более чем ощутимо. Но, как ни странно, именно здесь Егор дышал полной грудью. Потому что здесь не было камер. Ни одной. За пределами блокпостов — ни одной. Время от времени власти затевали эксперименты с новыми, все более вандалозащищенными моделями, но завершались опыты быстро и предсказуемо.

Дом, где Егор снимал комнату, построили давненько, в позапрошлом веке. Но звания «памятник архитектуры» он не удостоился и не имел соответствующей таблички на фасаде. Ибо относился к домам, возведенным для нищих обитателей рабочих окраин и архитектурными излишествами не изумлял.

Ольга жарила картошку. На дешевом растительном масле. Весть об этом Егор получил еще на лестнице, и оттуда, через дверь, запах показался аппетитным. Внутри аппетит исчез, концентрация аромата оказалась чересчур уж ядреной. И мимо плиты никоим образом не пройти — коридора нет, двери всех трех комнатушек и санузла выходят прямо в кухню. Такая уж планировка суперэкономная.

— Гарик? — Ольга обернулась на звук открываемой двери и тут же разулыбалась. — Физкультпривет!

— И вам не кашлять, — откликнулся Егор.

— Совсем запропал, носа не кажешь третью неделю…

— Дела были.

С Ольгой он неплохо ладил. И с ее дочерью от первого брака. В отличие от ее муженька, не то второго, не то третьего. Того регулярно приходилось учить правилам хорошего тона — легонько, без членовредительства.

— Картошки хочешь? С колбаской и с баклажанами — пальчики оближешь!

— Да нет, спасибо… Может, позже.

Ольгину стряпню он любил. Но пусть повыветрятся кухонные ароматы…

Он собрался пройти к себе, Ольга остановила.

— Подожди, Гарик… Есть к тебе очень серьезный разговор.

— Слушаю.

— Нет, ты подожди, я сейчас, на минуточку.

Ольга сняла сковородку с огня, накрыла крышкой, выскочила за дверь… Но вернулась и впрямь быстро. Уселась на свободный край стола, очевидно, серьезный разговор предполагался не коротким. Была она крашеной блондинкой тридцати семи лет от роду, аппетитной, — для тех, кто имеет склонность к кустодиевским женщинам. Егор такой склонности не имел.

— Вот чего… понимаешь… тут такое дело… Как у тебя с деньгами?

— Сколько надо?

Много давать нельзя. Иначе пройдет слух среди местной шпаны, что Ольгин жилец страдает избытком наличности. Серьезные люди его знают и не сунутся, но дураков всегда и везде хватает. А разумной суммой почему бы и не выручить.

— Да нет, ты не понял, Гарик… Я ж про другое. Ты комнату еще одну подснять не хочешь? — она кивнула на дверь. — Стенки тут говенные, фанера да штукатурка, можно вообще убрать…

— Подожди… А Маша?

— Тю… Чаще надо дома бывать, Гаричек. Машка замуж вышла… Третьего дня отгуляли, все — как у людей, с цветами и шампуньским.

— За кого?

— Амир, под Турком ходит… Может, знаешь?

— Без ЗАГСа?

— Главное ж любовь, а не штамп в паспорте.

— Любовь… это, конечно… — не стал спорить Егор.

Он попытался вспомнить, исполнилось ли Маше шестнадцать… Не вспомнил. На вид-то была как четырнадцатилетняя… Наверное, исполнилось, в десятый класс все-таки пошла. Училась Маша старательно, часто просила Егора достать ту или иную книжку, — в баночных школах известно, какая программа, если хочешь в вуз поступить, все самой изучать приходится… Но Маша клялась, что попадет в первую десятку выпускников и пройдет по льготной квоте. Теперь не попадет и не пройдет. Будет сидеть дома, рожать Амиру детей, для этого алгебра с физикой без надобности.

Егору захотелось что-то сделать… Ударить Ольгу по лицу, например. Больно ударить, до крови. Затем выйти на улицу, вернуться к блокпосту и выпустить кишки кайману. Своему сорок седьмому кайману… Под всеми камерами и всеми стволами, и будь что будет.

Он сдержался.

Он знал, что когда-нибудь так и случится… Знал, что от той жизни, что он ведет последние четыре года, рано или поздно слетит с резьбы. Пока резьба держала… Пока… Но только что в ней стало на один виток меньше.

Ольга вернулась к насущному:

— Так вот, комната теперь свободная… А чужих не хочу пускать. Мужик въедет — будет моему собутыльник… Баба и того хуже, я на сутки уйду, так работать ведь не смогу, изведусь вся, мой-то кобель еще тот, от Машки отгонять устала… Снимешь, Гаричек? За такие же деньги?

— Я подумаю, хорошо? Финансы прикину.

Придется снять… Новые жильцы здесь и Егору не нужны, хоть и по другим причинам.

— Вот и ладушки… Нет, погоди, еще не все… Хочешь меня трахнуть?

Он подумал, что ослышался… Тем же тоном Ольга предлагала отведать картошки.

Ее полные ноги раздвинулись, потянув в стороны полы халатика. Трусики Ольга не носила. Либо сняла их во время своей недолгой отлучки.

Позже, анализируя случившееся, Егор понял: Ольга использовала единственный шанс. Никакие намеки-заигрывания не сработали бы. Но она шандарахнула своим предложением, как обухом по лбу, не дала опомниться… А чуть позже в дело вступила физиология. Механизмы возбуждения, рассудку слабо подвластные. И сработало то, что уже четыре месяца у Егора не было женщины.

— Не думай, я без претензий… — говорила Ольга. — Мне много не надо, махонький кусочек своего, бабьего… Мой-то хоть похотливый, да все яйца пропил, трезвый не может начать, а пьяный — кончить…

Она говорила быстро, горячо, так и продолжая сидеть на столе. Склонилась вперед, нащупывая молнию на джинсах Егора, халатик совсем распахнулся, открыв грудь. С такими бюстами фемуськи собирали бы стадионы-стотысячники, мелькнула у Егора несвоевременная мысль…

Он взял Ольгу, не сходя с места. Стоя рядом с кухонным столом, обтянутым дурацкой оранжевой клеенкой. Ольга постанывала, стол покачивался, накрытая крышкой сковородка ползла к его краю вместе с подставкой. Ползла, ползла, — но все же не свалилась. Все закончилось быстро. Четырехмесячное воздержание долгому сексу не способствует.

Ольга, впрочем, казалась довольной.

— Ну ты и засандалил… Какой крест у тебя смешной, не видала таких…

— Не надо трогать, пожалуйста, — попросил Егор, застегивая рубаху.

— Верящий? Ну и ладно… Пойду, подмоюсь.

Она подобрала свалившийся шлепанец, двинулась в сторону санузла. По дороге отодвинула нависшую над краем стола сковородку, приподняла крышку…

— А потом картошечки рубанем, с колбаской да с баклажанчиками, да и по сто граммов не грех… Ладушки?

Егор не ответил. Он боролся с накатившим рвотным позывом.

У самой двери Ольга обернулась, хихикнула.

— А вот скажи: чувствуется, что я двоих рожала? Ну… там вот… натурально, чувствуется?

Егор — сквозь рвотный позыв — выдавил отрицательное междометие. Не соврал, кстати. Для дважды рожавшей женщины — и для обитательницы банки — Ольга сохранила отличную форму. Хотя едва ли в здешней женской консультации практикуют процедуры для поддержания вагинального тонуса.

— Хи-хи, а ведь сработало! Петровна научила, у нас в овощном которая… Берешь, значит, баклажан, недоспевший, крепенький, дырочку в нем проковыряешь, шнурочек продернешь… И натурально сзади вставляешь… ну, ты понял…

Она махнула рукой, снова хихикнула, исчезла за дверью. Там зажурчала вода.

Егор сблевал прямо в кухонную раковину — в старую, металлическую, с обколотой эмалью.

6. Маленький мальчик рыбку удил, сзади неслышно подплыл крокодил

— Притормози у Купчино, — попросил Кружилин. — Выйду.

— На метро, что ли, собрался? — удивился Проничев.

— Машина у меня здесь… Утром в пробке застрял, я ж говорил…

— А-а… Я уж и забыл, столько всего накрутилось… Где высадить-то?

— Поближе к Дунайскому, можно за светофором, можно перед ним… Слушай, Сергеич, что за проект «Русский дом», про который бандерлог толковал? Слышал когда-нибудь?

— Не-а… Да что с нее возьмешь, с мартышки сбрендившей… Вылазь скорей, сейчас зеленый зажжется.

«Скаут» стоял там же, на газоне, под запрещающим знаком.

А рядом — кайман, на груди буквы ДПС и личный номер. Неподвижно стоял, застыл, как статуя, — изображающая генно-модифицированного крокодила, но в то же символизирующая триумф человеческого разума и торжество научного прогресса.