Галина Серебрякова - Похищение огня. Книга 2

• Название: Похищение огня. Книга 2
• Автор: Галина Серебрякова
• Издательство: Гослитиздат
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1963

---

В это время слуга музея, с мягкой тряпкой и щеткой в руке, подошел к восковой кукле и, почтительно наклонившись, почистил штиблеты министра Пальмерстона. Женни, Карл и Фридрих не могли удержаться от смеха.

— А вот и сам Уильям Юарт Гладстон, шотландский буржуа, полуархиепископ, полуделец. Он еще молод, ему не более сорока. Витая на словах в небесных сферах, он на деле отличается вполне земным практицизмом, скаредностью и редкой даже для политика изворотливостью, — снова заговорил Энгельс.

Из ниши недоверчиво и настороженно смотрел в зал высокий человек в черном сюртуке. Волевая линия жестокосердных подобранных губ, выпуклый, надменный нос, чуть раздутые нетерпеливо ноздри и так называемый «чистый» лоб под откинутыми прямыми волосами протестантского пастора были у восковой копии, как и у живого оригинала. Чуть согнутые, крепкие плечи, которые мгновенно могут выпрямиться, деспотический жест сжатой в кулак руки, как бы едва удерживаемой от того, чтобы не подкрепить резким движением слова грубой команды, и в то же время выжидательный лжепокорный наклон большой головы удачно раскрывали противоречивые черты характера Гладстона.

Иначе выглядел рядом стоявший его постоянный соперник, любимец королевы Виктории — Дизраэли.

Все в этом смуглом худом человеке с насмешливыми глазами, похожем на испанского гранда, отражало откровенное, сжигающее честолюбие. Политический задор, нетерпение избалованного удачами, не знавшего преград, цинично умного Дизраэли еще больше подчеркивали скрытность, притворство, точный расчет ждущего своей минуты, готового к прыжку купеческого сына Гладстона.

Карл тщетно искал среди восковых фигур, размещенных вдоль стен наперекор историческим былям и датам, любимого своего поэта Шелли. Его не было, так же как и могучего крестьянского поэта Шотландии Бёрнса и мечтательного Китса. Но Женни увидела Шекспира. Он стоял, подняв руку в кружевных манжетах, подле хмурого Свифта.

Восковой Диккенс с нескрываемой скукой отмечал в толпе те же надоевшие, слишком знакомые лица: тощую даму с шелковой суповой миской, опрокинутой на макушку; чинного болезненного мальчика, притупленного «хорошим воспитанием»; лысого скептика; любителя виски, дымящего трубкой отставного моряка; остроголового скрягу; напыщенного ханжу; неуклюжего блеклого клерка; одинокую немолодую девушку, отдающую неисчерпанную нежность кошкам. Дольше чем перед другими куклами простаивали зрители возле шеренги выстроенных в исторической последовательности королей и королев Британии всех династий, от норманских завоевателей до современных Виндзоров. Ревнивая Елизавета и ее соперница королева шотландская стояли друг против друга. И тут же художники представили в воске сцену казни Марии Стюарт. Палач держал в руках отсеченную голову, из которой (грубый фокус) текла красная жидкость.

Сын шотландской королевы Яков, преемник рыжей распутной «девственницы» на англо-шотлапдском престоле, примирил убийцу с ее жертвой, похоронив их в одной могиле в Вестминстерском аббатстве. «Музей», следуя тому же правилу, смирил былую вражду «усопших душ». Поэтому дюжий Генрих VIII опять соединен был со всеми шестью своими женами, из которых трех он отправил на эшафот. Нумерованные Георги, Вильгельмы и Шарлотты завистливо поглядывали на маленькую немку Викторию, нынешнюю королеву Великобритании.

Маркс с женой и Энгельс прошли вдоль этого своеобразного воскового парада истории, обмениваясь ироническими репликами и взглядами.

— Англичане весьма гордятся произведениями госпожи Тюссо. Но мне это кажется пародией на подлинное искусство, — сказала Женни.

— Помесь балагана с бульварной прессой, — заметил Карл.

— Это, пожалуй, подлинное отражение испорченных вкусов и представлений процветающей империи королевы Виктории, — добавил Энгельс.

В январе 1850 года Маркс начал работать над новой книгой о классовой борьбе во Франции последних двух лет. Это должна была быть, по его замыслу, летопись революции с 1848 по 1849 год.

В тиши читальни Британского музея Карл обдумывал и готовил каждый раздел этой книги.

«Нет, — думал он, — в этих поражениях погибла не революция. Погибли пережитки дореволюционных традиций, результаты общественных отношений, не заострившихся еще до степени резких классовых противоположностей, погибали лица, иллюзии, представления, проекты, от которых революционная партия не была свободна до февральской революции, от которых ее могла освободить не февральская победа, а только целый ряд поражений».

Эту мысль Карл решил изложить как вступление к новому труду. Записав ее на бумаге, он добавил:

«Одним словом, революция шла вперед и прокладывала себе дорогу не своими непосредственными трагикомическими завоеваниями, а, напротив, тем, что она порождала сплоченную и крепкую контрреволюцию, порождала врага, в борьбе с которым партия переворота только и вырастала в подлинно революционную партию».

В этом глубоком диалектическом выводе сказался революционный вождь, мыслитель, гигант, вызвавший на бой все злые силы мира и видевший даже в поражении верный путь к победе.

Маркс, доказывая необходимость завоевания рабочим классом политической власти, впервые употребляет классическую формулу «диктатура пролетариата» и раскрывает ее политический и экономический смысл. Говоря об отличии революционного социализма и коммунизма от мелкобуржуазных утопических теорий, обанкротившихся во время революции, Маркс писал, что научный социализм есть объявление непрерывной революции, а классовая диктатура пролетариата — необходимая переходная ступень к уничтожению классовых различий вообще.

В это же время Маркс вместе с Энгельсом выпустил несколько номеров нового журнала. К сотрудничеству в нем они привлекли своих верных сторонников — Вейдемейера, Вильгельма Вольфа и других.

На ничем не примечательной обложке «Новой Рейнской газеты. Политико-экономического обозрения» наряду с Лондоном, где жили Маркс и Энгельс, значились в качестве места издания Гамбург и Нью-Йорк. Немало немцев — участников недавней революции — эмигрировало в Америку. Издатели надеялись, что за океаном журнал найдет большой спрос. Рассчитывая на новый подъем революционного движения, Маркс и Энгельс предполагали вскоре перейти к выпуску еженедельной и даже ежедневной газеты. Как всегда, Карл находил безмерное удовлетворение в многообразной работе, которой отдавался со всей присущей ему могучей страстью. Действие, как и мышление, несло для него всегда в себе то, что зовется на земле счастьем.

Как-то Энгельс ворвался к Марксу необычайно возбужденный.

— Не угодно ли? — торопливо глотая слова, начал он, сияв цилиндр и протягивая Марксу газету. — Австрийская «Abendpost» напечатала-таки всю гнусную речь господина Кинкеля в суде. Отрекшись от революции, этот подлец фактически выдал палачам пролетариев, обвиняемых по одному с ним делу.

Готфрид Кинкель, посредственный немецкий поэт, мелкобуржуазный демократ, после суда над участниками революционных боев под Раштаттом бежал из тюрьмы и поселился в Англии, где его подняли на щит как героя и мученика недруги коммунистов из немецкой эмиграции, рьяно травившие Маркса и Энгельса.

— Что ж, надо разоблачить Кинкеля, невзирая на то что все германские сентиментальные лжецы и демократические фразеры отчаянно завопят. Впрочем, он-то в душе будет нам только благодарен. Своим нападением мы лишь улучшим отношение к нему прусских мракобесов-реакционеров. Они убедятся еще раз в том, что он был искренен на суде, уверуют в его благонамеренность и пригодность служить в любом королевско-юнкерском департаменте, — саркастически говорил Маркс.

— Этот слабодушный актер прикидывается мягкосердечным младенцем в то время, когда двадцать шесть его товарищей тем же судом приговорены к смерти и расстреляны. Я знал этих людей. Смело и гордо пошли они на казнь. Вся защитительная речь Кинкеля — прямой донос на взятых в плен повстанцев. На нем кровь Янсена и Бернигау, которых казнили, — горячился Фридрих.

Карл прочитал речь Кинкеля и с отвращением отбросил газету.

— Кинкель выдал военному суду свою собственную партию! — воскликнул он. — Сообщил о ее намерениях отдать Франции левый берег Рейна. Ему ли не знать, что в момент решительных схваток между революцией и контрреволюцией пролетарский боец обязательно поддержит революцию, кто бы ее ни представлял — французы, китайцы или какая-либо иная нация.

В тот же день Маркс и Энгельс написали статью для «Обозрения», назвав ее «Готфрид Кинкель».

После мрачной зимы, изнуряющей туманами и дождями, в марте в Лондоне наступила весна, хрупкая, окрашенная в нежные полутона. Стало светлее и суше. Даже узкая Дин-стрит в Сохо под блеклыми сиренево-розовыми лучами солнца казалась менее убогой и безрадостной. Ленхен с детьми отправлялась в скверик, огороженный железной решеткой, с низенькими, еще безлистыми деревцами и яркой, как водоросли, травой. Маленькие Женни и Лаура, в шубках, из-под которых спускались оборки теплых панталончиков, бегали по серым дорожкам, перебрасываясь мячом. Возле Ленхен играл Эдгар, которого в семье все звали ласково Муш. Иногда мальчик поднимал свое удивительно осмысленное личико с задумчивыми недетскими глазами.