Генри Хаггард - Она

• Название: Она
• Автор: Генри Хаггард
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1992
• ISBN: 5-8498-0018-2

Роман «Она» рассказывает об экспедиции белых англичан в Центральную Африку. Герои попадают в земли загадочной Айши, властительницы племени каннибалов. Уже две тысячи лет она ждет момента, когда с помощью магии сможет воскресить своего возлюбленного, которого она некогда сама же убила из ревности. И путешественникам тут уготована особая судьба…

Роман Генри Райдера Хаггарда «Она» был опубликован в сборнике «Отель с привидениями».

---

Проспал я часов семь-восемь, ибо когда я проснулся, солнце стояло уже высоко в небе. Это был первый настоящий отдых после того, как дау пошла ко дну. Носильщики шагали быстро, проходя в час мили четыре. Сквозь полупрозрачные занавески, искусно прикрепленные к шестам, я, к своей бесконечной радости, увидел, что край вечных болот — позади, наш путь лежит через поросшую травой равнину к большому холму в виде чаши. Тот ли это самый холм, который мы видели с канала, я так до сих пор и не знаю, ибо получить такие сведения у здешних людей невозможно. Я посмотрел на носильщиков. Все они были великолепно сложены, высокого, не менее шести футов, роста, с желтоватой кожей. Вообще говоря, они сильно походили на восточно-африканских сомалийцев, только волосы у них спадали густыми черными прядями на плечи, а не курчавились, как у тех. У них были красивые гордые лица с ровными сверкающими зубами. Но я никогда не видел лиц, отмеченных такой холодной, угрюмой жестокостью, почти сверхъестественной в своей интенсивности, лиц, которые казались бы мне такими отталкивающими.

Поразила меня и их неулыбчивость. По временам они затягивали все ту же монотонную песню, но остальное время молчали, их мрачные, злобные физиономии ни разу не озарились светом улыбки. К какой расе принадлежат эти люди? — размышлял я. Говорят они на исковерканном арабском языке, и все же не арабы, тут нет ни малейшего сомнения. Слишком уж темна их кожа, к тому же еще и с желтоватым оттенком. Не знаю почему, но, глядя на них, я испытывал постыдный, тошнотворный страх. Пока я предавался своим размышлениям, со мной поравнялся другой паланкин. В нем сидел старик в свободно ниспадающем беловатом одеянии из грубого льняного полотна: видимо, тот самый, кого называли «отцом». Это был удивительного вида старик с белоснежной бородой, такой длинной, что она чуть не доставала до земли, с крючковатым носом и острым и немигающим, как у змеи, взглядом. Я даже не берусь описать сардонически-насмешливое, мудрое выражение его лица.

— Ты не спишь, чужеземец? — спросил он тихим, низким голосом.

— Нет, отец, не сплю, — ответил я учтиво, стараясь не раздражать это древнее Исчадье Зла.

Он слегка улыбнулся, поглаживая свою прекрасную белую бороду.

— Из какой бы страны ты ни прибыл, мой чужеземный сын, — сказал он, — в этой стране, я вижу, не только знают наш язык, но и с детства обучаются вежливости. А теперь поведай мне, каким образом очутился ты в этом краю, куда с незапамятных времен не ступала нога чужака. Неужто вам всем опостылела жизнь?

— Мы ищем новое, — смело ответил я. — Старое нам наскучило, и мы вышли из глубин моря, чтобы познать непознанное. Мы принадлежим к отважной расе, которая — о, мой досточтимый отец — готова жертвовать жизнью, если этой ценой может раздобыть хоть несколько свежих сведений.

Старый джентльмен гмыкнул:

— Возможно, это и правда, у меня нет оснований сомневаться в твоей искренности, иначе я сказал бы, что ты лжешь, сын мой. Во всяком случае, Та-чье-слово-закон сможет удовлетворить твое любопытство.

— Кто она — Та-чье-слово-закон? — поспешил я спросить.

Старик посмотрел на носильщиков и с легким смешком, от которого мою грудь обдало холодком, ответил:

— Скоро узнаешь, мой чужеземный сын; если, конечно, она пожелает видеть тебя во плоти.

— Во плоти? — переспросил я. — Что ты хочешь сказать, отец?

Старик промолчал, только зловеще усмехнулся.

— Как называется твой народ?

— Амахаггеры (обитатели скал).

— Можно ли спросить, как зовут отца?

— Биллали.

— А куда мы направляемся, отец?

— Увидишь.

По знаку старика носильщики перешли на бег и нагнали паланкин, где сидел Джоб (одна его нога свисала сбоку). Разговор с Джобом, очевидно, не состоялся, потому что носильщики побежали дальше, к паланкину Лео.

Убаюканный приятным покачиванием, я опять заснул: чувство смертельной усталости все еще оставалось. Когда я проснулся, мы проходили через скалистое базальтовое ущелье; здесь росло много прекрасных деревьев и цветущих кустов.

Внезапно за поворотом перед нами открылось дивное зрелище. Мы увидели зеленую долину от четырех до шести миль в поперечнике, в форме римского амфитеатра. Скалистые стены этой огромной чаши были покрыты кустарником, в центре лежала плодородная, орошаемая ручьями земля, где росли могучие одиночные деревья. По этому прекрасному пастбищу бродили стада коз и крупного рогатого скота, но овец я не увидел. Сперва я не понял, что представляет собой это странное место, но потом догадался, что это кратер давно погасшего вулкана: когда-то здесь было озеро, но каким-то непонятным мне способом воду спустили. Замечу попутно, что и эта, и еще большая долина, которую я опишу в свое время, подтверждают верность моей догадки. Озадачивало другое: хотя вокруг коз и рогатого скота сновали люди, нигде не видно было признаков человеческого жилья. Где же они все живут? — ломал я голову. Мое любопытство было скоро удовлетворено. Носильщики повернули налево, прошли около полумили вверх по скалистому склону и остановились. Видя, что старый джентльмен, мой приемный «отец» Биллали слезает с паланкина, я, а также Лео и Джоб последовали его примеру. И тут я увидел нашего несчастного спутника араба Мухаммеда: он лежал на земле в полном изнеможении. Оказалось, что паланкина для него не нашлось, и его принудили бежать всю дорогу, а так как он был сильно утомлен еще до этого, можно представить себе его состояние.

Оглядевшись, мы увидели, что находимся на каменном возвышении перед входом в большую пещеру: здесь же было свалено в груду все, что оставалось в вельботе, включая весла и парус. Вокруг пещеры группами стояли наши носильщики и другие их соплеменники, все рослые и красивые, хотя и различного цвета кожи: одни — темно-коричневые, как Мухаммед, другие — желтые, как китайцы. Одеты они были в леопардовые шкуры, вооружены большими копьями.

Среди них оказалось несколько женщин, вместо леопардовых шкур они носили дубленые шкуры маленьких красных антилоп вроде ориби, только потемнее. Почти все они были очень хороши собой: большие черные глаза, точеные черты лица, густые вьющиеся, но не курчавые, как у негритянок, волосы со всеми промежуточными оттенками от каштанового до черного цвета. Некоторые, очень немногие, ходили, как Биллали, в желтовато-белых одеяниях — позднее я узнал, что это атрибут высокого положения. Вид у них был не такой устрашающий, как у мужчин, они даже изредка улыбались. При нашем появлении они окружили нас со всех сторон и осмотрели с любопытством, хотя и без особого волнения. Конечно же, их внимание привлек прежде всего Лео с его высокой атлетической фигурой и словно изваянным греческим лицом, и, когда он вежливо приподнял шляпу, открыв сбои золотистые кудри, по толпе пробежал шепоток восхищения. Дело этим не ограничилось: внимательно осмотрев его с головы до ног самая красивая из девушек в полотняной одежде с волосами темно-каштанового цвета смело подошла к нему, спокойно обвила одной рукой его шею и поцеловала в губы. Ею можно было бы только любоваться, если бы не подчеркнутая решительность, с которой она проделала все это.

Я затаил дыхание, ожидая, что Лео тут же заколют копьями, а Джоб громко воскликнул: «Ну и бесстыжая девка! Вот уж никогда не думал…» Лео был слегка удивлен, но сказал, что в этой стране, видимо, соблюдают обычаи первохристиан, и, недолго думая, обнял и чмокнул юную красавицу.

Я вновь затаил дыхание, опасаясь, что произойдет что-нибудь страшное, но, к моему изумлению, мои опасения не оправдались: хотя кое-кто из девушек и выказывал признаки досады, женщины постарше и мужчины лишь слегка улыбнулись. Тайна разъяснилась впоследствии, когда мы ближе познакомились с обычаями этого удивительного племени. Оказалось, что женщины у амахаггеров, вопреки обычаям, бытующим почти среди всех диких народов, не только пользуются равными правами с мужчинами, но и не сочетаются с ними сколько-нибудь прочными брачными узами. Происхождение определяется лишь по материнской линии, и кое-кто гордится длинным рядом своих славных прародительниц, как наши аристократы своим генеалогическим древом; отцовство здесь не признается даже в тех случаях, когда не вызывает сомнения. У каждого племени, или, как они говорят, «семейства», есть выборный вождь «отец». Биллали, к слову сказать, был отцом «семейства», которое насчитывало семь тысяч человек, но так величали только его одного. Если женщине приглянулся какой-нибудь мужчина, она, чтобы выразить свое предпочтение, при всех обнимает и целует его, точно так же, как сделала эта красивая и порывистая молодая особа, которую звали Устане. Ответный поцелуй означает согласие на союз, и этот союз длится до тех пор, пока не надоест одной из сторон. Должен, впрочем, заметить, что здешние женщины отнюдь не так часто меняют своих избранников, как можно было бы ожидать. Не бывает и ссор на этой почве, по крайней мере, среди мужчин; к тому, что их покидают ради других, они относятся так же, как мы к подоходному налогу или нашим брачным законам — эти установления служат благу всего общества, и, хотя могут быть крайне неприятными для отдельных его членов, оспаривать их бесполезно.